Последняя треть темноты - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Петрова cтр.№ 19

Трюк удался лишь на несколько секунд, мир, исчезнув на мгновение, вновь воздвигнул свои стены, как тюрьма, и зазвучал громче прежнего.

Саша вскочила со скамейки и бросилась бежать, как будто бы догоняя автобус. Сердце шумело, не давая мыслям прорезаться, и, казалось, твердило: «Не могу, не могу, не могу».

Нина была очень недовольна. Долго уговаривала Сашу сходить в кино, в музей или еще куда-нибудь, но в ответ получала твердое «нет».

Клиника оказалась довольно большой, пациентов — хоть отбавляй. Саша никогда не видела такого скопления беременных теток. Сердитая и взмыленная Нина усадила подругу в коридоре, где за деревянной стойкой женщина в халате выдавала результаты анализов, и велела ждать.

Страх отступил, так что Саша могла ждать сколько угодно. Слева от нее работала регистратура и две кассы. Пациентки занимали место сразу в двух очередях и все время спорили, кто за кем занял, кто отошел в туалет, кто просил передать, что за ним уже занимал другой, а за другим третий — в общем, «вас тут не стояло!».

Тетки с животами получали в регистратуре и в кассе ворох разных бумаг и отправлялись на прием. Их сменяли новые тетки, и это продолжалось бесконечно. Вот он — настоящий круговорот воды, точнее животов, наполненных водой, в природе.

Мужики попадались редко и, как правило, с кислыми минами. Интересно — зачем их сюда тащили? Видимо, для моральной поддержки. Судя по лицам, вряд ли большинство из них шли добровольно.

Наконец, Саша захотела в туалет. Это было самое значительно событие за последние два часа, и, одурев от скуки, девочка решила поискать дорогу сама. Сначала она до самого конца прошла коридор, читая редкие вывески на кабинетах «Беременность и сахарный диабет», «Беременность и ожирение», «Беременность и гомеопатия», и про себя отмечая, что кабинеты пронумерованы не подряд и, наверное, нервных будущих мамаш это раздражает. Затем, уткнувшись в бермудский треугольник из трех кабинетов УЗИ, Саша повернула назад — интуиция сразу подсказывала, что надо на лестницу, но прогуляться тоже стоило.

Один этаж наверх. Саша открыла дверь отделения, увидела значок WC, шагнула вперед, но ее тут же остановил охранник.

— Сюда нельзя.

— Мне в туалет.

Охранник нахмурился.

— Нет. Спуститесь вниз, туалет есть прямо у лестницы.

— Но этот — тоже туалет.

— Спуститесь вниз.

Откуда-то подоспел второй охранник, и Саша решила не спорить. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала из ближайшей к туалету палаты крики:

— Меня совершенно не устраивает золотая сумятица этой макроскопической галактики, пудовые слитки гаечной чутипутовой планеты, не забалденная кирясау красавица света пускай не пугает нас осрамимся сами безо всякой пурги. Заберите, заберите мое сердце, оно взорвется перед самым рассветом, сумасбродная судака сеть в Кэсе, старики несут вековую стагническую пустоту, упивается тупостью сутки, напролет убил провал памяти, нормальный, нормальный голова, отгадайте каменную статую равноденствия образы в пещере прячутся, пускай останется субликастическая казель, карусель, ум б, ум б, эко, экокг, эхо, акэтэгэ, пугансовые певички, дайте денег, трамп, дайте выплюнуть, оно вращается, перегните палку, мир будет спасен спозаранку, танки больше никуда не уйдут, остановите танки, остановите!

Охранники остолбенели, но пришли в себя и быстренько вытолкали Сашу вон. Она понеслась по лестнице. Найти Нину. Немедленно. Найти Нину. В кабинете УЗИ ее не оказалось, и Саша побежала дальше, мимо лестницы к регистратуре, чтобы там спросить, где Нина.

— Что ты тут бегаешь? — раздался голос Нины прямо у Саши за спиной.

— Ты спускалась? Прямо вниз? Сверху?

— Спускалась ли я по лестнице? Да, а что? Так почему ты бегаешь?

— Что там? Ты сказала, ты в УЗИ. Я искала. Ты не в УЗИ. Ты наверху.

— Наверху тоже пациенты. Да что с тобой?

— Тогда почему там охрана?

— Охрана есть и внизу, — Нина указала на охранников у гардероба.

— Точно. Но меня не пускают наверху в туалет. Там кто-то кричит. Мужчина! У вас в России что — и мужики беременеют?

— Тихо! — Нина прикрыла Саше рот рукой и быстро повела по коридору до конца, открыла кабинет УЗИ ключом, заперла дверь.

— Ты не видела на двери перед лестницей табличку «Не входить. Идут ремонтные работы»?

— Нет. Значит, там ни одной персоны. Наверху.

Нина усмехнулась.

— Надо говорить: никого. Ни одной персоны — так не говорят, это очень забавно, прости.

Саша выжидающе смотрела на подругу.

— Да, там только один пациент — вздохнула Нина.

— Он сумасшедший?

— Нет. Больной.

— Он выкрикивает бешенство какое-то, ерунду.

— Бывает. У него приступы. Болезнь сердца, которая влияет на мозг.

— Он кричит про Кэс! И про каменные статуи.

— Я слышала. Я у него была.

— Почему он кричит про Кэс? Откуда он знает это?

— Не знаю. Наверное, тоже бывал там в детстве.

— А что он еще говорит?

— Разное бешенство, как ты выразилась. Часто его невозможно понять. Он твердит про восстановление какой-то гармонии. Иногда мне кажется, будто он знает все на свете. А иногда — будто придумывает все.

— Но почему его держите здесь? Здесь для беременных.

— У нас очень хорошая аппаратура.

— А почему два гвардейца на одну персону?

— Охранника.

— Да. На одну персону! И чего мы тут на ключе?

— Слушай, все довольно непросто. Это дела клиники. Они тебя не касаются. Да и меня не все касается, здесь же мама начальник.

В этот момент Ирина Петровна как раз и позвонила Нине, и пригласила девушек на обед. Нина выдохнула, решив, что, может быть, допрос на этом окончен, а Саша, наоборот, сделала глубокий вдох.

Ирина Петровна, которую Саша с детства почти не помнила, оказалась высокой, плотной, объемной, как тумба, но не жирной, а подтянутой, разглаженной, вероятно, не без помощи мезотерапии, ботокса или каких-нибудь платиновых нитей. Секреты невидимого макияжа, густые волосы, дорогая обувь и часы — все было при ней — и, конечно, Нину с Сашей встретил уверенный холодный взгляд человека, который всю жизнь вкалывал, добился успеха, сделал себя сам и теперь имеет полное право твердо стоять на ногах, каждую секунду наслаждаясь потрясающим равновесием. Этот взгляд ни на чем и ни на ком не задерживался слишком долго, словно глазное яблоко строго регламентировало энергию, растрачиваемую на окружающий мир. Аккуратность, осторожность, вальяжность — казалось, само тело Ирины Петровны — ее телохранитель: каждый жест вымерен, каждое движение одобрено соответствующим отделом головного мозга и внесено в реестр полезных, не напрасных движений. Организм бережно опекал цельную личность. Он знал, что она цельная.