Кустодиев - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Кудря cтр.№ 8

По-настоящему сердиться на сына Екатерина Прохоровна не может. Она уже гордится им, верит в него и не хочет портить ему настроение. Тем более что у сына такая разнообразная жизнь, ему интересно многое, и он пишет о предстоящем ежегодном костюмированном бале в Дворянском собрании: «В киосках будут продавщицами звезды Мариинского балета: Петипа (я видел ее в “Самсоне и Далиле”), Кшесинская и др. Будет, наверное, очень весело…» ^[33]

Учившийся в академии одновременно с Кустодиевым художник Аркадий Рылов подробно описал этот бал: «Во всю сцену за эстрадой висела декорация, изображавшая морское дно. В зале возле колонн стояло несколько киосков в виде раковин или коралловых зарослей. Внутри киосков сверкали глаза и бриллианты красавиц балерин, оперных и драматических примадонн. Они успешно торговали шампанским. Платили им по сто рублей за бутылку… В ложе появились вице-президент Академии художеств гр. И. И. Толстой, иностранные послы…» ^[34]

На бал следовало являться во фраках. А те студенты, у кого оных фраков не имелось, подыскивали подходящие по размеру костюмы в академической гардеробной: «Один оденется польским паном… другой каким-то допотопным гулякой с громадной ржавой саблей или черкесом с пистолетом и кинжалом за поясом. Костюмы довольно затасканные, со следами масляных красок; в них позировали натурщики еще во времена Брюллова» ^[35].

Очевидно, и Борис Кустодиев как один из «безфрачных» облачился в подобный костюм.

Впрочем, кое-какие деньги у него есть: матушка старается каждый месяц посылать по 25 рублей. Но это — на самое необходимое. И потому с гордостью он сообщает родным о первом заработке, какой принесло ему «искусство» — целых 16 рублей, полученных за экспозицию эскиза «В мастерской художника» на выставке в помещении Общества поощрения художеств.

Сын начинает хотя бы немного заботиться о своем материальном положении, и мать может снять с себя часть финансового бремени, извиняясь перед ним в присущем ей образном стиле: «Посылаю тебе, Боря, только 20 р., т. к. у меня случилось очень много непредвиденных расходов, и я вертелась, как березка на огне» ^[36].

У Бориса между тем основные новости — о посещениях опер, балетов, концерта пианиста-вундеркинда Иосифа Гофмана. Ему немного неловко перед родственниками за свой образ жизни, иногда в его письмах проскальзывают извинительные нотки: «Смотрел я за всех вас (будьте хоть этим довольны), то есть сидел и думал: ах, кабы наших всех бы сюда перетащить, так не ушли бы…» ^[37]

На представлении оперы «Дубровский» оркестром дирижирует сам автор, композитор Эдуард Направник, а заглавную партию исполняет молодой певец, с которым впоследствии Кустодиева свяжет долгая дружба, — Иван Ершов.

Вот только сам Петербург уроженцу волжских просторов совсем не нравится, о чем, не таясь, он и сообщает в письмах домой: «Хорошо бы летом куда-нибудь прокатиться или лучше всего месяца 2 прожить в селе где-нибудь, поработать, а то здесь как-то совсем не работается — кругом все серо, и внизу, и по сторонам, все какое-то скучное, холодное — не то что река какая-нибудь с зелеными берегами да с белыми крыльями парусов, с пароходами — как Волга…» ^[38]

С грустью откликнувшись на печальную весть из дома о смерти верной нянюшки Прасковьи Васильевны, Борис вновь высказывает свою неприязнь к Петербургу: «Скоро великий пост, весна, а Питер как будто не думает о ней. Он так же по-прежнему холоден, неприветлив, у него все такая же вылизанная физиономия чиновника, та же манера держаться по-солдатски, по швам. Сегодня пошел было погулять на острова, подальше за окраины …и раскаялся: фабрики, трубы, черные заборы, трактиры, и все покрыто снегом, все мертво, деревья какой-то черной стеной стоят, скучные, голые: просто одурь взяла…» ^[39]

Приближение весны знаменует открытие в Петербурге сразу нескольких художественных выставок. В залах училища технического рисования барона A. Л. Штиглица развернута выставка английских и немецких мастеров-акварелистов. Их имена пока ничего Кустодиеву не говорят. Но у некоторых мастерски выполненных работ он задерживается и старается запомнить авторов — Уистлер, Мельвиль, Ленбах… Впрочем, на подобной выставке немало нового найдут для себя и искушенные знатоки искусства, ибо она преследует культурно-просветительские цели, а имя ее организатора, Сергея Дягилева, через несколько лет будет на устах всех любителей живописи.

По-своему интересна и академическая выставка, первая после реформы, проведенной в Академии художеств. Многие обратили внимание на портреты, выполненные Филиппом Малявиным. Он тоже студент академии и учится в мастерской Репина. Как бы хотелось, думает, прохаживаясь мимо картин, Борис, видеть на очередной выставке и что-то свое, с подписью «Б. Кустодиев».

В письме родным он делится впечатлениями: «Я пришел домой каким-то страшно возбужденным; сел читать — не могу… не вижу букв, перед глазами все мелькают обрывки картин, образов, и страшно… самому хочется создать что-нибудь большое, сильное, чтоб сразу все взглянули на тебя…» ^[40]

Никак нельзя пропустить и очередную экспозицию передвижников, тем более что для членов товарищества она юбилейная, XXV по счету. Но, сравнивая ее с когда-то поразившей воображение выставкой передвижников в Астрахани, Кустодиев не мог не видеть, что юбилейная экспозиция в чем-то проигрывает той, давней. Пожалуй, нет на ней картин такого масштаба, как «Христос и грешница» Поленова. Работы же на библейские темы Мясоедова и Ярошенко выглядят неубедительными, надуманными. Конечно, по— прежнему хороши портреты Репина, и привлекают работы более молодых. Их имена стоит запомнить — Серов, Коровин, Нестеров, автор прекрасного триптиха «Труды преподобного Сергия».

Среди студентов академии о передвижниках говорят, что, по слухам, нет в их рядах былого согласия. Поэтому и Репин покинул недавно товарищество и участвовал в нынешней выставке как «свободный художник», экспонент.

С наступлением весны Борис все чаще подумывает о предстоящей поездке домой, в Астрахань. Он уже предвкушает работу над портретной галереей «дома Кустодиевых». Сестру Катю хотел бы, мечтает он в письмах, изобразить «за роялью» — так выйдет поживее. А вот брата Михаила — непременно со спины, затылком: «…ведь у него нос бесформенный, а быть может, без меня он у него принял приличную формацию?» — шутит Борис в письме к сестре ^[41].