Вещи и ущи - читать онлайн книгу. Автор: Алла Горбунова cтр.№ 18

10 иван петрович на похоронах лёлика

иван петрович ждал автобуса на далёкой автобусной остановке на юго-западе. по обеим сторонам от шоссе простирались пустыри, поросшие чахлой пожелтелой травой. рядом с остановкой парень бомжеватого вида играл на гитаре. подошёл автобус, и иван петрович вошёл в него. куда едем? — спросил он покрытого пылью усатого водителя в клетчатой кепке. из звонькова в харлушину на гостьбище, — ответил водитель. автобус двинулся, и осенние пустыри неожиданно превратились в весенний лес. водитель высадил ивана петровича на зелёной площади, где сидели сонмища людей. они жгли костры, а посреди площади перед стремительным обелиском горел вечный огонь. это были похороны лёлика, доброго друга ивана петровича. его собирались захоронить в центре площади, рядом с обелиском, за его великие достижения перед страной. иван петрович всегда тайно завидовал более быстрому, чем у него самого, продвижению лёлика по службе и подозревал его в том, что он хотел выслужиться и не прочь был и чей-то зад полизать. теперь же его хоронили с такой помпой, что иван петрович от гнева сказал в сердцах: не тебе, канцелярской крысе, здесь лежать, и сам лёг в яму под обелиском. увидав такое, лёлик выскочил из гроба и принялся вытаскивать ивана петровича из ямы. тем временем толпа на площади стала роптать. вылезай из моей ямы! — кричал лёлик. а вот и не вылезу! — кричал в ответ иван петрович. разъярённая толпа ринулась на них, иван петрович и лёлик оба выскочили из ямы, где они лежали, мёртвой хваткой впившись друг в друга, и бросились бежать наутёк в сторону леса, попутно кроя друг друга матом.

11 иван петрович и сорвавшееся свидание

иван петрович шёл на свидание с женщиной, с которой познакомился на сайте знакомств и перед которой там всячески распушал свой павлиний хвост: дескать, и тем он хорош, и другим он хорош, умный-разумный, образованный, обеспеченный, симпатичный, галантный, очень духовный и нестандартный человек. занимался он этим вечерами за своим ноутбуком, когда жена его маша готовила на кухне или стирала, думая со смесью жалости и озлобленности, что он за этим ноутбуком работает. жалости — потому что приходится ему работать вечерами, а озлобленности — оттого что сколько бы он ни работал, денег больше не становится. и вот юля — так звали эту женщину — наконец согласилась на встречу, и иван петрович, сняв с пальца обручальное кольцо, надушенный, с тремя гвоздиками отправился прямиком к ней домой. жила юля за городом, внутри холма на мусорной свалке. иван петрович постучал, и симпатичная шатенка открыла ему дверь. она была в нежном голубом пеньюаре, и иван петрович сбросил его с юли одним движением и прижал её к себе. у юли были три огромные груди, две крайние она закидывала на плечи, чтобы не мешались, но ивану петровичу этот небольшой недостаток даже понравился. они попили чай, немного поговорили о том о сём и вскоре оказались в постели, и тут произошло непредвиденное — иван петрович не смог. впрочем, не такое уж это было и непредвиденное, так оно обычно у него и случалось последние лет пять. — так, — сказала юля, — ты мне писал, что ты весь из себя такой необыкновенный: умный, образованный, обеспеченный, симпатичный, галантный, очень духовный и нестандартный человек. и вот что я тебе скажу: человек ты тупой, денег у тебя нет, раз ты принёс мне три дешёвые гвоздики и надушился дешёвыми духами, которые пахнут хуже, чем эта свалка, никакой духовности и нестандартности в тебе тоже нет, ты полный примитив, судя по всем твоим разговорам, но самое худшее, иван петрович, так это то, что ты — ИМПОТЕНТ!!!!!! — а ты, ты… — задохнулся иван петрович, — ты тупая примитивная похотливая сучка, трёхгрудая уродина, такую, как ты, никто не захочет. — и он со всего размаху врезал ей по лицу. оскорблённый до глубины души, он быстро оделся, вышел на свалку и нервно закурил.

12 как иван петрович разгневался на жену

сидит иван петрович на табуретке в недостроенном доме из кирпича и смотрит в окно. за окном брошенные земли, пустыри с жухлой травой, полуразрушенные сельские дома. обернулся, а напротив него диван с выпирающими пружинами, а на диване сидит жена. иван петрович сидит и смотрит на неё. и жена сидит, положив ногу на ногу, и смотрит на него. и левая нога у неё поверх правой. а иван петрович смотрит на неё и видит: что-то не то, и растёт в нём ярость. почему у тебя левая нога поверх правой? — спрашивает, наконец, — ты же всегда сидишь, положив правую ногу поверх левой. — не знаю, — отвечает жена, — просто села так. тут иван петрович заорал во весь голос: ты надо мной издеваешься, маша? у тебя всегда правая нога наверху! почему ты так села? ты слишком тупа, чтобы делать что-либо просто так. и слишком мелочно-расчётлива. — не знаю, — отвечает жена, — говорю тебе: я просто села так, как мне удобно, — и делает лицо такое невинное. — нет, тебе так неудобно! — ревёт иван петрович. смотрит на неё и видит отчётливо: невинность её напускная, а в глазах у неё цинизм. и вот она сидит, ничего не говорит, только смотрит на него, издеваясь, и ещё ногой слегка покачивает. специально это всё устроила, чтобы его из себя вывести. строит из себя лань загнанную, а у самой в глазах холодная злоба. — сука ты, маша, сука, — сказал ей иван петрович, — самая настоящая сука. а она всё сидит нога на ногу и не шелохнётся, и в огромных торжествующих глазах её — сталь и ненависть.

13 иван петрович на дне рождения лёлика

иван петрович присутствовал на праздничном застолье в честь сорокапятилетия своего друга лёлика. стол был накрыт в глубоком котловане, вокруг не было видно ничего, кроме земляных стен и белёсого, мелко дождящего неба где-то там далеко над головой. рядом с иваном петровичем сидела его супруга и тщательно следила, чтобы он не напился, после каждой рюмки тыркая его тощим локтем в бок. — ваня, — с тебя тост, — сказала ксюша, жена лёлика, женщина, в которую иван петрович в студенческие годы был влюблён. — лёлик, — начал иван петрович, — ты мой лучший друг, можно сказать, единственный друг, и такого доброго, душевного человека, как ты, я больше не знаю. мы с тобой дружим со студенческой скамьи, и я не могу сказать про тебя ни одного плохого слова. ты всегда выручал меня в беде, был рядом, когда мне была нужна твоя поддержка. ты всегда был гордостью — вначале нашего курса, а потом всего университета. нет, ни одного плохого слова не могу сказать… кроме разве что того, да это пустячок совсем, лёлик, пустячок, когда ты мне на госэкзамене не дал списать, а я получил оценку ниже тебя, лёлик, а ведь я тебе всегда давал списывать на экзаменах, ты помнишь, лёлик, а ты мне чем отплатил? чёрная неблагодарность — это и называется чёрная неблагодарность. а — тоже пустячок такой, лёлик, мелочь одна — потом ты такую карьеру сделал — до начальника департамента по науке, — ты думаешь, сам? это папаша твой, академик, тебе помог. ты сам-то разве чего-то можешь добиться? я тебя столько лет знаю, и поверь мне, лёлик, сам ты ничего не можешь добиться! а ведь это я должен был быть на твоём месте, лёлик, и меня сергей ефимович и прочил на эту должность, а ты, я знаю, что сделал. ты ведь приходил тогда к сергею ефимовичу, ты ведь тогда разговаривал с ним, что ты ему про меня сказал? я знаю, что ты ему про меня сказал — что я не справлюсь, что я — человек не того полёта, — вот что ты ему сказал! а ещё сказал ему, что папаша твой с ним о тебе хочет поговорить, он и поговорил, лёлик, поговорил. и в ксюшу я ведь влюбился первый, лёлик, ухаживал за ней два года, три раза цветы дарил, в кино дважды сходили, а тут, понимаешь ли, ты, весь такой крутой, со своим автомобилем, папенькин сыночек… она и клюнула на тебя. разве это по-дружески было, лёлик, с твоей стороны, разве это хорошо было? когда письмо ты ей любовное написал, звонил каждый вечер, в парке культуры вы вместе гуляли, обо мне думал ты тогда? не думал, лёлик, ты никогда ни о ком, кроме себя, не думал. в общем, ты говно, лёлик. за это и выпьем. и иван петрович в одиночку осушил свой бокал.