Горчаков. Время и служение - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Лопатников cтр.№ 27

Система международных отношений, весьма сложная как прежде, так и теперь, зависела и зависит от множества различных факторов. В этой системе до сих пор нет равновесия, равно как и четких критериев международного взаимодействия. Но обретаемый в ходе столкновений на полях брани трагический и горький опыт со временем повысил роль дипломатических аргументов, которым стало отдаваться все большее предпочтение. В Новое время древняя житейская мудрость «Худой мир лучше доброй ссоры» в системе межгосударственного общения постепенно наполнилась практическим смыслом, выведя дипломата на авансцену политической жизни.

Судя по сведениям, содержащимся в летописях, вначале в Посольском приказе служило не более десятка человек и суть их занятий заключалась в том, чтобы выслушивать зарубежных гонцов и сообщать содержание беседы московскому князю. Долгое время их деятельность сводилась к попыткам улаживать усобицы, возникавшие в ходе межкняжеских конфликтов, и создавать союзы, противостоящие общему врагу. Прошли столетия, прежде чем дипломатическая служба стала инструментом разрешения внешних противоречий, средством улаживания всевозможных конфликтов и отстаивания интересов страны. К тому времени европейским государям стало ясно, что только личным умом и способностями невозможно справиться со все усложнявшейся международной обстановкой. По мере усложнения стоявших перед государством задач ноша принятия внешнеполитических решений для царствующих особ становилась все более тяжкой и обременительной, последствия вызванных ими событий далеко не всегда удавалось предугадать. Технология международного общения постоянно совершенствовалась, обогащаясь разнообразным опытом, утверждением новых ценностей и представлений. Дипломатическое мастерство становилось все более ценимым и востребованным. К нему прибегали, дабы ограждать государство от внешних угроз, отдалять, смягчать или преодолевать споры и конфликты. Наряду с этим необходимо было отрабатывать способы закрепления достигнутых договоренностей. Так шаг за шагом вырабатывалась структура дипломатического ведомства и определялись требования, которым должны соответствовать его деятели.

Управляющий Посольским приказом дьяк Е. И. Украинцев, занимавший эту должность с 1689 по 1699 год, предъявил на утверждение Боярской думе штат внешнеполитического ведомства: пять «старых» подьячих и семнадцать «средних и молодых». Это был своего рода проект реформы. Рассмотрев эти предложения, Дума увеличила штатную численность приказа на одну единицу, предоставив возможность принять еще пять внештатных стажеров без жалованья. Прообразом департаментов в ту пору выступали «повытья», возглавляемые одним из «старых» подьячих. Дипломатические функции Посольского приказа к тому времени уже определились и группировались по пяти национально-территориальным направлениям, свидетельствуя о довольно широком круге выдвигавшихся властью задач:

«папежское, цесарское, гишпанское, францужеское, аглинское»;

«персицкое, армянское, индейское, калмыцкой Чаган Батырь, Донские казаки»;

«польское, свейское, турское, крымское, волосков, мультянское, галанцы и амбурцы, вольные города, греки и приезды греческих властей»;

«дацкое, брандербургское, курляндское»;

«грузинское, китайское, юргенское, бухарское, сибирские калмыки».

До нас дошли имена тех, кто в ту пору отвечал за сношения на заданных географических направлениях. «Повытья», которые ведали связями с Европой, возглавляли Максим Алексеев, Нефимонов, Тарасов; с Азией — Симоновский и Никита Алексеев.

Помимо этих обязанностей «старые» подьячие занимались тогда и другими делами особой государственной важности, перепоручить которые кому-либо еще считали невозможным. Посольский приказ ведал протокольно-церемониальными делами, такими, как, например, «чины царских венчаний на царство и бракосочетаний», «хранение царственной большой печати», «торговые дела с иноземцами», попечение о наиболее важных для государства производственных монополиях, «расправные дела», суть которых состояла в доведении до исполнителей государственных распоряжений.

Со времен Посольского приказа сохранились скупые сведения о талантливых, незаурядных личностях, стоявших во главе этого внешнеполитического ведомства. Они были разными по складу ума, темпераменту, образу действий. Но их судьбы оказались едины в главном — именно они были востребованы, их способности оказались ценнее других, в их деяниях великие князья видели смысл и пользу. Не по праву наследования, но по одаренности и преданности долгу им доводилось брать на себя решение задач государственного масштаба. Их служение и деяния по-разному оценивались потомками: их возвышали и поносили, молва о них обрастала преувеличениями и легендами, поскольку понимание исторического смысла и значения содеянного ими приходило с большим опозданием. Одно ясно: именно они оказались в нужный момент на нужном месте, только им суждено было если не руководить событиями, то по крайней мере успевать за ними.

Одним из таких людей был руководитель Посольского приказа во времена Бориса Годунова с 1570 по 1594 год дьяк Андрей Щелкалов, человек необычайно пронырливый, умный и злой. Не зная покоя ни днем ни ночью, работая как «безгласный мул», он считал, что недостаточно загружен работой, так что царь Борис не мог надивиться на его трудолюбие и часто говорил: «Я никогда не слыхал о таком человеке и полагаю, что весь мир был бы для него мал».

Долее чем кто бы то ни было у истоков внешней политики России стоял Иван Тарасьевич Грамотин. Он был востребован на протяжении 44 лет — с 1595 по 1638 год (год его смерти) и служил, несмотря ни на что, при сменявших друг друга русских царях и самозванцах. Он служил царю Федору I (Иоанновичу), Борису и Федору Годуновым, Лжедмитрию, польскому королевичу Станиславу, Василию Шуйскому, а затем и Михаилу Романову. «Беспринципность и корыстолюбие сочетались в этом человеке с редкими политическими способностями, литературным талантом и готовностью к восприятию отдельных сторон европейской культуры» ^[57]. Положение его не всегда было устойчивым, не раз Грамотин попадал в опалу, но всякий раз прирожденные способности изворотливого царедворца помогали ему восстанавливать свое положение при дворе. В конце жизни его обвинили в колдовстве, с помощью которого он якобы и держался у власти, используя то ли волшебный крест, то ли перстень. И хотя обвинение было для того времени очень серьезным, и Грамотин легко мог окончить свои дни на плахе, вначале он всего лишь был отправлен в ссылку, а затем его даже оправдали, и он еще с десяток лет руководил Посольским приказом. Служение Грамотина отнюдь не было бескорыстным: умело и расчетливо используя свое влияние, он накопил немалые богатства, став крупным землевладельцем и одним из богатейших людей своего времени.

Пример Грамотина убедительно показывает: личности его масштаба были более чем востребованы, так что царям приходилось даже мириться с очевидными пороками своих приближенных.

Колоритной и весьма значительной фигурой другого типа дипломата был посольский дьяк А. Л. Ордин-Нащокин (1605–1680), ведавший внешними делами Московского царства при Алексее Михайловиче. Это был человек весьма стойких взглядов и убеждений. Ему хватало мужества идти наперекор мнению большинства, когда оно вступало в противоречие с его представлениями о политической целесообразности и государственных интересах. Шведы, признавая влияние, которое Ордин-Нащокин оказывал на внешнюю политику Московского царства, называли его «русским Ришелье». Он — кажется, первый государственный чиновник, решившийся подать в 1671 году в отставку, когда стратегические планы царствования пошли в направлении, противником которого он был, после чего постригся в монахи (1672), став иноком Антонием в одном из псковских монастырей. Однако обойтись без него верховная власть не могла, и его вызывали из монастыря для ведения межгосударственных переговоров с Польшей.