Бетанкур - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Кузнецов cтр.№ 97

В 1818 году имя Бетанкура постоянно мелькало на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей» в разделе «Казённые известия»:

«Генерал-лейтенант Бетанкур вызывает желающих принять на себя в сём году нижеследующие работы: 1-е, береговую отделку из гранитного камня близ Исаакиевского моста; 2-е, каменную мостовую на Дворцовой площади; третий окончательный торг имеет быть 14-го числа сего февраля месяца. Торг производиться будет в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, что у Обухова моста, от 11 до 2 часов пополудни».

Подобные сообщения говорят о том, что Бетанкур не разделял свою работу руководителя Института Корпуса инженеров путей сообщения и председателя Комитета для строений и гидравлических работ. И хотя формально это были два разных государственных учреждения, для Бетанкура они составляли единое целое.

В апреле 1818 года Петербург неожиданно заговорил о смерти Наполеона. В газете «Санкт-Петербургские ведомости» промелькнуло сообщение, что, по недостоверным источникам, на острове Святой Елены скоропостижно скончался бывший император Франции. Однако редакция снимала с себя все ручательства за достоверность предоставленной информации. Вскоре последовало опровержение, и весь Петербург переключился на разговоры о турецком мыле, прошедшем апробацию в медицинском совете при Министерстве духовных дел и народного просвещения. Мыло якобы не только омолаживало кожу, но и излечивало от всех наружных болезней, будь то прыщи или тяжёлые нарывы. Главное, что в новинке заинтересовало Анну Джордейн и её старших дочерей, — гарантия восстановления волосяного покрова на голове у мужчин старше пятидесяти лет. Увлекались мылом в Петербурге около двух лет, пока окончательно не разобрались, что к чему. А мадам Анна де Шарио, получившая эксклюзивное право и одобрение правительства на распространение мыла в Петербурге, а затем и по всей России, успела нажить очень приличный капитал.

На протяжении нескольких недель Анна Джордейн заставляла мужа мыть голову этим мылом; оно стоило очень больших денег и в Петербурге продавалось только в одном месте — в магазине дома Буланта, около площади у Зимнего дворца. Волосы у Бетанкура так и не выросли, а вот дом Буланта по распоряжению председателя Комитета для строений и гидравлических работ должны были снести, но он чудом уцелел. Позднее там располагалась мастерская английского художника Джорджа Доу, создателя знаменитой портретной галереи героев 1812 года Зимнего дворца.

В 1818 году по распоряжению Бетанкура Карло Росси начал перепланировку Царицына луга (Марсова поля). Бетанкур предложил Росси перенести с Царицына луга памятник Суворову (скульптор Михаил Козловский) на предмостовую часть площади, а Румянцевский обелиск — на площадь между Академией художеств и Кадетским корпусом. Таким образом Бетанкур композиционно связал плашкоутным мостом две площади — Петровскую и вновь возникшую Румянцевскую.

Немногим ранее архитектор Василий Петрович Стасов получил от Бетанкура разрешение на проектирование казарм лейб-гвардии Павловского полка с условием, чтобы они ни в коем случае не были унылыми и однообразными, как обычно строились подобные сооружения во всех столицах мира. Главный фасад здания, длиной сто пятьдесят пять метров, выходящий на Марсово поле, был изящно акцентирован тремя дорическими портиками. Казармы возводились на месте ломбарда, построенного в 1770-х годах по проекту архитектора Юрия Фельтена (Georg Friedrich Veldten), и примыкавших к нему домов князя Грузинского и князя Разумовского. Ещё в самом начале XIX века архитектор Луиджи Руска разработал проект перестройки ломбарда и смежных зданий. Василий Стасов по указанию Бетанкура учёл идеи того проекта. От бывшего ломбарда архитектор сохранил аркаду первого этажа. Через несколько недель после начала строительства Бетанкур, проезжая по набережной реки Мойки, чуть не попал под «артобстрел», учинённый офицерами лейб-гвардии Павловского полка, — для них его подчинённый архитектор Стасов и возводил новые казармы.

Молодые люди, держа в руках бокалы и бутылки с шампанским, выкатили откуда-то маленькую пушку и, зарядив её, начали прицельно стрелять картечью по бегающим по тротуару крысам. Ноги лошадей, запряжённых в кабриолет Бетанкура, чудом не попали под каскад чугунных сферических пулек. «Россия — удивительная страна, — подумал Бетанкур, — в ней всё запрещено, но всё дозволено». На хулиганство гвардейских офицеров пожаловаться было некому — весь 1818 год Александр I в Петербурге отсутствовал, путешествуя по Российской империи.

Сначала император побывал в Полтаве и Харькове, затем отправился в Польшу. При въезде в Курск Александр I был неприятно поражён: огромная толпа народа прямо на центральной улице ждала его, стоя на коленях, и каждый из присутствующих протягивал ему прошение.

Для Бетанкура это была уже знакомая картина. Он не раз, особенно в Нижнем Новгороде, видел, как несчастные люди ещё за двадцать метров до него падали на колени, а затем ползли с каким-нибудь прошением, чтобы он передал его царю.

Весной 1818 года Бетанкуру была предоставлена первая часть суммы на строительство Нижегородской ярмарки — царь специально выделил её из средств, первоначально предназначенных на ремонт Зимнего дворца. Александр I посчитал, что строительство ярмарки более важная государственная задача, чем реставрация царской резиденции. Из двух миллионов рублей, выделенных для этой цели, полтора были переведены на нужды ярмарки.

В марте 1818 года Бетанкур отправился в Нижний Новгород, чтобы наблюдать весенний паводок Оки и Волги, провести инженерные изыскания и определить риски возможных повреждений будущих ярмарочных строений. Бетанкур смотрел, как огромные льдины плыли по реке, и, стоя на пологом берегу, чувствовал, как от них веяло приятной свежестью.

22 мая он послал в Петербург письмо следующего содержания: «По открытии из-под воды площади, на коей предположено устроение новой ярмарки, приступил я к назначению мест под все строения и к возвышению сего местоположения выше весенней прибыли воды».

Однако после бесед с местными жителями и купцами Бетанкур пришёл к выводу, что паводок 1818 года совсем не показателен. Иногда Волга разливалась так, что обязательно должна была смыть все будущие строения. Бетанкур долго думал, как поступить. Строительный план был уже утверждён на высочайшем уровне. Но принимать его в таком виде было нельзя. Генерал-лейтенант, взяв на себя всю ответственность, приказал внести изменения, оказавшиеся весьма значительными. «Перенёс я всё ближе к Кунавинской слободе, где поверхность земли гораздо возвышается», — написал он в Петербург в донесении, при этом умолчав, что существенным образом были ущемлены права частных землевладельцев: княгинь В.А. Шаховской и А.А. Голицыной, а также барона А.С. Строганова и столбовых дворян Всеволожских и Лазоревских.