Мария Федоровна | Юлия Кудрина | страница 87 | LoveRead.ec

Другой путь — предоставление гражданских прав населению — свободы слова, печати, собрания и союзов и неприкосновенности личности, кроме того, обязательство проводить всякий законопроект через Государственную думу — это, в сущности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот пункт, говоря, что хотя он и рискованный, тем не менее единственный в настоящий момент. Почти все, к кому я ни обращался с вопросом, отвечали мне так же, как Витте, и находили, что другого выхода, кроме этого, нет. Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета министров, то надо согласиться с его программой и не мешать ему действовать. Манифест был составлен им и Алексеем Оболенским, мы обсуждали его два дня и, наконец, помолившись, я его подписал. Милая моя мама, сколько я перемучился до этого, ты себе представить не можешь! Я не мог телеграммою объяснить тебе все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое, тем не менее, я принял совершенно сознательно. Со всей России только об этом и кричали, и писали, и просили. Вокруг меня от многих, очень многих, я слышал то же самое, ни на кого я не мог опереться, кроме честного Трепова, — исхода другого не оставалось, как перекреститься и дать то, что все просят. Единственное утешение — это надежда, что такова воля Божия, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из того невыносимого хаотического состояния, в каком она находится почти год.

Хотя теперь я получаю массу самых трогательных заявлений благодарности и чувств, положение все еще очень серьезное. Люди сделались совсем сумасшедшими, многие от радости, другие от недовольства. Власти на местах тоже не знают, как им применять новые правила — ничего еще не выработано, все на честном слове. Витте на другой день увидел, какую задачу он взял на себя. Многие, к кому он обращался занять то или другое место, теперь отказываются.

Старик Победоносцев ушел, на его место будет назначен Алексей Оболенский. Глазов тоже удалился, а преемника ему еще нет. Все министры уйдут, и надо будет их заменить другими, но это дело Витте. При этом необходимо поддержать порядок в городах, где происходят двоякого рода демонстрации — сочувственные и враждебные, и между ними происходят кровавые столкновения. Мы находимся в полной революции при дезорганизации всего управления страною, в этом главная опасность. Но милосердный Бог наш поможет, я чувствую в себе его поддержку и какую-то силу, которая меня подбадривает и не дает пасть духом. Уверяю тебя, что мы прожили здесь года, а не дни, столько было мучений, сомнений, борьбы… От всей души благодарю тебя, дорогая Мама́. Я знаю, что ты молишься о твоем бедном Ники. Христос с тобою! Господи, спаси и успокой Россию.

Всем сердцем твой Ники».

Ответ матери не заставил себя ждать. В письме от 1 ноября она писала сыну:

«Ты не можешь себе представить, как твое письмо меня обрадовало, зная, как тебе трудно в это время писать, но я так много страдала и измучилась, что я чувствую, что я постарела за это короткое время по крайней мере на 10 лет. Слава Богу, что последние дни все-таки немного спокойнее стало в Петербурге и что тебе немножко легче стало на душе, мой бедный Ники. Это же ужас, через какие страдания ты прошел, в особенности не знать, на что решиться, — все это чувствовало мое сердце, и я страдала за тебя. Я понимала, что ты не можешь мне телеграфировать, но тоска для меня здесь без вестей была просто убийственной. От Извольского (посланник России в Дании. — Ю. К.), по крайней мере, я узнала все подробности обо всех этих ужасных днях; трудно поверить, что все это произошло в России! В конце концов, ты не мог поступить иначе. Бог помог тебе выйти из этого ужасного и более чем мучительного положения, и я уверена, что при твоей глубокой вере Он будет и дальше помогать тебе и поддерживать тебя в твоих благих намерениях. Он читает в сердцах и видит, с каким терпением и смирением ты несешь тяжелый крест, возложенный Им на тебя. Витте также заслуживает большого сожаления со всеми его ужасными затруднениями, в особенности потому, что он их не ожидал. Ты должен теперь выказать ему доверие и предоставить ему действовать по его программе…»

«Стыдно и больно за бедную Русь переживать на глазах всего мира подобный кризис…»

Николай II надеялся, что с назначением С. Ю. Витте на пост премьер-министра и изданием манифеста он решит задачи, направленные на успокоение и умиротворение умов. Однако ситуация в стране развивалась иначе. «В первые дни после Манифеста, — писал царь матери 27 октября, — нехорошие элементы сильно подняли головы, но затем наступила сильная реакция, и вся масса преданных людей воспряла.

Результат случился понятный и обыкновенный у нас: народ возмутился наглостью и дерзостью революционеров и социалистов… Поразительно, с каким единодушием и сразу это случилось во всех городах России и Сибири. В Англии, конечно, пишут, что эти беспорядки (речь идет о еврейских погромах. — Ю. К.) были организованы полицией, как всегда — старая знакомая басня!.. Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, и когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил».

Лев Толстой, выступавший в те годы с критикой многих правительственных актов, как свидетельствовал Д. П. Маковицкий (Голос минувшего. М., 1923. № 3), скажет: «Не верю, что полиция подстрекает народ на погромы. Это и о Кишиневе, и о Баку говорили… Это грубое выражение воли народа… Народ видит насилие революционной молодежи и противодействует».

«Я получаю много телеграмм отовсюду, — писал Николай II матери, — очень трогательного свойства, с благодарностью за дарование свободы, но с ясным указанием на то, что желают сохранения самодержавия. Почему они молчали раньше — добрые люди?

Всю эту неделю я прощался с министрами и предлагал новым занять их места. Об этих переменах Витте меня просил раньше, но у него не все кандидаты соглашались пойти. Вообще он не ожидал, что ему будет трудно на этом месте.

Странно, что такой умный человек ошибся в своих расчетах на скорое успокоение. Мне не нравится его манера разговаривать с разными людьми крайнего направления, причем на другой же день все беседы попадают в газеты и, конечно, навранными. Я ему говорил об этом, и, надеюсь, он перестанет…»

Императрица Александра Федоровна в одном из своих писем сестре Виктории в январе 1905 года писала:

«…Ты понимаешь, какое трудное время мы переживаем. Поистине время тяжких испытаний. Моему бедному Ники приходится нести тяжкий крест, но ему не на кого опереться, никто не может ему по-настоящему помочь. У него было столько неприятного и разочарований, и все-таки он по-прежнему полон отваги и веры в Провидение. Он так много и так упорно трудится, но ему недостает настоящих людей… Плохие всегда под рукой, остальные же, из ложной скромности, держатся в тени. Мы пытаемся найти новых людей, но это сложно. На коленях молю Господа умудрить меня, чтобы я смогла помочь супругу в его тяжком труде. Ломаю голову, как найти подходящего человека, и не могу; меня охватывает чувство отчаяния. Один слишком слаб, второй слишком либерален, третий слишком ограничен и т. д. У нас есть два очень умных человека, но оба более чем опасны и не лояльны… Реформы можно претворять очень постепенно, с величайшей осторожностью и предвидением результатов. Теперь мы галопом мчимся вперед и не можем вернуться к прежней поступи… Дела плохи, и ужасно непатриотично соваться со своими революционными идеями в то время, когда идет война».

Мария Федоровна - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кудрина cтр.№ 87

Онлайн книга - Мария Федоровна | Автор книги - Юлия Кудрина