Моя шоколадная беби - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Степнова cтр.№ 60

Идиот, Сытов, мучился, вспоминая, что напоминали ему девкины слова!

Таких совпадений быть не может.

– Кит! – кричал телефонная трубка. – Где ты?

– Извини, – пробормотал Сытов в трубку и нажал на отбой.

Теперь у него есть, с чем идти к Катьке. И с чем идти к Марту. Пусть Март работает, расследует, какая связь между тем шабашником Лёшей, нагрянувшим к его бабке новоявленным родственником и этим Алексеем Викторовичем Антоновым, решившим вырядиться под Катьку. Так и быть, чтобы спасти Катьку, он расскажет Марту ту давнюю историю. Так и быть, понесёт наказание, если таковое ему полагается.

Он схватил телефон и снова набрал Катерину. Ему снова никто не ответил.

Сытов натянул джинсы и выбрал почему-то яркую, гавайскую рубаху, которую как-то привезла ему Лика из отпуска, чтобы разнообразить его консервативный гардероб.

Одевшись, он опять схватил телефон и набрал домашний номер Марта, который знал ещё с детства. Опять послышались гудки, буравящие мозг, и опять никакого ответа.

Сытов заметался по комнате. Что делать? Куда бежать? Сидеть дома с таким «открытием» он не мог. Нужно подумать, какой шаг будет верным.

Он побежал на кухню, открыл холодильник, нашёл там палку копчёной колбасы, отмахнул здоровый кусок и попеременно стал откусывать с наслаждением то от него, то от огромной сдобной булки. Надо действительно лопать больше жиров и углеводов! Он запил трапезу глотком коньяка прямо из бутылки и утёр рот рукой широким, размашистым жестом – от локтя к запястью. С каких это пор он не стесняет себя ни в словах, ни в жестах?..

Колбаса с булкой сделали своё дело: он принял твёрдое решение.

Сейчас он поедет к Катьке. Даже если её нет дома, он сядет под дверью, и будет сидеть до тех пор, пока она не придёт. Переодетому гаду в парике, который вертится вокруг неё, он набьёт морду. Такая сволочь не может быть его соперником. Интересно, откуда тот знает, что он – Сытов? Ведь спросил же он: «Сытов?». Значит, Катька рассказывала ему про свою давнюю любовь. Значит, Катька помнит его, а может даже ещё и любит? Она увидит его, узнает, что он для неё сделал за эти дни и… простит. Она поцелует его своими тёплыми, по-негритянски пухлыми родными губами и они поженятся.

И нарожают темнокожих детей. И он уйдёт с опостылевшего телевидения и устроится… в Большой театр! Рабочим сцены. Катька теперь богатая – проживут!!!

Он нацепил ботинки и выскочил за дверь. Где-то в глубине квартиры надрывался телефон. Наверное, Лика пыталась до него дозвониться.

Голова болела так, что в глазах то вспыхивали, то гасли яркие пятна странных конфигураций. Иногда пятен было сразу несколько, и они складывались в причудливые картинки, подобные тем, которые Март рассматривал в детстве, крутя перед глазом игрушку «Калейдоскоп».

Голова начала болеть в то похмельное утро, когда он очнулся после устроенного Сытовым «праздника детства» и продолжала болеть уже двое суток, не сдаваясь ни таблеткам аспирина, ни холодным компрессам, ни массажу, который делала мать, приговаривая:

– В нашей семье алкоголиков не было! И разгильдяев в нашей семье тоже не было!

Март каждый раз открывал рот, чтобы возразить, что старший следователь прокуратуры не может быть ни алкоголиком, ни разгильдяем, но каждый раз закрывал его, так ничего и не сказав. Он понимал: будь он хоть генеральным прокурором, для матушки он был и останется непутёвым сыночком, выбравшим неправильный вуз.

День он провёл на работе, так и не сдвинувшись с места в этом дрянном Пригожинском деле. Март вызвал к себе и долго пытал охранника элитного дома, где проживал теперь Сытов. Как мог человек в красном беспрепятственно проникнуть в дом?! Охранник бычился, хмурился и бурчал:

– Я в который раз говорю, не спрашивал я у Катерины Ивановны пропуск никогда! Во-первых, её ни с кем не спутаешь, она… негра, и ходит всё время в красном, во-вторых, стеснялась она и шкерилась, видно, неудобно ей было, что к такому пожилому человеку бегает. Вот я лишний раз её и не смущал! Мне за корректность тоже платят. А тут вижу – идёт, шляпой лицо прикрывает. Удивился, что не на машине, но пропустил её. Вот и всё. Вина моя есть, но небольшая.

– Войти-то вошёл тот тип в красном, а вышел как? Видел?

– Не видел, – в сотый раз отвечал охранник.

– Значит, он где-то переоделся, краску с себя тёмную смыл, тряпки куда-то запрятал, и спокойненько вышел?! – терял терпение Март.

– Никто чужой в тот день не заходил и не выходил, на камере это прекрасно видно, – терял терпение и охранник.

– Значит, что, кто-то «свой»? – психовал Март. – Чушь! Весь дом опрошен, все приличные люди, у всех отличные алиби! Чушь! И потом, куда могли деться эти красные тряпки? Шляпу за батарею в подъезде не заткнёшь!

– Да, блин, гражданин начальник, если в мусоропровод шмотки засунуть, то никто не найдёт! Машина вечером приедет и заберёт! Никто ничего и не заметит!

– Да, блин, не заметит, – вынужден был согласиться Март. – А ты что, предлагаешь мне по помойкам Москвы самому побегать, шляпу поискать?

– Не, блин, не предлагаю, – испугался охранник. – Отпускайте меня! Я и так чуть работы из-за этого убийства не лишился, штраф за невнимательность заплатил! Отпускайте, начальник! Кто ещё за такие деньги туда работать сутки через двое пойдёт?

– Такие же уроды и пойдут, – буркнул Март и подмахнул ему пропуск.

Голова пульсировала острой болью, перед глазами из ярких вспышек складывался причудливый калейдоскоп.

«Ничего не получается, – подумал Март. – Я маленький, ничтожный человечек! Мой удел – халявный тортик и архивная девица в жилетке. Вот пойду сегодня в архив и назначу ей свидание на своей коммунальной кухне. Такая придёт! Это тебе не Катерина Ивановна. У неё под юбкой, наверное, толстые розовые панталоны. Как там говорится? Богову богово, а кесарю кесарево».

В архив он не пошёл, конечно. Приехал домой, взял в аптечке копеечный аспирин, и на кухне, на подоконнике, нашёл заветную трёхлитровую банку с жёлтой жидкостью, которую бабка Валька загадочно называла «гриб». Март очень любил этот сладкий напиток, и в детстве частенько отпивал прямо из банки, не спросив разрешения у бабки. Он и сейчас воровато оглянулся и плеснул себе в чашечку этой вкуснятины. Запил таблетку, пошёл в комнату и включил телевизор. Включил, пощёлкал каналами, и с раздражением выключил. Везде показывали красивую жизнь.

Голова всё болела. Он прилёг на древний диванчик и положил на лицо подушку с глупым, вышитым попугаем на наволочке.

Как он ненавидел свою жизнь! Этот «гриб» в банке, этот «висяк» с красными шмотками, эту подушку с какаду, пахнувшую старым жилищем и плесенью. А особенно он ненавидел звук ключа, поворачивающегося в замке комнаты. Этот звук означал – мама пришла.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы задремать, он ждёт напряжённо, когда же она придёт. Март откинул подушку и вскочил. Нет, так больше жить нельзя! Он пойдёт сейчас… он пойдёт к Катерине Ивановне! Он припрёт её к стенке вопросами, на которые она не сможет ответить, он пригрозит ей тюрьмой и намекнёт, что только он сможет её спасти. Она испугается. Они будут одни в её большой элитной квартире, и ей ничего не останется, как полностью положиться на него. Март уговорит её, и не просто уговорит, он докажет, что им необходимо быть вместе.