Кирилл и Мефодий - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Лощиц cтр.№ 113

В сентябре, через полгода после смерти Мефодия, в Риме произошло избрание нового апостолика. Им вместо скоропостижно скончавшегося Адриана III стал Стефан V. Одним из тех, кто с особым нетерпением ждал этого избрания, оказался анафематствованный Мефодием бывший епископ Нитры Вихинг. Надо полагать, он уже вооружился доводами, подтверждающими совершенную незаконность единоличного и самоуправного отлучения от церкви, которое он претерпел от покойного архиепископа. Который также не имел никакого права на то, чтобы самовольно объявлять своим наследником на кафедре одного из собственных любимцев, Горазда.

Вряд ли Вихинг успел сразу же пробиться на приём к апостолику. Только в самом конце 885 года Стефан V отправил буллу в Велеград, адресованную князю Святополку. Кроме того, в Моравию отбыл с письменными инструкциями папский легат епископ Доминик в сопровождении двух священников. Им было поручено рассмотреть причины и суть споров, возникших среди местного духовенства, в том числе по поводу искажения Символа веры прибавкой filioque.

Стефан в патетических тонах благодарил князя за верность святому престолу (иногда эту патетику объясняют тем, что совсем не бедный на ту пору Святополк, судя по всему, отправил по совету Вихинга в Рим, на имя нового апостолика, щедрую помощь, прослышав о всеобщем голоде, поразившем полуостров). Довольно подробно писал папа о том, что римская церковь не считает нужным вовлекать людей, не обученных теологии, в обсуждение сложных догматических тем, таких, как вопрос об исхождении Святого Духа.

Но письмо папы и инструкции, вручённые епископу Доминику, далеко не во всех подробностях совпадали. Это дало повод исследователям предположить, что и на сей раз, как и несколько лет назад, были произведены подтасовки. И эти фальсификации, случившиеся при составлении документов или их оглашении на месте, снова исходили от расторопного Вихинга.

Однако в любом случае и булла папы, и переданные им инструкции в одной точке сходились вполне. В храмах Моравии категорически запрещалось служить литургии «на местном языке». Этим самым Стефан V отменил разрешение на славянские церковные службы, которое пять лет назад Мефодий добился у папы Иоанна VIII.

Попутно Стефан отменил церковное отлучение епископа Вихинга и возвратил ему кафедру в Нитре. Что же до Горазда, то апостолик, у которого, возможно, имелся письменный запрос Мефодия, адресованный ещё Адриану III, посчитал, что принять по такому щепетильному делу окончательное решение можно только в Риме, в присутствии самого священника.

Но Вихинг был уже на месте и снова действовал с опережением любых булл и инструкций. Из двух житий, написанных много позже и посвященных самому Клименту Охридскому и ещё одному из ближайших сподвижников Мефодия, монаху Науму, проступает поистине зловещая картина беспощадного погрома кирилло-мефодиевской духовной миссии, учинённого в Великоморавском княжестве в 886 году при попустительстве Святополка.

Началось всё как будто вполне благопристойно — с открытого обсуждения вопроса об истинном понимании Символа веры. Князь Святополк присутствовал, но в полемике отказался участвовать, сославшись на свою неготовность к разумению догматических различий, предложенных сторонами. Он лишь предложил решать суть спора так, как принято всегда в моравском мирском суде, — произнесением клятв. В Пространном житии Климента Охридского князь выражает своё условие в таких словах: «…кто первым явится и принесёт клятву, что он верует хорошо и правоверно, тот и будет, согласно моему суду, безупречным знатоком веры, тому и передам я Церковь и вручу, по справедливости, церковное священство» ^[26].

Притом что автор жития к Святополку относится крайне недружелюбно и не жалеет для него чёрной краски, князь в этой своей речи вполне узнаваем. Опять всё те же хорошо известные приёмы лукаво-простоватого игрока, так любящего наблюдать за дракой со стороны.

Похоже, сторонники Вихинга были о принесении клятв предупреждены заранее. Собственную клятву они кинулись оглашать перед князем и всем собранием сейчас же, едва выслушав до конца его выступление.

«Суд» и послужил знаком к расправе. Задним числом говорили, что, присутствуй сам Святополк до конца при событиях следующих дней, он, возможно, не допустил бы такого разгула жестокостей, какой учинило франкское духовенство. Но вскоре после ареста и заточения в тюрьму нескольких наиболее известных учеников владыки Мефодия, в том числе Горазда, Климента, Наума и Ангелария, князь покинул город по каким-то своим как всегда неотложным делам. Не всё же сидеть здесь и выслушивать стенания защитников славянского богослужения, закованных для острастки в железа.

В городское узилище, на испытание голодом, холодом и на пытки зачинщики погрома кинули тех, кто постарше. До двухсот молодых священников, дьяконов, чтецов отобрали на продажу. Купцы-евреи не поскупились, зато впервые повезли в Венецию на рынок рабов такую крупную партию славян-грамотеев.

В том же году на невольничьих торгах в Венеции оказался и пресвитер Наум, хотя по возрасту он был далеко не молод. В житии его сказано, что когда-то они с Климентом посетили Рим в дружине Кирилла и Мефодия, и папа Адриан «и Климента и Наума с прочими свештенници и диаконы рукоположы». Значит, до прибытия в Рим Наум вместе с учителями уже пожил в Венеции и имел представление о размахе здешних работорговых сделок.

Только теперь не он наблюдал, а к нему приценивались. И уже продан был заново и ждал неизвестной дороги. Но «по строению Божию» оказался на торгу знатный ромей из Константинополя, исполнявший в городе поручение самого царя Василия. Он быстро различил по облику Наума, по разговору с ним и другими невольниками из Моравии, что перед ним несчастные особого рода-племени. Этот царёв муж, не мешкая, выкупил нескольких учеников Мефодия и отвёл их на свой корабль, отходящий в сторону Босфора.

Так Наум оказался в Константинополе. О спасённых из неволи было доложено царю Василию и, надо полагать, патриарху Фотию тоже. Вскоре же нашлись труды и для этих знатоков славянской церковной службы. Кто-то остался в столице, а Наум уехал на служение в Болгарию, где через время его ждала ещё одна подобная чуду встреча.

…Вовсе не милосердием победителей можно объяснить то, что однажды Климент и ещё несколько страдальцев были всё же выпущены из велеградского узилища. Их дальнейшее пребывание в застенке слишком будоражило весь город. Ропот моравлян, возмущённых жестокостью насильников, грозил перерасти в открытое неповиновение. Подручные Вихинга не решались в отсутствие князя и его воинства пролить кровь тех, кого моравляне уже открыто почитали как мучеников за веру и новых чудотворцев, у кого оковы в тюрьме уже не раз сами спадали с рук.

Отряду немцев-стражников было приказано тайно вывести нескольких заключённых за город. Измождённых побоями и голодом людей, чтобы унизить и опозорить их до предела, раздели догола. Подталкивали сзади копьями, приставляли к шеям мечи. Будто развлекались напоследок, перед тем как убить. Дул свирепый ветер, какой тут бывает в конце зимы, при начале весны. Это запомнилось Клименту как признак того, что ведут в сторону большой неуютной реки. Ветер глодал их тела, кости ныли немилосердно. Непогода донимала и стражников. Через время они перестали понукать и стращать. Похоже, сообразив, что ветер доделает всё и без них, вояки развернулись и бодрым шагом ушли в сторону города.