Мария Федоровна | Юлия Кудрина | страница 111 | LoveRead.ec

Николай и Мария Федоровна прибыли к началу службы и прошли к царским местам. В храме воцарилась удивительная звенящая тишина. Чувствовалось, что глубокое молитвенное настроение охватило всех присутствующих. Все понимали, что в церковь в последний раз прибыл государь, еще два дня тому назад самодержец величайшей Российской империи и Верховный главнокомандующий Русской армией со своей матерью-императрицей, приехавшей проститься с сыном, бывшим русским православным царем.

Генерал-лейтенант П. К. Кондзеровский, дежурный генерал при Верховном главнокомандующем, вспоминал: «Это была обедня, которую трудно забыть. В первый раз на ектениях не поминали Их Величеств; было ужасно тяжело видеть Государя и Императрицу-Мать на клиросе, на том самом месте, на котором Государь всегда стоял эти полтора года, и вместе с тем понимать, что этого ничего больше нет, — это было ужасно! Когда на Великом Входе диакон вместо „Благочестивейшего, Самодержавнейшего“ стал возглашать что-то странное и такое всем чуждое о временном правительстве — стало невыносимо, у всех слезы полились из глаз, а стоявший рядом со мною Б. М. Петрово-Соловово рыдал навзрыд».

Из дневника императрицы Марии Федоровны:

«5 (18) марта. Воскресенье. Была в церкви, где встретилась с моим Ники, молилась сначала за Россию, затем за него, за себя, за всю семью… В 11 часов служба окончилась. Я оставалась у Ники до обеда… Говорят, что на те полки, которые перешли на их сторону, теперь рассчитывать не приходится. Невероятно!

…К обеду приехал Александр] и умолял меня сделать так, чтобы Ники уехал отсюда. Я спросила — куда, за границу?! То же советовал и Фредерикс… Ники был чрезвычайно спокоен. Все же страдания, которые он испытывает, выше всякого понимания!

6(19) марта у меня довольно долго был ген[ерал] Иванов, прибывший из Царского Села. Говорила с Александрой Федоровной. Она очень спокойна. Но горда и упряма. Что же она может теперь чувствовать?.. На сердце ужасно тяжело — что-то еще может произойти? Господь, помоги нам! Какая жестокость. За все происшедшее очень стыдно. Главное, чтобы все это не повлияло на ход войны, иначе все будет потеряно!.. Прямо на глазах у Ники над Гор[одской] думой вывесили два огромных красных флага.

6 (19) марта. Позор перед союзниками. Мы не только не оказываем влияния на ход войны, но и все потеряли…

7 (20) марта… Написала письмо Аликс (сестра Марии Федоровны — Александра. — Ю. К.), получила, наконец, и от нее три старые телеграммы. Завтракала с Ники. Снег идет постоянно. Ники принял военных агентов, а я в 3 часа отправилась к себе. Все безнадежно плохо!.. Приехал Александр, чтобы убедить Ники ехать сразу дальше. Легко сказать — со всеми больными детьми! Все ужасно! Да поможет Бог! Ники приехал в середине дня с Лейхтенбергским. Я передала ему, что Александр и Вильямс (начальник английской миссии при Ставке. — Ю. К.) советуют ему не задерживаться в Царском Селе. Прибыл Нилов и сказал, что Ники может завтра ехать…

8 (21) марта… Сегодня один из самых горестных дней моей жизни, когда я рассталась с моим любимым Ники!.. Ники пришел после 12-ти проститься со штабом и остальными. В особенности тяжело ему было расставаться со своим любимым Конвоем. Пообедали у меня в поезде: Борис (великий князь Борис Владимирович. — Ю. К.) и мои. Был и командир Полка Георгиевских кавалеров. Какой бесподобный человек, произвел на меня прекрасное впечатление. Ники прощался с ним и георгиевскими кавалерами. Сидели до 5-ти часов, пока он не ушел. Какое ужасное горестное прощание! Да поможет ему Бог! Смертельная усталость от всего. Нилову не дали разрешения ехать с Ники. Какая досада! Большая часть свиты остается в Могилеве. С Ники поедут только Лейхтенбергский, В. Долгоруков (Василий Александрович, генерал-майор. — Ю. К.), Кира (Нарышкин Кирилл Анатольевич. — Ю. К.), проф. Федоров (почетный лейб-хирург). Как это все печально сознавать».

Это было последнее свидание матери и сына. Больше они уже не увидятся…

Роковая ошибка Николая II — отречение от власти — стала не только его личной трагедией, но и трагедией всей страны.

Писатель и философ Александр Солженицын писал, что Россию в 1917 год «загнали великие князья, высшие генералы, цвет нашей интеллигенции, радикальной. Ну, и государь Николай II много сделал тоже». Обращает на себя внимание то, что Солженицын поставил Николая II на последнее место.

Вечером 9 марта вдовствующая императрица и сопровождавшие ее лица прибыли в Киев. Здесь все изменилось. На вокзале их никто не встречал — ни губернатор, ни казаки, раньше всегда стоявшие у дверей вагона. Поезд остановился у дверей царского павильона, как это бывало всегда, но теперь не было красной дорожки, которая всегда расстилалась у дверей вагона и вела в павильон. Она лежала свернутой, так что приехавшие вынуждены были перешагивать через нее, чтобы идти дальше. Царские короны с дверей вагона также были сняты. «Доехав до дворца, — пишет Зинаида Менгден, — мы увидели пустой флагшток. Царского штандарта не было. В вестибюле дворца стояли губернатор и дворецкий, а рядом несколько полицейских служащих. Я увидела, что они сменили свои блестящие пуговицы на униформе на обычные черные».

По возвращении в Киев Мария Федоровна, по воспоминаниям ее дочери Ольги Александровны, была неузнаваема: «Я никогда не видела мать в таком состоянии. Сначала она молча сидела, затем начинала ходить туда-сюда, и я видела, что она больше выведена из себя, нежели несчастна. Казалось, она не понимала, что случилось, но винила во всем Аликс» (императрицу Александру Федоровну. — Ю. К.).

Неделю спустя, в письме к Ольге Константиновне — греческой королеве, находившейся тогда в Павловске, с которой Мария Федоровна всегда сохраняла близкие доверительные отношения, она изливала накопившуюся боль:

«Сердце переполнено горем и отчаянием. Представь, какие ужасные, не поддающиеся никакому описанию времена нам еще предстоит пережить. Я не пойму, как я жива после того, как обошлись с моим бедным, любимым сыном. Я благодарю Бога, что была у него в эти ужасные 5 дней в Могилеве, когда он был так одинок и покинут всеми. Это были самые страшные дни в моей жизни. Слишком сильные испытания посылает нам Господь, и мы должны нести их с достоинством, без ропота. Но так нелегко терпеть, когда вокруг такая людская злоба и ярость. Какие унижения и какое равнодушие пережил мой несчастный Ники, я не могу тебе передать. Если бы я не видела это своими глазами, я бы никогда этому не поверила. Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым с огромным достоинством и неслыханным спокойствием. Только однажды, когда мы были одни, он не выдержал, и я одна только знаю, как он страдал и какое отчаяние было в его душе! Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны, после того как командующие генералы телеграфировали ему и просили об этом. Все они были одного мнения. Это единственное, что он мог сделать, и он сделал это!» С глубокой болью писала она о ситуации в армии: «Началось брожение в армии. Солдаты убивают офицеров и не хотят больше сражаться. Для России все будет кончено, все будет в прошлом…»

Из письма императрицы Марии Федоровны Ольге Константиновне:

Мария Федоровна - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кудрина cтр.№ 111

Онлайн книга - Мария Федоровна | Автор книги - Юлия Кудрина