Унесенные за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Раиса Кузнецова cтр.№ 116

― Как ты можешь думать об отказе! Такая великолепная возможность побывать в Болгарии! А о нас не беспокойся, я чувствую себя хорошо и прекрасно продержусь две недели.

Уговаривал долго, сослался на то, что до сих пор не может вспоминать без сожаления о том, что в 1957 году из-за инфаркта сорвалась его поездка в Чехословакию.

Несмотря на мои опасения, настоял на том, чтобы снять дачу в полюбившемся ему Внукове. Поселились у Е. П. Дейнека, за шесть тысяч рублей получили весь верх и большую комнату с террасой внизу. Водопровода не было, приходилось воду носить из оврага, где работала колонка, иногда привозили в бидонах на машине. Ване было разрешено не ездить в институт, он писал часть общего труда (не помню названия). В помощь Мавре Петровне взяли девушку.

И я улетела в Болгарию.

Мне как руководителю советской делегации (нас было всего трое ― я и главные редакторы Леннаучфильма и Киевнаучфильма) пришлось выступить с докладом о состоянии научно-популярной кинематографии в нашей стране, а затем возглавить обсуждение почти каждой показанной картины. Но я была в ударе, в каком-то особенном возбуждении, и все мне удавалось в эти дни. После доклада ко мне сразу подошел редактор болгарского киножурнала (типа нашего «Искусство кино») и попросил дать ему текст для публикации. Он сказал, что это очень удачно для них и для меня, так как журнал с моей статьей выйдет еще до нашего отъезда и он сумеет выплатить мне гонорар в левах, так что я смогу что-нибудь приобрести в Болгарии «на память». Гонорар оказался немаленьким ― семьсот левов, и я на них накупила в Софии подарков Ване, детям и себе ― шерстяные отличные кофточки, джемпер, игрушки. Совещание проходило очень оживленно. Очень хвалили нашу картину «За жизнь обреченных», поругали немного чехов за стремление к символике и очень сильно ― китайцев за «типично серый документализм». Помню, особенно расстроила нас всех картина, показавшая потрясающе примитивный способ варки стали ― без домен и мартена, просто в каких-то больших каменных горшках.

― Что же это за пропаганда передовой науки и техники? ― упрекали мы китайцев.

Китайцы зло защищались:

― Мы покажем всему миру, что скоро перегоним всех в производстве металла.

Тогда мы еще не знали о так называемом «большом скачке», который предполагалось совершить именно такими способами. Я потом вспомнила этот фильм, когда приобрела китайскую овощерезку. Когда через нее пропускали овощи, она превращала их в черную грязь. Все детали из металла гнулись. Пришлось ее выбросить...

«Внуково

26 июня 1956 г.

Милый мой, любимый Раюшонок!

Равнодушный ко всему происходящему календарь отсчитал пять с половиной дней с того момента, как мы с тобой простились. Но каким долгим кажется это время!..

Вот последний раз мелькнуло твое лицо в окошке медленно ползущего по асфальту самолета. Самолет отполз в сторону. Вышел на дорожку. Укатил далеко по ней. Повернул направо. Постоял. Потом ринулся вперед, все ускоряя свой бег. Мы видели, как в какой-то момент он оторвался от земли и свободно взлетел вверх, как бы расталкивая тяжелые низкие тучи и отбрасывая сыплющийся на него дождь. И вот он скрылся где-то в небе, не оставив нам даже шума моторов, а мы все еще стояли на аэродроме, как будто внезапно ставшем совсем пустым... С этого момента я уже стал считать часы до твоего возвращения. Считаю и теперь. Я не умею без тебя существовать. Ты так нужна мне!..»

Далее идет подробный рассказ о домашних делах, отличном поведении наших детей, о заботах, связанных с непременным желанием купить дачу, о погоде...

«Я понемногу работаю. Мысли проясняются, и мне кажется, что скоро они сами запросятся на бумагу, и тогда все враз будет окончено. Но когда это будет?!

Вот и все наши дела. Сегодня буду звонить тебе. Услышу твой родной голос. До свидания, мой любимый, мой дорогой, мой солнечный ручеек. Целую всю, всю... Твой Ваня».

Такого рода письма я получала ежедневно.

Для экономии денег мы еще в Москве запаслись сгущенным кофе и какао. Из титана добывали кипяток, ну а хлеб приходилось покупать.

Перед отлетом домой я все остатки левов потратила на помидоры, хотя боялась, что им устроят карантин. Но так хотелось покормить вдоволь своего дорогого Ванюшу, что рискнула... Все вокруг уже казалось знакомым и даже надоевшим... С помидорами все обошлось благополучно, пропустили и фрукты, и цветы. Через семь часов наш маленький «ИЛ» опустил меня на землю во Внукове, и первое, что я увидела, был он, мой родной, прибежавший на встречу через лес, пешком. Целуемся, смеемся от радости ― и вдруг я вспоминаю:

― А багаж? Ведь я тебе помидоров целый ящик привезла.

А он вдруг как захохочет:

― А я тебе в Москве купил целый ящик болгарских помидоров.

Тут уж начали смеяться не только мы, но и подбежавшие к нам дети. Среди них не было лишь Эдика ― он был на военном сборе в лагере под Кунцевом.

К нему на следующий день отправились сами. Вышел к нам такой солидный, улыбчивый. Говорит:

― Хороша солдатская каша! Уже месяц кормят ей без передышки.

Как обычно, иронизировал ― он всегда умел сказать что-нибудь с подтекстом. Все было так хорошо, и я была так счастлива, что впала в благодушие. То же, как видно, испытывал и Ваня. Эдик, вскоре вернувшийся из лагеря, сообщил, что колено его, которое он разбил во время своего трудового семестра на целине (кстати, он получил грамоту от ЦК комсомола Казахстана), по мнению хирургов, необходимо подлечить в Евпатории. До начала учебного года осталось двадцать пять дней, но решили все же отправить его, тем более что в Евпатории в собственном доме жила хорошая знакомая Сониного мужа Кости. Созвонились, узнали, что комната свободна, а лечение она берется организовать, и Эдик уехал, снабженный суммой в тысячу двести рублей. Вскоре он прислал письмо, в котором писал, что устроился хорошо, уже лечится, что, по его расчетам, деньги у него даже останутся. Казалось, все было о’кей!

А тут мне и сценаристу A.B. Севортяну неожиданно предложили отправиться в ГДР ― от студии ДЕФА поступило предложение о создании совместного фильма, направленного против неомальтузианства и войны. И Ваня опять настаивал, чтобы я не отказывалась от поездки.

― Опыт показал, что веду я себя хорошо, приступов нет, со мной будут и Соня Сухотина, и Вера Евсеевна. Обещаю пылинки с себя сдувать.

Я дала согласие. Авиабилеты были куплены на 13 августа, а 8-го приходит от Эдика телеграмма: «Вышлите восемьсот рублей. Подробности письмом». Ошарашенные неожиданной просьбой, вначале мы высылку задержали, ждали письма, но затем Иван Васильевич стал беспокоиться:

― А вдруг его там обокрали, а уже время обратный билет покупать?

И я перед отъездом в ГДР выслала Эдику деньги.