Атаман Платов - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лесин cтр.№ 68

Наступила ночь; биваки враждующих сил запылали бесчисленными огнями кругом верст на двадцать пространства; огни отражались в небосклоне на темных облаках багровым заревом».

Готовясь к сражению, М. И. Кутузов умело расположил наличные силы на поле предстоящей битвы. Согласно диспозиции, составленной им 24 августа, они делились на войска левого и правого крыльев и центра. За центром и на флангах стояли резервы.

Отдельный казачий отрад А. А. Карпова в составе восьми донских полков входил в резерв левого крыла. Ему было приказано вести наблюдение за Старой Смоленской дорогой с целью предотвратить возможность обхода Бородинской позиции в районе деревни Утицы. Этим, однако, не исчерпывались задачи, поставленные перед казаками накануне сражения.

Еще в ходе Шевардинского боя выяснилось, что сил казачьих полков А. А. Карпова явно недостаточно для надежного прикрытия Старой Смоленской дороги, и это отметил в донесении царю М. Б. Барклай де Толли. Поэтому М. И. Кутузов приказал подыскать подходящее место для скрытного расположения значительных частей из главного резерва левого крыла русской армии. Такое было найдено за Утицким курганом, куда главнокомандующий отправил в ночь с 24 на 25 августа 3-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н. А. Тучкова, а также московских и смоленских ополченцев. В результате принятых мер на крайнем левом фланге была сосредоточена группировка до 24 тысяч человек при 18 орудиях.

«Когда неприятель употребит в дело последние свои резервы на левый фланг Багратиона, — говорил при этом Кутузов, — я пущу скрытое войско ему во фланг и тыл».

Таким образом, более чем за сутки до генерального сражения М. И. Кутузов планировал нанести удар в тыл и по правому флангу наступающей французской армии силами мощной резервной группировки. И в этой операции важную роль должны были сыграть иррегулярные войска А. А. Карпова, заявившие о себе в ходе арьергардных боев при отступлении от Немана до Бородина. К сожалению, этот замысел главнокомандующего был сорван генералом Л. Л. Беннигсеном, который перед самым сражением самовольно переместил корпус Н. А. Тучкова в просвет между Семеновскими флешами и Утицким курганом, поставив его фронтом к противнику.

Оборону южной флеши держала сводно-гренадерская дивизия генерал-майора М. С. Воронцова. К ней была приписана на 24–26 августа 1-я донская конно-артиллерийская рота войскового старшины П. Ф. Тацина.

В резерв правого крыла были определены два конных корпуса — 1-й кавалерийский генерал-лейтенанта Уварова и отдельный казачий атамана Платова, вступившего в командование вечером 25 августа после возвращения из Москвы. Они расположились в районе Масловской рощи.

В состав корпуса Ф. П. Уварова входил, кроме прочих, лейб-гвардии казачий полк генерал-майора В. В. Орлова-Денисова, состоявший из трех эскадронов и черноморской сотни.

В исторической литературе утвердилось мнение, что накануне Бородинского сражения корпус Платова состоял из девяти полков. Это неверно. На самом деле, полков было 14. Всего же в отдельный казачий корпус М. И. Платова в день Бородинского сражения входило 50 сотен и 12 конных орудий 2-й артиллерийской роты старшины П. В. Суворова.

По диспозиции Кутузова, составленной 24 августа, корпус Платова не получил строго определенного назначения. Больше того, в этом документе о нем даже не упоминалось. Объяснить это можно лишь с учетом важнейших элементов общего замысла главнокомандующего: его понимания роли и значения резервов, вероятных перспектив планируемого сражения и наиболее эффективного использования сил казачьих полков в последующем.

Наставляя командующих обеими армиями перед сражением, мудрый полководец говорил: «Резервы должны быть оберегаемы как можно долее». По его убеждению, генерал, сохранивший их, не может быть побежден. Благоприятное расположение сил правого крыла, защищенного от прямого удара противника природными преградами, позволяло Кутузову перебрасывать отдельные дивизии и целые корпуса, подчиненные Барклаю де Толли, для усиления слабого левого фланга Багратиона, не прибегая к использованию казаков Платова и кавалеристов Уварова.

Известно, что уже при первом осмотре позиции Кутузов проникся большой уверенностью в победе, о чем и уведомил императора 23 августа. Не оставила его уверенность и на следующий день. «Возлагая все упование на помощь Всевышнего и на храбрость и неустрашимость русских воинов», он думал при счастливом исходе сражения дать «собственное повеление на преследование» противника. В авангарде наступающей армии казаки должны были сыграть свою историческую роль. Опыт войн против Турции и наполеоновской Франции показал, что им не было замены и в арьергардных боях. Потому-то корпус Платова получил строго определенное назначение уже в ходе Бородинской битвы, да и то под давлением не предусмотренных главнокомандующим обстоятельств.

Вступив в командование корпусом, М. И. Платов в ночь с 25 на 26 августа отрядил пять сотен Атаманского полка под командованием С. Ф. Балабина «вправо верст за пятнадцать» от занимаемой позиции. Недостаток документальных данных не позволил историкам определить цель этой экспедиции. Н. П. Поликарпов считал «наиболее правдоподобным предположение, что они были высланы для связи с отдельным кавалерийским… отрядом» генерал-лейтенанта Ф. Ф. Винценгероде, в составе которого прикрывали направление на Петербург казачьи полки бригады И. Д. Иловайского. Это не так.

М. И. Платов поручил атаманцам вести наблюдение «за неприятельским движением, дабы он не мог зайти за фланг нашей армии». В то же время он приказал М. Г. Власову, оставленному 24 августа с бригадой казаков на левом берегу Колочи, поддерживать связь «с полковником Балабиным и в случае надобности подкреплять» его. Так что войсковой атаман, несмотря на содержание диспозиции, думал о предстоящем сражении, от исхода которого зависела судьба России, и готовился к нему.

Наступила ночь. Сражение должно было начаться перед рассветом. Кутузов проснулся рано, объехал войска, убедился в том, что солдаты, офицеры и генералы горят желанием сразиться с неприятелем, победить или умереть.

Наполеон провел ночь перед сражением в «мучительном беспокойстве», сам не спал и не давал заснуть своим адъютантам. Обращаясь к дежурному генералу Ж. Раппу, он внезапно спросил:

— Верите ли вы в завтрашнюю победу?

— Без сомнения, Ваше Величество, но победа будет кровавая.

Наполеона всю ночь не покидала мысль, что русская армия снова не примет сражения. Когда же на востоке блеснул первый луч нового дня и осветил поле Бородинской брани, император французов воскликнул: «Вот оно, солнце Аустерлица!»

Ошибался баловень фортуны. То было солнце Бородина, и светило оно не ему, а русскому полководцу Кутузову.

Трудно теперь определить, кто первый сказал, что корпус Платова до середины дня 26 августа бездействовал, но это мнение утвердилось в исторической литературе. И виноват в том сам атаман, который в рапорте Кутузову почему-то не счел нужным дать подробного описания событий, а ограничился предельно лаконичной фразой: «Каково происходило действие против неприятельского левого фланга, Вашей светлости по личному присутствию… известно». Вряд ли стоит сомневаться в том, что главнокомандующий действительно знал значительно больше других о ходе сражения. Однако факты, которыми он располагал, не получили отражения в официальных документах, в том числе и в пространной реляции на имя Александра I.