Анна Иоанновна - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Курукин cтр.№ 15

Cтраница 15

Официальный список этой окончательной редакции «кондиций» в журнале совета был подписан всеми его членами (в том числе и Остерманом), за исключением В.Л. Долгорукова, который должен был ехать в Митаву — в качестве «нейтральной» фигуры посла ему было удобнее уговаривать Анну принять эти условия. Те же шесть подписей стояли под сопроводительным письмом курляндской герцогине. Послание содержало и утверждение о её избрании не только Верховным тайным советом, но «и духовного и всякого чина свецкими людьми», однако «верховники» при объявлении имени Анны другим представителям знати, находившимся во дворце, о «кондициях» не сказали.

Составление необходимых документов затянулось до вечера 19 января, когда в обстановке секретности три представителя совета — В.Л. Долгоруков, сенатор М.М. Голицын-младший и генерал М.И. Леонтьев — отправились в Курляндию. Одновременно Москва была оцеплена заставами, и выехать из города можно было лишь по выданным правителями паспортам. Быстрые и решительные действия «верховников» позволили им выиграть время и не допустить дискуссий о порядке престолонаследия, но не могли не вызвать подозрений со стороны недовольных, по тем или иным причинам, решениями правителей.

Ещё ночью зять канцлера Головкина и генерал-прокурор П.И. Ягужинский заявлял: «Теперь время, чтоб самодержавию не быть», — и просил «прибавить нам как можно воли». Однако, оказавшись за пределами избранного круга правителей, быстро переменил позицию. 20 января он тайно отправил камер-юнкера Петра Сумарокова в Митаву — доложить Анне о подлинных обстоятельствах её избрания и посоветовать, «чтоб её величество просила от всех посланных трёх персон такого писма за подписанием рук их, что они от всего народу оное привезли». Ягужинский предостерегал герцогиню от подписания «кондиций» и поручал посланцу «донести её величеству, что де может быть, не во многих персонах оное учинено, однако чтоб её величество была благонадёжна, что мы все её величеству желаем прибытия в Москву» .

Посольство прискакало в Митаву в семь часов вечера 25 января. Забытой герцогине на 38-м году жизни предстоял важнейший выбор — принимать или не принимать корону Российской империи на предложенных условиях. Может быть, отказ был бы лучшим вариантом для её репутации, да и для всей отечественной истории — тогда в учебниках не было бы ни «засилья иноземцев», ни бироновщины… Но как было природной царевне отвергнуть такое предложение? И могли ли близкие ей люди удержаться от искушения стать придворными императрицы?

Немедленная аудиенция принесла успех — наутро Долгоруков отправил гонца обратно с доношением, где сообщал: Анне объявили, «что избрали её величество на росиский престол, и просили, чтоб изволила потписать посланные с нами кондиции. Её величество изволила печалитца о преставлении его величества, а потом по челобитью нашему повелела те кондиции перед собою прочесть, и выслушав, изволила их потписать своею рукою тако: по сему обещаю всё без всякого изъятия содержать. Анна». Росчерком пера самодержавная монархия в России стала ограниченной — ровно на месяц. Большинство подданных об этом никогда не узнали, но при ином раскладе политических сил эти ограничения могли бы стать рубежом в нашей истории.

^{«Кондиции», ограничивавшие власть императрицы в пользу Верховного тайного совета, Анна подписала 25 января, а спустя месяц разорвала. 1730 г. РГАДА}

Сумароков с помощью курьеров саксонского посла сумел прорваться в Курляндию — но прибыл в Митаву то ли 26-го, то ли 27 января; по приезде был найден, «окован» и после допроса отправлен в Москву. Трудно сказать, успела ли Анна узнать что-либо о событиях в Москве и существовании противников «верховников», но разборки между московскими гостями могли вызвать подозрения, что не всё так однозначно, как ей говорили официально.

Послы побоялись сразу отправить подписанные бумаги «за опасностию, чтоб каким нещастием в дороге не утратились», и передавали, что государыня выедет в Россию 28-го или 29-го числа. В Москве же «верховники», кажется, были уверены в исходе дела и 28 января отправили очередного гонца с наказом: «…когда её величество изволит подписать по прошению нашему отправленное с вами к подписи её величеству известное писмо, то оное, нимало у себя не удержав, изволите сюды прислать з генералом маеором Леонтьевым». Документы последних дней января свидетельствуют, что министры нервничали, собирались необычно часто: в черновом журнале указаны не отмеченные в издании протоколов заседания Верховного тайного совета 22, 30 и 31 января. За решением не слишком сложных вопросов текущего управления (о выделении денег на строительство крепостей, ссылке колодников в Сибирь, присвоении очередных воинских чинов) «верховники» напряжённо ждали известий из Курляндии.

Двадцать восьмого января из Митавы выехал генерал Леонтьев с подписанными «кондициями» и поскакал курьер с письмом самой Анны, скорее всего, продиктованным ей опытным Василием Лукичом. Императрица сообщала:

Этот документ был «изодран» Анной 25 февраля 1730 года вместе с «кондициями». Но пока он давал «верховникам» возможность публично объявить о согласии государыни принять престол, добровольно ограничив свою необъятную власть для блага державы и «ко удоволствованию верных наших подданных». 1 февраля подписанные Анной «кондиции» и закованный в кандалы Сумароков были доставлены генерал-майором М.И. Леонтьевым в Москву. На следующий же день «верховники» арестовали Ягужинского и всех, кто знал о миссии его посланца.