Бетанкур - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Кузнецов cтр.№ 37

В 1785 году Уатт запатентовал новую топку котла, и в том же году машину Уатта установили в Лондоне на одном из пивоваренных заводов для размалывания солода. Машина заменила работу двадцати четырех лошадей. Понимая, что значит для страны это изобретение, правительство Англии засекретило его: вывоз макета, а также чертежей за рубеж строго воспрещался. И не напрасно! Интерес у ближайших соседей англичан — французов к механизму был повышенный.

Ещё в 1782 году талантливые конструкторы и механики братья Перье установили в живописном местечке Шайо первые насосы для водоснабжения Парижа. «Прелюбопытные машины» поднимали воду на сто десять футов над меженным уровнем Сены «простым паром от кипящей воды». С одной стороны, это означало революцию, с другой — двадцать тысяч парижских водоносов могли в любой момент лишиться работы, если таких машин появилось бы в Париже немногим более десятка.

Сначала Абрахам Луи Бреге познакомил Бетанкура со старшим братом Жаком-Константином Перье, а тот, в свою очередь, представил испанца своему младшему брату Опост-Шарлю. Оба были совладельцами механического завода (atelier mecanique) в Шайо и планировали расширить дело, однако нуждались в модернизации насосов. У братьев был патент на использование парового двигателя Ньюкомена, но они хотели заполучить и данные о машине Джеймса Уатта. Они и познакомились с Бетанкуром с той целью, чтобы отправить его в Англию. Братья разумно полагали, что паровой двигатель Уатта англичане в первую очередь скрывают от французов, голландцев и немцев. Испанец же у них вызовет наименьшее подозрение. А кроме того, испанец прекрасно разбирался во всех тонкостях механики и машиностроения и довольно сносно говорил по-английски, что было немаловажно для такого «деликатного путешествия».

Чтобы Бетанкур подтянул свой английский, братья Перье познакомили его с девятнадцатилетней англичанкой Анной Джордейн, жившей в Париже на улице Сент-Оноре, недалеко от квартала, где обитал и Бетанкур. Девушка была рада пообщаться с умным и образованным испанцем, поговорить с ним на родном языке. До отъезда в Лондон Бетанкур почти каждый день встречался с Анной Джордейн Киггер, говорил с ней по-английски и щедро угощал девушку в самых лучших кафе Парижа пирожными и лимонадом.

На Туманный Альбион Бетанкур отправился со своим соотечественником Хосе Луго, прекрасно говорившим по-английски и в случае необходимости всегда готовым помочь.

Ранним утром 11 ноября 1788 года Августин де Бетанкур и Хосе Луго выехали из Парижа в Гавр в дилижансе; кроме них, было ещё шесть пассажиров. Крупный багаж разместили на крыше. Торговые лавки ещё не открылись, и безлюдные улицы Парижа были безмолвны. Ехали по брусчатке, и кованые копыта лошадей гулко стучали в утреннем прохладном воздухе. Дорога казалась вымершей, а дома покинутыми. Попутчики, ещё полностью не проснувшись, дрожа от холода, кутались в пледы. Один из них, кюре, в длинной сутане, даже похрапывал. Пол экипажа был устлан соломой, и в ней тонули ноги. На выбоинах кузов стонал и глухо потрескивал, но возница не сбавлял скорости: кнут его без устали хлопал и хлестко впивался в круп то одной, то другой лошади. В экипаже также ехали две молоденькие монашки, всё время перебиравшие длинные чётки и шептавшие «Pater noster» и «Ave Maria». Луго хотел было пококетничать с ними, но Бетанкур осадил его. В Руане экипаж остановился, чтобы в очередной раз поменять лошадей. На почтовой станции Бетанкур случайно узнал, что в речном порту стоит торговое судно, которое завтра утром уйдёт из города сначала в Дувр, а затем в Лондон. На шхуне есть свободные каюты, и капитан с удовольствием возьмет с собой двух испанских путешественников.

В руанском порту два крепких молодых носильщика, один в кожаном фартуке, другой в соломенной шляпе, серьезно поссорились из-за багажа Бетанкура и принялись лупить друг друга. Хосе Луго попробовал вмешаться, но тут же получил сильный удар в лицо. Увидев собственную кровь, хлеставшую из носа, он чуть было не лишился чувств. Только жандармы смогли разнять дерущихся и отвести их в участок. После этого случая испанцев в порту никто обслуживать не захотел. Наконец какие-то английские матросы, по всей видимости по распоряжению капитана, подхватили их багаж и отнесли его на борт. Вскоре подняли якорь и, поймав в паруса сильный поток холодного северо-западного ветра, взяли курс на Дувр.

Бетанкур, выйдя из каюты на палубу, рассмотрел английских матросов: все они носили огромные бакенбарды, на головах — маленькие матросские шапочки, одежда у всех была свободная, шея открыта, вид их внушал испанцам полное доверие. Казалось, никакой шторм не страшен этим людям, а любое препятствие преодолимо. У капитана было обветренное красное лицо, обрамлённое густыми чёрными бакенбардами, переходящими в усы, — казалось, они растут от уха до уха.

Бетанкур попробовал заговорить с ним, но моряк ответил на таком грубом и отрывистом сленге, что Августин ничего не понял. Но Бетанкур всё же выяснил, что судно возвращалось в Англию с Канарских островов. Эта новость так обрадовала испанцев, что они купили у капитана столько вина, сколько смогли выпить за два дня.

Ранним утром парусник вошёл в Темзу и скоро бросил якорь. Лондонский порт тогда представлял собой лес мачт: торговые и военные суда стояли так близко друг к Другу, что казалось, их борта соприкасаются. Был прилив, и вода в Темзе стояла высоко. Сквозь паруса пришвартованных судов Бетанкур разглядел Тауэр: в утреннем тумане он походил на таинственное сооружение, вырубленное из стального листа.

Английский таможенный досмотр оказался пустой формальностью: багаж почти не осматривали, служащий задал несколько вопросов, испанцы заплатили пошлину за въезд в страну и, спустившись в шлюпку, направились в город. Поменяв у ростовщиков луидоры на фунты, наняли экипаж и поехали в гостиницу «Шпора», на Хай-стрит в Саутуорке.

Первую неделю в Лондоне Пепе пришлось тщательно пудрить лицо — тёмный синяк под левым глазом предательски сообщал о происшествии в Руане.

Гостиница, где остановились испанцы, была вся в красных коврах, а кровати в номерах обязательно с пологами.

Многие богатые лондонцы одевались la mode de Paris, а простые горожане кто во что горазд. Служанки ходили в лайковых перчатках и с корзиночками в руках, покрытыми разноцветными салфетками. Их лодыжки, как правило, были перевиты черными лентами изящных туфель. Торговки рыбой щеголяли в шляпах со страусиными перьями. Изредка встречались шотландцы в килтах с бахромой и шапочках из леопарда.

Это был роскошный и высокомерный город. Лондонские магазины, в отличие от французских, не говоря уже об испанских, поражали великолепием и обилием товаров.

В первый день Бетанкур не бросился осматривать паровой насос на пивоваренной фабрике, а отправился с Луго бродить по городу. Лондон кишел двухколёсными кебами и частными каретами: повсюду слышались крики извозчиков и щёлканье кнутов. На улицах несмолкаемо звенела конская упряжь, мостовые содрогались от глухого стука копыт. Лошади, вскидывая головы, всхрапывали, и Бетанкуру казалось, что все лондонские извозчики, словно венецианские гондольеры, хорошо знают друг друга. На площади стояли шарманщики, у рынка Ковент-Гарден пели слепые музыканты, орали разносчики.