Унесенные за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Раиса Кузнецова cтр.№ 89

Об оформлении брака мы не заговаривали, но однажды Ваня сказал:

― Я попросил Лену о разводе, но она хочет пока что скрыть это от родителей и знакомых... Знаешь, мне сделалось так ее жаль... И я дал слово, что оформим все это, когда она сама решит. Ты, конечно, не возражаешь? ― простодушно спросил он.

Не скрою, что-то в этот момент оборвалось в груди, но я бодро ответила:

― Конечно, нет! Ведь это не имеет никакого значения. Я и с Аросей прожила без всякой записи восемь лет и никогда об этом не помышляла.

― Как я люблю тебя!

И больше мы к этому разговору не возвращались.

Никогда не забуду восторга, испытанного нами в день первого салюта в Москве. Не помню почему, но мы оказались в тот момент у Центрального телеграфа. Еще было светло. И вдруг услышали артиллерийские выстрелы, а затем увидели в небе сноп разноцветных крупных искр. Раздались крики «ура!», «взяли Орел!» ― люди обнимались, целовались. И мы воспользовались случаем ― возможностью целоваться на улице. Радость царила неописуемая. Потом к салютам привыкли ― наши войска двигались на запад. Теперь все верили в победу, но, как оказалось, до нее оставалось еще почти два года...

Нам же, охваченным любовным угаром, жизнь представлялась прекрасной. Каждую субботу мы уезжали ко мне на дачу в Кучино.

За забором на месте густого сосняка теперь торчали голые высокие пни. За ними виднелся большой барак, где жили москвичи, потерявшие свои квартиры из-за бомбежек. И самое неприятное, что прямо на границе участка соорудили большую деревянную уборную.

Ваня не знал той красоты, что прежде окружала дачу, и потому не мог понять, отчего я так расстраиваюсь...

Утешало одно ― его восхищение и речкой, и густым лесом, что тянулся теперь несколько поодаль от дачи. Мы ходили туда гулять и были, наверное, единственными людьми, нарушавшими царивший там покой: поселок был почти пуст. Ваня уговорил меня поселиться здесь более основательно. Уезжали рано, возвращались поздно. Но теплые, по-южному бархатные ночи, которые мы проводили на верхнем балконе под пушистыми ветками сосны, совершенно исцеляли нас от усталости дня. Вскоре, в конце августа, Ваня как-то сказал:

― Знаешь, Лена очень хочет познакомиться с тобой. Ты не возражаешь, если она приедет к нам в воскресенье?

Я пошутила:

― А ты не боишься, что она обольет меня серной кислотой?

Он не принял шутку и стал горячо опровергать мои слова:

― Ты не знаешь Лену, она исключительно благородный человек!

Мое сердце сжалось ― не от ревности, нет, скорее от непонимания тех чувств, что владели им. Но я взяла себя в руки:

― Конечно, пусть приезжает!

А сама подумала: «Мне-το в данных обстоятельствах быть благородной гораздо легче!» Да и по-бабски любопытно было сравнить, чем я оказалась лучше, что он пока предпочитает меня. В воскресенье встала пораньше, чтобы приготовиться к встрече жены своего мужа ^[75].

В назначенное время Ваня отправился на станцию ― встречать. Я слышала, как пришел поезд. Вскоре они вошли на участок. Ваня держал шестилетнего Сережу за одну руку, Лена ― за другую. Среднего роста и полноты, прилично одетая, с добрым, хотя и простоватым лицом. Не без некоторого смущения мы протянули друг другу руки, поздоровались. И так как время было уже послеобеденное, я стала суетливо приглашать всех на веранду, к столу, заставленному горками пирожков и ватрушек. А посреди стола возвышался вскипевший уже самовар. Чинно усевшись за стол, принялись пить чай и вести беседу на самые разные темы, не касаясь ни наших личных планов, ни наших отношений. Я рассказывала безобидные анекдотики, над которыми больше всех хохотала Лена, и думала: что же скрывается за этим весельем? Не надежда ли, что Ваня вернется к ней, или наоборот ― она не любит его и рада, что он ушел? ^[76]

Тем же летом состоялось и знакомство с родителями Вани.

Я, естественно, нервничала, готовилась к приезду основательно: наварила и напекла из всего, что только можно было по тем временам достать. Александра Васильевна внимательно осмотрела дом, комнаты внизу и мансарду. Только уселись пить чай, как она вдруг заторопила Василия Ивановича:

― Поехали, поехали домой!

Ваня удивился:

― Мама, вы еще часа не пробыли, побудьте с нами!

Она, будто не услышав его просьбы, обратилась ко мне:

― Я наверху видела много старой обуви, можно ее взять?

― Конечно, пожалуйста!

― Мешок найдется?

Ваня нашел мешок, и она, схватив его, побежала на мансарду. Вскоре вернулась с мешком на плече и, не снимая его, простилась с нами. Василий Иванович быстро допил чай, поднялся и, ни словом, ни взглядом не порицая ее, пошел за ней. Я хотела проводить, но Ваня остановил:

― Она понимает, что поступает неправильно, часто кается, но почти всегда ведет себя так. Если в такой ситуации пойдем провожать, совсем рассердится.

Скоропалительные визиты продолжались и потом ― и в городе, и на даче.

Меня очень трогало отношение И. В. не только к сыну, но и к моим детям ― еще с той поры, когда он только узнал об их существовании.

А тут пришло сообщение, что их возвращение откладывается на осень 1944 года. Сонечка уже закончила четвертый класс ― старших классов в интернате не было, и, чтобы не прерывать ее обучения, я решила вывезти из эвакуации детей самостоятельно.

И вот, в конце сентября 1943 года, получила отпуск и уже через четыре дня прибыла в Свердловск.

Крюк в триста пятьдесят километров сделала намеренно ― чтобы повидаться с Александром Михайловичем Урусовым, начальником областной милиции, с которым крепко подружилась, когда выпускала книжку с его предисловием: в то время разрешение на реэвакуацию можно было получить только в местной милиции.