Фрейд - читать онлайн книгу. Автор: Петр Люкимсон cтр.№ 84

И снова один из страстных критиков Фрейда, профессор психиатрии О. Г. Виленский говорит: «Не верю!» — и настаивает на том, что Фрейд подтасовал факты.

«Вся психопатологическая симптоматика пациента, — пишет Виленский, — четко укладывается в хорошо известный синдром психического автоматизма Кандинского — Клерамбо, то есть в такое состояние, когда больной чувствует, что „кто-то“ диктует ему „чужие мысли“ и управляет его действиями. Больной пытается сопротивляться, но чаще всего безуспешно. То есть речь идет о бреде, определяющем поведение пациента, и всё укладывается в рамки параноидной шизофрении. Итак, этот пациент Фрейда был отнюдь не легким салонным невротиком, а тяжелым душевнобольным» ^[183].

Впрочем, вывод Виленского кажется автору этой книги несколько категоричным, чем, увы, по моему опыту, грешат многие психиатры. В любом случае, эта статья Фрейда несет в себе опять-таки немало интересных идей, а его попытка связать усиление фобий Ланцера с захлестывающим Вену и австрийскую армию антисемитизмом представляется вполне логичной. Обосновывая эту идею, Фрейд явно опирался и на собственные биографию и самоощущения и в итоге пришел к уже знакомому нам выводу о том, что все евреи страдают неврозом навязчивости, обусловленным ритуальным характером иудаизма.

Виленский называет эту идею бредовой и видит в ней еще одно доказательство параноидального характера личности Фрейда. Что ж, возможно, это снова отчасти верно, но дело ведь не в самой идее, а в ее объяснении. По мнению автора этих строк, возникший в детстве у Ланцера страх перед крысами усугубился на фоне того, что во многих антисемитских карикатурах евреи изображались как крысы или похожими на крыс. Больше всего на свете Ланцер, как и покончивший самоубийством Вейнингер, ненавидел собственное еврейство и своего отца — но не за то, что последний наказывал его за мастурбацию, а потому, что родил его евреем. Один из героев романа «Голем» Густава Майринка (одного из самых выдающихся писателей Австро-Венгрии того периода), движимый этим комплексом, вскрывает себе вены на могиле отца, чтобы ненавистная ему еврейская кровь стекла в могилу.

Эта самоненависть явилась платой евреев за стремление стать органической частью тех народов, среди которых они жили, и феномен этот, скажем вновь и вновь, хорошо известен. Излечение от нее, как показывает опыт, обычно достигалось возвращением человека к своим еврейским корням и стимулированием у него чувства не стыда, а гордости от ощущения принадлежности к «избранному народу». Таким образом, невроз навязчивости был порожден не иудаизмом, а отходом от него, а вот исцеление невроза как раз и заключалось в возвращении к иудаизму. Но, повторим, это исключительно личная точка зрения автора этой книги, основанная опять-таки на его личном опыте.

Нам же остается констатировать, что 1907 год получился для Фрейда и в самом деле предельно напряженным и насыщенным. Стоит заметить, что, помимо всего прочего, он в этом году улучшил свои жилищные условия: в этом году сестра Фрейда Роза, ее муж Генрих Граф и их двое детей, жившие в соседней с Фрейдами квартире, переехали, и Фрейд объединил две квартиры в одну, перебравшись с нижнего этажа в более просторные апартаменты. Теперь его «рабочее пространство» включало в себя две комнаты. А впереди уже маячил 1908 год с его «роковым» числом «52». Он всё чаще говорит о себе как о «старом еврее» и о своей готовности уступить место «более молодым». Впрочем, 1908 год стал для Фрейда не годом смерти, а годом великих свершений.

В начале 1908 года Фрейд был занят лихорадочной подготовкой 1-го Международного психоаналитического конгресса. К этому времени венский кружок последователей Фрейда насчитывал уже 22 члена. В феврале к ним присоединился венгерский психолог Шандор Ференци (1873–1933), которому предстояло стать одним из самых выдающихся учеников Фрейда.

Как и любой подобного рода кружок, он объединил вокруг себя самую разношерстную публику, которую сближали разве что еврейское происхождение и жизнь в «еврейских районах», прилегающих к центру Вены. Штекель, Адлер, Виттельс, Ранк, Федерн, Граф, Саджер — каждый из них оставил какой-то след в истории психоанализа. Все они были относительно молоды, соперничали друг с другом за сердца одних и тех же женщин и — самое главное — за внимание и благожелательность Фрейда. Как следствие, внутри кружка то и дело вспыхивали склоки и скандалы, и дело доходило до того, что Фрейд время от времени угрожал распустить кружок, превратившийся в террариум единомышленников.

В начале года Юнг окончательно остановил свой выбор места будущего конгресса на Зальцбурге. Фрейд был изрядно обеспокоен тем, как он появится на этом форуме в окружении членов своего кружка, насколько прилично они будут себя там вести и т. д., — он открыто опасался, что вся эта шумная венская компания отпугнет первых зарубежных последователей психоанализа. Старые галицийские комплексы проснулись в нем с новой силой. Возможно, он не раз вспоминал в те дни старый еврейский анекдот, в котором на вопрос о том, почему Моисей водил евреев 40 лет по пустыне, следует ответ: «Потому что с таким народом ему было стыдно показаться в приличном городе».

Тем не менее 15 апреля, накануне конгресса, произошло важное событие: кружок Фрейда получил название «Венское психоаналитическое общество», что звучало вполне солидно.

26 апреля, в понедельник, в Зальцбурге состоялось торжественное открытие 1-го Международного психоаналитического конгресса, в котором приняли участие 42 делегата. Более половины из них составляли члены Венского психоаналитического общества, шестеро приехали из Швейцарии, пятеро — из Германии, двое (Эрнест Джонс и его друг Уилфред Троттер) — из Англии, еще двое — из Венгрии и один — доктор Абрахам Брилл — из США. Всего на конгрессе было заслушано девять докладов.

«Я никогда не видел более полного триумфа, чем тот, которого добился Фрейд на этом конгрессе, — писал Виттельс. — Осторожные швейцарцы имели кое-какие возражения. Но Фрейд опрокинул их силой и убедительной ясностью своей речи. Он чувствовал, что он, с помощью швейцарской школы, найдет смычку с мировой наукой, и не подозревал еще, какое разочарование ему предстояло. Но и венские ученики Фрейда также выдвинулись. Так, Задгер впервые сделал сообщение о гомосексуальном мужчине, которого он вылечил психоанализом. Штекель говорил о фобиях» ^[184].

Сам Фрейд выступил на конференции первым, положив в основу своего доклада «случай крысиного человека». Начав выступать в восемь утра, он говорил до одиннадцати часов, затем предложил сделать перерыв, но восторженные слушатели попросили его продолжить, и в результате доклад продолжался до полудня. Собравшихся увлекла не только сама история, но и то, что в докладе Фрейд впервые подробно раскрыл методику психоанализа, рассказал, как именно он осуществляет на практике то, о чем прежде он старался вообще не говорить либо говорил урывками. По словам Эрнеста Джонса, во время того доклада он «утратил чувство времени» и два дня спустя написал Фрейду письмо о том, что всё еще находится под впечатлением от его лекции, «которая показалась… самим совершенством. Всё остальное было просто „водой“, маловразумительной и бессодержательной болтовней».