Дети декабря - читать онлайн книгу. Автор: Платон Беседин cтр.№ 41

Смятин спал дурно, ворочался, покрывался испариной. Несколько раз вставал, пил воду, вглядывался в пустую улицу. Дрожал от предчувствия чёрной тени. Ночными клочьями срывались проклятые слова: «Сатана, приди в мой дом! Сатана, приди в мой дом!» Шепча их, он съёживался.

Утром Смятин решил купить мебель по любой цене. В названии оставшегося салона – «Союз-мебель» – ему привиделся добрый знак. Он располагался на Петровке, рядом был книжный рынок. Смятин, пользуясь возможностью, хотел максимально исследовать его. Но, добравшись, занырнул в ближайший магазин с оптимистической вывеской «Распродажа». И увяз.

Проснулось его книжное безумие. Как раскодированный, он принялся скупать книги со стикерами «– 30 %», «– 20 %», «– 40 %». То хватал их жадно, то, наоборот, долго рассматривал, принюхиваясь и гладя. Моэм, Ким, Улицкая, Джойс, Андахази, Маккарти, Павлов, Майринк, Белов, Попов, Эллис, Ерофеев, Манро – в том, как и что он покупал, не было ни порядка, ни смысла, но сама эта хаотичность, взбалмошность покупки радовала. Доставляла. И только два слова мешали расслабиться полностью: «Мелкий бес». С ним пришла чёрная тень.

Поддавшись импульсу воспоминаний, Смятин отправился в букинистические ряды. Здесь, даже на открытом воздухе, повис тяжёлый книжный запах. Штабелями книги лежали в боксах и между боксами. Рядом дремали, читали и пили кофе торговцы. И если любые другие продавцы настойчиво предлагали свой товар, то книжники вели себя отстранённо, с некоторым высокомерием даже.

Решительность, обуявшая Смятина в книжном, улетучилась. Теперь он, наоборот, был сдержан и даже стеснителен. Ребяческий восторг ушёл, оставив усталость немолодого человека. Иногда Смятин задерживался возле стопок энциклопедий или подшивок «Роман-газеты». Всматривался в них тоскливо, будто уже потерял, и тут же, не дав ни себе, ни книжникам шанса, плёлся дальше.

– Что-то подсказать?

– Мне?

– Вам, да, – улыбнулся парень в шапке киевского «Арсенала».

За его чахоточным лицом Смятин рассмотрел корешки книг: Данилевский «Россия и Европа», Флоренский «Иконостас», Кожев «Понятие власти». Серьёзные книги для серьёзных людей.

– Мне нужен Сологуб. Фёдор Сологуб, – Смятин говорил так, словно замёрз, хотя внутри всё пылало.

– Сологуб? – Парень потёр нос заскорузлым пальцем. – А! Это вам, стало быть, художку. – Задумался, крикнул: – Вильгельм!

Из соседнего бокса вышел рыжий, с лихо закрученными кайзеровскими усами человек. На голове, несмотря на мороз, он носил цветастую тюбетейку. Одна линза его очков треснула. Дужки были замотаны красной изолентой. Его хотелось звать пруссаком: и в тараканьем, и в национальном смысле.

– Вот, молодой человек интересуется Сологубом.

– Фёдором Кузьмичом, стало быть? Это есть, это пожалуйста!

Вильгельм потащил Смятина к себе. Решительно полез в один из своих картонных ящиков. Отыскал книгу.

– Например, такое изданьице.

Смятин взял книгу, пролистал. Там были только повести и рассказы.

– Мне нужен «Мелкий бес».

– Замечательный роман, да! Чего же вы сразу мне не сказали? Это есть, это пожалуйста!

Вильгельм достал книжку, и Смятин вновь, потупившись, уточнил:

– Мне нужно определённое издание.

– А! – Вильгельм сверкнул из-под очков. – Редкое? Коллекционное? Знаете, – он перешёл на шёпот, – тут я, конечно, такого…

– Нет, – перебил Смятин, – обычное издание, ничего особенного. Просто нужно именно оно.

Вильгельм покраснел.

– Так что за издание?

Смятин на секунду завис, а после, как сумасшедший, пробубнил то, что запомнил уже навсегда:

– Минск, 1989 год. Книга бежевая…

И он в точности описал то, что испортило его жизнь.

– Ну, знаете ли… хотя подождите-ка, надо смотреть…

Вильгельм закопошился в коробке.

– У нас тут разные имеются.

И, крякнув победоносно, он достал книгу, точь-в-точь такую, какая сломала жизнь Смятину:

– Отдам за полтинник.

– Что? – Смятин возмутился больше не цене даже, а тому, как не слишком ловко его хотят провести. – Можно я посмотрю?

– Пожалуйста!

Вильгельм протянул книгу. Смятин открыл задний форзац. Там значились карандашные цифры – «15».

– А поиски, а старания, – тут же всё понял Вильгельм.

– Максимум тридцать.

– Ну уж простите, – Вильгельм чуть ли не выхватил книгу.

– Ладно… – У букинистов наверняка ещё были такие издания, но Смятину не хотелось вновь блуждать между рядов. – Сорок.

– Вот это да, вот это пожалуйста, – заулыбался Вильгельм. Сделка состоялась.

Отойдя, Смятин взглянул на книгу. Открыл, полистал, принюхался. Промелькнуло зловещее и вместе с тем нелепое: «Запах смерти». Смятин прочитал содержание. Померещилось, будто он не на Петровке, а в Севастополе, в магазине на улице Меньшикова. И не существовало ничего, кроме книги. Смятин повертел её в руках. Упаковал в пакет и спрятал отдельно от других книг.

Своя ноша тянула. Уставший от рюкзака с книгами Смятин отыскал «Союз-мебель». Она располагалась в хмуром кирпичном здании. У дверей умирали чахлые кустики. Смятин поднялся на четвёртый этаж. Оказался в безмерном помещении, заставленном диванами, шкафами, полками, кухнями, пуфиками и журнальными столиками. В ноздри ударил резкий запах клея и ДСП. Никто не подходил, не предлагал помощь. В незнакомой обстановке Смятин заметался. И наткнулся на рыжую девушку. Он узнал её сразу. Она его тоже.

– Здрасьте! – выдохнул Смятин.

– Привет, сосед, – улыбнулась Лина. – Мы же на «ты»?

– Ага, – кивнул Смятин. – Вот, решил мебель приобрести.

– Только въехал, я помню. Ну, – она улыбнулась, обнажая цвета застоявшегося в серванте фарфора зубы, – давай помогу. – Поймав удивлённый взгляд, пояснила: – Я тут работаю. Лина, менеджер по продажам, – сделала шутливый книксен.

Она повела его по бескрайней «Союз-мебели», на ходу уточняя цели. За шкафами прятались другие шкафы, между кроватями втиснулись пуфики, столики, кресла-качалки. Смятин покорно, бледномордым бычком, плёлся за Линой, в очередной раз не понимая тех, кто любил шариться по магазинам.

– Здесь, конечно, только выставочные образцы, – чирикала Лина, словно раньше она не вела себя как истеричная бабёнка. – Нам хорошо бы посмотреть каталог.

– Давай, – тупо согласился Смятин.

Плюхнулся в предложенное кресло. Расплылся, чувствуя бледность своего выжатого лица. В банках, торговых центрах он всегда терялся.

Лина – ногти в хитине алого маникюра – длинными пальцами, украшенными золотыми кольцами (обручальное было среди них) листала каталог. Смятин ничего не соображал в этой ярмарке мебельного тщеславия. Всё же напрягся, сказал: