Азиль - читать онлайн книгу. Автор: Анна Семироль cтр.№ 112

— Всё. Эх, малыш… Лети под Купол с миром.

Ксавье Ланглу стоит в центре молельного зала и смотрит вверх. Там, высоко под сводами — небо и звёзды. Древние считали, что небо — обитель Бога. Ошибались. Бог живёт в людях. А небо — это его всевидящие глаза. Про это отцу Ланглу вчера сказала Амелия.

— Отец Ксавье, выходит, в Соборе Бога нет? — спросил кто-то из малышей лет десяти. — Если он в людях-то…

— Есть, — возразила Амелия. — Но тут он не видит, потому что небо нарисованное. Ему глаза замазали краской.

Дети зашумели, принялись спорить, почти до драки дошло. Только Амелия во всём этом не участвовала: ушла в дальний угол, забралась с ногами на скамью и уселась, поглаживая спрятанный под платьем шар.

Сказанное про краску не шло у Ксавье из головы с самого утра. Он сам, запертый в стенах Собора, чувствовал себя слепым. «Я будто вижу картинку, нарисованную на внутренней стороне век, — думает он. — Но это совсем не то, что видел бы, открыв глаза. Надо выйти отсюда. Только тогда я увижу».

Шуршат по мозаичному полу подошвы сандалий. Поступь лёгкая, женская. Отец Ланглу успел выучить её за неполные две недели.

— Полдень, отец Ксавье, — окликает Сорси из-за спины. — Мы ждём только вас. Ребята разбиты на группы, как вы и просили. Служки все ушли, я сама за ними заперла дверь.

— Хорошо. Ещё минуту, пожалуйста.

Нарисованное небо под сводами равнодушно смотрит на священника. Спрашивай — промолчит, не ответит.

— Пойдёмте, прошу! Там снаружи подтягиваются полицаи!

Сорси тянет его за рукав — настойчиво, отчаянно. Но это всё равно, что пытаться сдвинуть скалу.

— Мадемуазель Морье…

— Он не вернётся! Вы же сами знаете, что не вернётся! — восклицает она. — Вы просите минутку уже второй час! Отец Ксавье, миленький, я точно так же его жду, как вы, но там в подвале дети! Они ждут вас, они без вас не пойдут!

Он кладёт тяжёлую широкую ладонь ей на макушку, всё так же глядя вверх. Сорси виснет у священника на руке, не переставая умолять:

— Пойдёмте! Я знаю, это ваш мальчик, он очень вам дорог, но… Мы сейчас все — ваши, отец Ксавье! Вы нам очень нужны, пожа-алуйста!

Снаружи по входной двери стучат, и голос Бастиана Каро требует:

— Отец Ланглу, откройте двери. Впустите моих людей, и никто не пострадает. Я гарантирую вам это лично. Детям будет обеспечена безопасность и неприкосновенность.

— Они пришли! Ну что же вы стоите!

Девушка с такой силой дёргает священника за руку, что оба едва не падают. Ксавье бросает взгляд на дверь: засов надёжен, на какое-то время незваных гостей задержит. Баррикады из скамеек, которые они со старшими детьми строили всю ночь, тоже помогут выиграть время. Солнечные лучи пробиваются в молельный зал сквозь витражи верхнего края окон — там, куда не удалось забросить мешки с землёй. Свет падает на рукоять катаны, лежащей перед отцом Ланглу на амвоне. Ксавье бережно устраивает меч в ножнах и спешит за Сорси. Девушка несётся впереди, придерживая под мышками закреплённые в кобуре автоматы. Ксавье был против огнестрельного оружия: это лишь спровоцирует полицию. Но рыжая заявила, что она умеет с этим обращаться и что детям нужен шанс на защиту. Священник на это промолчал, но винтовки у пятерых подростков отнял.

— Никакой стрельбы, ребята! Не испытывайте судьбу. Первые пули полетят в того, кто вооружён, — грозно сказал он.

Сорси на это лишь фыркнула.

Вдвоём они выбегают во внутренний дворик Собора, спрятанный от посторонних глаз в четырёх глухих стенах. Мелкие камешки в центре двора разметены, виднеется периметр двери, ведущей в подвал. Ксавье тянет ржавое толстое кольцо на себя, открывая вход в подземелье. Сорок три ступени вниз — и вот уже священника обступает толпа испуганных, притихших детей. Где-то впереди всхлипывают малыши.

— Ребята, посмотрите внимательно друг на друга, — просит Ксавье. — Никто не потерялся? Все здесь?

Дети перешёптываются, зовут друг друга по именам.

— Амелия?

— Я тут.

Она подходит к священнику, вкладывает маленькую руку в его ладонь. Вторая рука поддерживает спрятанный под платьем стеклянный шар. Вот как она с ним побежит? Но и куда она без него…

— Тома? Себастьен? Жан-Паскаль? — окликает отец Ланглу своих провожатых.

— Здесь, — звучит далеко впереди. — Идём?

— Идём. Ребятки, помните: очень тихо, быстро и слушаемся старших! — напоминает священник.

— Играем в путешествие! — таинственным голосом сообщает Сорси. — А кто первый скажет слово, тот моет полы в туалете!

Малыши хихикают, старшие дети сдержанно улыбаются. Процессия впереди приходит в движение, и Амелия уверенно тянет отца Ксавье за собой. Он идёт, погружённый в свои мысли, прислушиваясь к тишине, оставленной позади.

«Где же ты, сынок? Ты всегда держал своё слово, помнишь? Что же случилось, почему ты не вернулся? Если бы меня слушал Бог, я молил бы его, чтобы ты просто сбежал. Но Бог глух и слеп, а ты никогда бы так не поступил. Вы с Вероникой всегда были удивительно сильны и терпеливы. Я плохо знал вашего отца, но почему-то думаю, что вы оба похожи на него. Говорят, Советник Бойер был очень жизнелюбивым и справедливым человеком. И ты такой, Жиль. Ты тянешься к свету, ты сам и есть свет и несёшь его людям. Я никогда не говорил тебе, как тяжело мне было смириться с твоим уходом из Собора. Я разумом принял твой поступок, но сердце тебя так и не отпустило. Сынок, вы с Веточкой — мои вдох и выдох. Вы мои столпы мира. Если есть у Азиля живая душа, то я точно знаю: она разделена пополам и заключена в брате и сестре Бойер. И в ней — вся красота маленького, обречённого мира. Всё сосредоточено в вас: ум, терпение, жизнелюбие, верность, любовь, отвага и самоотверженность. Веточка, почему я всё ещё чувствую тебя здесь? Жиль, отчего мне кажется, что ты сейчас меня слышишь?..»

Где-то по краю области зрения скачет яркий блик. Словно маленький Жиль играет с зеркалом. В детстве это был его любимый трюк: пускать солнечный зайчик рядом с лицом Ксавье так, чтобы тот его не заметил.

Слезятся глаза. Жиль, не надо. Дети не должны видеть, как мой мир осыпается осенними листьями.

— Отец Ксавье, — Амелия щекочет пальчиком его ладонь. — Ладно, я помою туалет. Можно, я скажу?

В горле ком. Он просто кивает.

— Мама тут. Сказала, что всё будет хорошо.

Ксавье благодарно сжимает маленькую ладошку девочки. Странный ребёнок. В ней чужая кровь, но до чего же это дитя Веточки…

Тоннель впереди ветвится, и священнику приходится сосредоточиться, чтобы проследить за детьми, которые могут свернуть не туда. Кто-то из младших спотыкается, падает, и под сводами Подмирья раздаётся оглушительный рёв. К плачущему малышу спешит Сорси, подхватывает на руки, что-то шепчет, укачивает.