Анна Иоанновна - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Курукин cтр.№ 55

Императрица и здесь делала поблажку верным слугам. Без наценки и торга шут Пьетро Мира получил большой кубок за 105 рублей 45 копеек, а обер-директор таможни Сергей Меженинов — самый дорогой парчовый кафтан министра за 160 рублей и ещё один, с золотым шитьём, за 120 рублей. Но найти нужные вещи можно было на любой вкус и цену — артиллерийский капитан Глебов разжился парчовым серебряным камзолом за 31 рубль, а капитан Выборгского гарнизона Филимон Вейцын — всего за четыре с половиной рубля стал донашивать за Волынским зелёные «штаны суконные». Господа офицеры скупали для своих дам робы и самары, юбки, «исподницы» и «балахоны» дочерей министра, а священник Никифор Никифоров приобрёл за 121 рубль дорогую «парчовую робу с юпкою и шнурованьем» — неужели для попадьи?

Продавались нужные в хозяйстве инструменты, вёдра, ножницы, чубуки; разошлась провизия — даже бочонок тухлых лимонов и «негодной» виноград. Полотно с изображением «жеребца Волынского буланого, грива стрижена» досталось «торговому иноземцу» Ивану Гроссу; иностранцы купили и остальные картины. За распроданное имущество Артемия Петровича казна выручила 33 524 рубля.

Однако на торги поступало не всё. Значительная часть золотых и серебряных вещей из «пожитков Волынского и Мусина-Пушкина» общим весом 11 фунтов 58,5 золотника в ноябре 1740 года была отправлена в Монетную канцелярию, в том числе конфискованные у графа Платона золотые монеты (638 рублей) и слитки, а также золото и серебро на 5294 рубля 97 копеек из «алмазных вещей» (оценённых в 19 300 рублей). Иностранные и допетровские отечественные монеты императрица распорядилась отдать — почему-то вместе с дешёвыми медными табакерками — в Академию наук, где нумизматическая коллекция Мусина-Пушкина помогла выработать научную классификацию древних русских монет. Ещё одна графская «коллекция» — «святые мощи (двадцати подвижников. — И.К.) в сорока двух бумажках с надписями, которые в Святейший Правительствующий Синод сообщены», — поступила на хранение в Петропавловский собор .

В студёный день 16 января 1732 года Анна Иоанновна торжественно вступила в град Петров. Карета государыни (по бокам ехали верхом ближайшие люди — обер-камергер Бирон и обер-гофмаршал Левенвольде) и дворцовый «поезд» медленно двигались по «Большой перспективной дороге» (Невскому проспекту) под барабанный бой и музыку выстроившихся по пути следования трёх гвардейских и пяти полевых полков. Грянул «генеральный залп» из ружей, ему ответили 200 пушек Петропавловской крепости. У Исаакиевской церкви императрицу встретили члены Синода, «статские министры», профессора Академии наук и «иностранное купечество каждой нации». Под приветственный возглас «Виват Анна, великая императрица» государыня вступила в Зимний дворец Петра I, где приняла поздравления от правительственных «департаментов» и купечества .

Какой же увидели новую государыню жители Петербурга — и как нам спустя почти триста лет представить её? Судьба Анну не баловала. «Природная» царевна по воле могущественного дяди была выдана замуж и 20 лет провела в европейском захолустье, не став ни женой, ни матерью, ни даже настоящей правительницей собственного герцогства. Чтобы получить средства, приходилось заискивать перед императором и его роднёй. Одна за другой провалились попытки вступить в законный брак. Даже приглашение занять российский трон сопровождалось унизительными «кондициями», а в появившихся следом проектах государственного устройства ей, императрице, места не нашлось. На всю оставшуюся жизнь Анна сохранила недоверие к шляхетству; пресловутая бироновщина стала защитной реакцией, попыткой окружить себя надёжными людьми.

Ей платили «непристойными» словами и нелицеприятными отзывами для потомков. Немало страдавшая по вине императрицы жена фаворита Петра II князя Ивана Долгорукова и дочь фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева изображает её настоящим пугалом: «Престрашного была взору. Отвратное лицо имела. Так была велика, когда между кавалеров идёт, всех головой выше, и чрезвычайно толста». Представительница древнего боярского рода отказывала Анне не только в женской привлекательности, но и в праве на трон: «Выбрана была на престол одна принцесса крови, которая никакова следу не имела к короне» .

Однако есть и другой дамский отзыв о внешности императрицы, данный не имевшей к ней претензий женой английского резидента леди Рондо: «Она примерно моего роста, но очень крупная женщина, с очень хорошей для её сложения фигурой, движения её легки и изящны. Кожа её смугла, волосы чёрные, глаза тёмно-голубые. В выражении её лица есть величавость, поражающая с первого взгляда, но когда она говорит, на губах появляется невыразимо милая улыбка. Она много разговаривает со всеми, и обращение её так приветливо, что кажется, будто говоришь с равным; в то же время она ни на минуту не утрачивает достоинства государыни. Она, по-видимому, очень человеколюбива, и будь она частным лицом, то, я думаю, её бы называли очень приятной женщиной». Её соотечественник врач Джон Кук, впервые увидев государыню во время «экзерциции» Преображенского полка, удивился: «…императрица Анна не была красавицей, но обладала каким-то столь явным изяществом и была столь исполнена величия, что это оказало на меня странное воздействие: я одновременно испытывал благоговейный страх пред ней и глубоко почитал её» .

Атакой словесный портрет российской государыни в начале царствования оставил испанский посол герцог де Лириа: «Царица Анна очень высока ростом и темноволоса, её глаза красивы, руки восхитительны, а осанка величественна. Она очень полна, но в то же время подвижна. Вовсе нельзя сказать, чтобы она была красива, но она приятна во всём, очень щедра ко всем и милосердна к бедным, щедро награждает тех, кто этого заслуживает, и сурово наказывает тех, кто совершил какое-либо преступление. Она очень страшится пороков, в особенности содомии, её размышления и идеи очень возвышенны, и она ничем так не занята, как тем, чтобы следовать тем же правилам, что и её дядя Пётр I. Одним словом, это совершенная государыня. Но при том она женщина, и несколько мстительная» .

Наконец, подробно описал облик и образ жизни царицы хорошо её знавший придворный, сын фельдмаршала Эрнст Миних: «В торжественные и праздничные дни одевалась она весьма великолепно, а впрочем ходила просто, но всегда чисто и опрятно. Придворные чины и служители не могли лучшего сделать ей уважения, как если в дни её рождения, тезоименитства и коронования, которые каждый год с великим торжеством празднованы, приедут в новых и богатых платьях во дворец… Она была богомольна и притом несколько суеверна, однако духовенству никаких вольностей не позволяла, но по сей части держалась точных правил Петра Великого. Станом была она велика и взрачна. Недостаток в красоте награждаем был благородным и величественным лицерасположением. Она имела большие карие и острые глаза, нос немного продолговатый, приятные уста и хорошие зубы. Волосы на голове были тёмные, лицо рябоватое и голос сильной и проницательной. Сложением тела была она крепка и могла сносить многие удручения. Судя по умеренному образу жития её, могла бы она долговременного и здоровою наслаждаться жизнью, если б токмо каменная болезнь, подагра и хирагра, наследованные скорби, не прекратили дней её» .