Унесенные за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Раиса Кузнецова cтр.№ 132

Только что вернулся от Ирины. Меня что поражает, Раиса!!! Тебе должно было бы быть стыдно! Проверять меня таким способом ― это даже неблагородно! Я вполне уверен, что ты условилась с Ириной, что она будет меня искушать, и если я буду колебаться, то она напишет тебе.

Ты хочешь повторить испытание, устроенное Кином по отношению к Ушаковой! Но я ведь тоже не дурак и на эту удочку не пойду.

Пришел к Ирине, не застал, пошел обратно. На улице кто-то меня хватает под руку. Ирина. Пошли к ней. Она говорит комплимент: «У меня было плохое настроение, но, встретив вас, я ожила». Не успели прийти, в комнату входит Валя, человек с ехидными губами. Я, не раздеваясь, прошу инструкцию и книги и хочу уйти. Инструкцию она дала, а книг опять не дала, проводила до лестницы и, сделав нежные глаза, попросила прийти в среду или в четверг. Не отпустила, пока не дал обещания быть. Меня это возмущает! Будто бы я не вижу этого глупейшего обмана. Валентин определенно живет с ней. И она еще при нем начала нежно просить, чтобы я почаще заходил. Это безобразие ― вмешивать кого-то третьего смеяться надо мной. Пускай книги пропадают, больше ходить не буду.

Дорогая Кисанька, милая, неужели же тебе не стыдно? У меня уже пропала всякая охота писать. Не могу собрать мыслей. Отвечай скорей. Люблю тебя, Кисанька!

10000000 X 1000000 раз целую тебя.

Как пишут в «классических» письмах, ВЪЧНО твой Ар. Иос. Куцый

Арося 28 / X1929. Москва Адрес: Москва 26. Земляная ул.,№ 28, кв.№ 1.

Рая -Аросе (8 ноября 1929)

Мое Солнышко! Умею ли я начинать письма, не знаю! По- моему, наука о начинании их относится к разряду наук не интеллектуальных, а сердечных, инстинктивных, познаваемых эмоционально, а значит, эта наука методологическая. Ее можно познать, охватить, но передать ее точно, в ярко выраженных конкретных образах невозможно. А потому нужно ухватить основное, что звучит во всем существе. У меня тепло, жар в труди и больно стучит в виски и темнеет в глазах, когда о тебе...когда ты...а ощущение это...это ощущение яркого, жаркого солнечного дня, когда чувствуешь, что ты растворяешься в воздухе, сливаешься с окружающей природой...

Мое Солнышко! Тысячи эпитетов и сравнений толпятся в мыслях о тех чувствах, что испытываю я, зная, что есть у меня мое солнышко, мое, мое солнышко...Лучшего определения нет у меня, не выливается под моим беспомощным, бессильным пером. Если бы ты только знал, как устала я ждать писем. И прекрасно сознавая, что в этом отчасти виновата сама, я томилась, я не находила себе места. Из дома нет писем и сегодня. Я вижу дурные, нелепые сны и весь день потом не могу отделаться от неприятного настроения. И вдруг твое письмо. Письмо, наполненное таким чувством, письмо, наэлектризованное таким громадным жаром, таким теплом и пафосом искренних нот. Я не знаю, что дает тебе повод повторять «нелепые» стихи, хотя и сочиненные под влиянием порыва и минуты.

Арося! Любимый! Если бы ты больше верил мне, если бы ты глубже заглянул в меня, ты бы увидел, что ты, мое солнышко, для меня все. Что тепло твоих чувств, жар твоей любви для меня слишком дорого стоят, слитком мной ценимы, чтобы хоть на одну минуту могла я забыть тебя. Я не могу выразить этого словами, у меня их нет, ибо «не нам, не нам давать названья всей гамме чувств, таких смешных и юных». Но ведь ты понимаешь: ты так молод, так непосредственен, ты так искренен, так дурен, что мне... что я... я молодею с тобой, мое солнышко. Наша встреча, она произошла тогда, когда я пришла к убеждению, что от меня остались лишь обломки и что этих обломков не собрать. И вдруг ты. Безусловно, я никогда не думала, что наши отношения могут вылиться в то, что есть, но с первых слов твоих, с первого взгляда ― на меня вдруг пахнуло молодостью, непосредственностью, тем, что, казалось, умерло во мне.

Как мало ты любишь меня, как мало ценишь, как мало уважаешь и еще меньше знаешь. Подумать такую грязь... подумай, как это мелочно. Неужели я дала тебе повод, хоть маленький, чтобы ты мог так скверно думать обо мне. И еще больше ― ты прекрасно знаешь мое отношение к Ирине, мое мнение о ней. 1) Разве я ответственна за ее поступки? 2) Разве я не говорила о мании Ирины, не считаясь ни с чем, «покорять и склонять»?

А тут ведь замешана я?!

Знаешь ли ты, что Ирина ненавидит меня, говоря о самых нежных узах дружбы, которые нас якобы связывают. Ты все это знаешь. Ты знаешь, как расстались мы с ней перед моим отъездом. Ты знаешь, что она не имеет понятия о моем адресе. И ты меня обвиняешь в такой гадости. Ведь ты подумай, я скажу тебе больше: тебе я верю, что у вас ничего не было и не будет, а ведь если мы с Ириной встретимся, она ведь все равно расскажет о твоем визите так... так красноречиво поставит точки в одном из моментов, что другой человек на моем месте подумал бы черт знает что. Я же ее раскусила. Правда, это знание мне стоило долгих усилий и времени, но я ее прекрасно знаю. И вдруг я бы с ней договорилась? Будь уверен, ты у нее ни разу бы не был, а она мне написала бы, на основании нашего договора, как ты целовал со слезами на глазах ее руки, стоял на коленях и с ужасом, при воспоминании обо мне, отрекался от нашей любви. О, поселить в моем сердце сомнения и муки ― лучшая радость Ирины. В глаза восторгаться и восхищаться моими достоинствами, а за глаза делать всякие гадости... У меня печальный опыт...

Я думаю, ты понимаешь, что все твои измышления даже отчасти навеяны Ириной, ты поймешь, что я говорю правду. И больше не пойдешь к Ирине...Я этого не хочу. О книгах можешь послать ей открытку или, в крайнем случае, зайти и взять их, немедленным уходом дав понять Ирине, что ты ее прекрасно понимаешь. Я считаю, Солнышко, инцидент исчерпанным и думаю пользоваться в твоих глазах большим уважением, чем до сих пор. Твоим чувствам я верю и верю, что если ты и найдешь другую, она будет этого больше достойна, чем Ирина, ― заменить меня... Но замены я не хочу. Я хочу, чтобы ты, солнышко, не забывал меня, помня, что через 7 м-цев ты снова будешь целовать меня. И если будут на твоем пути женщины, будь с ними, но не целуй их так, как меня, вернее, не целуй их совсем. Пусть они тебя целуют. А ты должен целовать только меня...Хорошо? Любить только Кисаньку...

Да, мне придется учиться 4 года, но я думаю перевестись. В Иркутске я не останусь. Пусть это будет не Москва, но я не могу быть так далеко от близких, родных, от тебя, солнышко. У меня была задача ― учиться. Теперь ― перевестись. А ты знаешь! Поставленные перед собой задачи я рано или поздно разрешаю. И здесь она будет решена в положительном смысле, несмотря на все прелести иркутской жизни. Я совершенно серьезно говорю, что для учебы здесь обстановка чудная. Но быть отрезанной от центра, от жизни на неделю я не могу. Чувство временного так давит, что я не удосужилась перетрясти с дороги свои корзины. А это чувство меня не обманывает. Из дома нет писем. Это меня очень беспокоит. Стипендии мне, вероятно, не дадут совсем. Учеба перестроена на непрерывку, так что совмещать учебу и работу невозможно. Здесь отсутствует система зачетов. Зачеты сдаются еженедельно на конференциях. Да и работу достать не так-то просто. Послала домой второе письмо с объяснением всех обстоятельств, не знаю, как будут реагировать. Прошу 25 р. в месяц, конечно, при иркутской дороговизне будет трудно, но, Солнышко, что делать. Подумай, ведь не бросить же добытое таким трудом право на учебу, право на жизнь. Ты же понимаешь, чем я рискую, бросив совсем. Вся трагедия в том, что поздно приехала. Стипендий нет, зачислят кандидатом №130. Когда дойдет очередь!