Атаман Платов - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Лесин cтр.№ 43

По дороге атаман успокоился, за столом много шутил и вообще был в центре внимания. Он понравился королю и королеве, и в этом мы еще убедимся, но особенно по душе он пришелся обер-гофмейстерине графине Фосс. Вот какую запись сделала она в дневнике 25 июня:

«Платов необыкновенно высокий, смуглый, черноволосый человек с бесконечно добрым выражением лица, весьма обязательный и любезный; в конце концов он обещал прислать мне свой портрет. В четыре часа мы поехали в лагерь к казакам… Казаки нам пели, и очень хорошо. Погода была дурная…»

Если обещал «прислать свой портрет», значит — прислал, а коль «в конце концов» согласился, значит — настаивала. Склонен думать, что «обязательный и любезный» Матвей Иванович сдержал слово, хотя сведений об этом нет…

После отъезда императоров из Тильзита Платов еще несколько дней оставался в Восточной Пруссии, готовя казаков к походу в Молдавию на театр военных действий с Турцией. 3 июля он еще раз навестил королеву Луизу — «единственно для того, чтобы засвидетельствовать почтение» ее величеству, но задержался на обед, а после вместе с переводчиком был у графини Фосс. Расставшись с ним, она заполнила дневник впечатлениями минувшего дня:

«Старый Платов вполне достоин уважения; как и все порядочные русские люди, он страшно убит заключенным унизительным миром. Этим миром царь опозорил себя, но больше всего в нем виноват великий князь…» Имелся в виду брат императора — Константин Павлович.

Не стоит, наверное, безоговорочно соглашаться с графиней Фосс. Действительно, великий князь еще до поражения под Фридландом убеждал своего венценосного брата вступить в переговоры с Наполеоном. Он находился в армии, видел ее состояние и неспособность противостоять «испытанным в боях и по-прежнему непобедимым французским войскам». Александр же судил об обстановке по донесениям главнокомандующего, который все одерживал победы, но после каждой отступал и всякий раз находил объяснение своей тактике. Поэтому государь держался до конца, продолжая войну. А прислушайся он к совету Константина Павловича, может статься, и мир был бы не столь унизительным.

В одном графиня была права: мир оказался унизительным. Так считали и в самой России. Некоторые впечатлительные современники даже заливались слезами, ознакомившись с условиями Тильзитского договора, например, П. Я. Чаадаев. А кто и когда считался с побежденными?

Кампания 1807 года оказалась кампанией неиспользованных возможностей казаков, впрочем, и армии тоже. В русле же реального развития событий казаки действовали весьма активно. За командование корпусом Платов удостоился орденов Георгия 2-го класса, Владимира 2-й степени и Александра Невского. Кроме того, Беннигсен представил его к чину генерала от кавалерии, но император решил повременить с повышением. Атаман очень расстроился.

Его величество Фридрих Вильгельм III подарил Матвею Ивановичу табакерку и пожаловал орденами Красного и Белого орлов, а королева Луиза передала Марфе Дмитриевне Платовой плюмаж из перьев цапли.

Получая ордена, атаман не забывал и о своих подчиненных. При всяком удобном случае он представлял их к наградам. Даже у прусского короля выпросил Красных орлов для генерал-майоров Николая, Ивана и Павла Иловайских и Андриана Денисова, «дабы утешить их, людей, поистине благоволения сего заслуживающих, и побудить тем к вящей отличности».

Уважая просьбу Матвея Ивановича, государь Александр Павлович согласился выслать ему сверх установленной нормы 475 знаков Военного ордена «для награждения отличившихся нижних чинов».

И еще одну награду государь пожаловал казакам — почетное знамя с изображением государственного герба, увитого лаврами, и георгиевской ленты с надписью: «Вернолюбезному Войску Донскому за оказанные заслуги в продолжение кампании против французов 1807 года».

К награде прилагалась царская грамота. Александр писал:

«Войско Донское, с давних лет всей Европе известное неустрашимостью своею, неутомимым мужеством и неизменною любовью к Отечеству, превзошло древнюю славу предков своих в походах и битвах 1805 и 1807 годов против французов под предводительством атамана генерала Платова и других своих начальников…»

Далее государь выражал надежду, что признательность Войску, им изъявленная, «обратится ему в священную обязанность стремиться с новою ревностью к новым подвигам по первому воззванию Отечества».

Отечество призвало казаков сразу после завершения тильзитских переговоров. Уже 8 июля 1807 года Платов выступил в поход и «последовал по высочайшей воле с Войском Донским в Молдавскую армию против турок». Накануне он написал императрице Марии Федоровне, поздравил ее величество с окончанием войны с французами и заключением мира; поблагодарил за добрую память о нем и приветы, которые «неоднократно от приезжавших — из Петербурга — имел щастие получать»; выразил «всенижайшее почтение» великой княжне Екатерине Павловне «за милость», объявленную ему через цесаревича Константина Павловича.

В начале XIX века усилилось национально-освободительное движение народов Балканского полуострова, начало которому положило сербское восстание 1804 года. Руководитель повстанцев Кара-Георгий обратился с просьбой о помощи в Петербург. В то время Россия придерживалась политики сохранения целостности Османской империи и не могла активно помогать славянам, но, опасаясь потерять влияние в этом районе и повернуть его в сторону Австрии и Франции, отправила в Галац 24 корабля с пушками и военными припасами. Тайное не сразу стало явным…

В сентябре 1805 года между Россией и Турцией был подписан союзный договор, направленный против Франции. Высокие договаривающиеся стороны признавали его единственным средством «обеспечения взаимной безопасности». Это соглашение оказалось едва ли не самым неустойчивым в истории международных отношений. После Аустерлица влияние Наполеона усилилось не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. Султан Селим III отправил письмо французскому императору с изъявлением дружественных чувств и признанием его императорского титула. Проливы были закрыты для прохода русских военных кораблей.

В Константинополь прибыл новый французский посол генерал Ф. Себастиани, на которого Наполеон возложил задачу добиться союза с Турцией. Ради этого он не скупился на обещания, прельщая султана перспективой возвращения Крыма и Черноморского побережья России.

Подстрекаемая Францией, Турция стала готовиться к войне. Она нарушила соглашение не только о проливах, но и о Дунайских княжествах, отстранив от власти их господарей, поддерживаемых Россией. В ответ на это Александр I приказал формировать 60-тысячную Молдавскую армию. Командование ею он возложил на «бодрого старца» Ивана Ивановича Михельсона, сделавшего карьеру на усмирении пугачевского бунта.

Александр Васильевич Суворов очень лестно отзывался о нем: «…ежели бы все были, как Михельсон…». А Леонтий Иосифович Раковский поставил его в ряд «малодаровитых» военачальников Русско-турецкой войны. Впрочем, одно дело — командовать полком и совсем другое — армией. Возможно, и полководец, и писатель — оба были по-своему правы.