Личное дело - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Крючков cтр.№ 67

Как-то Наджибулла мне сказал, что афганские военные чувствуют себя уверенно, когда рядом с ними находится Варенников.

Шли годы нашего прямого участия в афганской войне, а долгожданный мир никак не приходил на эту многострадальную землю. Общественность — наша и международная — требовала определиться с дальнейшим пребыванием советских войск в этой стране, скорректировать степень вовлеченности Советского Союза в афганские дела.

В советском руководстве и среди лиц, имевших отношение к афганской проблеме на самых разных уровнях, доминировала в общем-то одна точка зрения — пора выводить войска. Альтернативы этому варианту не было.

В целом первый период советского военного присутствия в Афганистане с 1980 по 1985 год был неоднозначным. Новая власть медленно завоевывала позиции, не так быстро, как этого хотелось, расширяла свое влияние.

В упомянутые годы удалось пройти значительный путь в создании армии, органов безопасности и внутренних дел Демократической Республики Афганистан. Вместе с отрядами самообороны (ополчения) вооруженные силы насчитывали до 340 тысяч человек, из них на службе в регулярной армии состояло до 200 тысяч бойцов. На своем вооружении афганская армия имела авиацию, танки, бронетранспортеры, артиллерию и многие другие виды современной боевой техники.

Одним из главных недостатков этой армии, который так и не удалось преодолеть до конца, была ее низкая мобильность. А ведь именно это качество имело особое значение для эффективной борьбы с небольшими летучими бандами моджахедов, наносившими то здесь, то там неожиданные удары и мгновенно рассеивавшимися затем по окрестным горам и селениям.

С одной стороны, вроде бы и шел процесс создания институтов народной власти, законодательную ветвь которой представлял Революционный Совет Демократической Республики Афганистан, а исполнительную — правительство в центре и губернаторы в провинциях. Существенно укрепились влияние и авторитет Народно-Демократической партии. К 1985 году она насчитывала уже до 220 тысяч членов, что для такой относительно отсталой страны было, бесспорно, не так уж и мало. Молодежная организация по численности была значительно меньше и не превышала 100 тысяч человек, но и эта цифра кое-что значила по масштабам Афганистана.

Впервые в истории была создана Всеафганская женская организация с высокой степенью политической активности. Несколько позже появились крестьянская организация, объединение предпринимателей. Все эти структуры действовали как в Кабуле, так и в большинстве провинций, однако степень их влияния на широкие массы продолжала оставаться слабой.

Главным пороком, мешавшим становлению афганской государственности и нормальному развитию общества, по-прежнему являлось постоянное стремление забегать вперед, попытки слепо копировать советский опыт без учета местной специфики. Многие афганские руководители придерживались крайне радикальных и опасных взглядов, заявляя, что даже опыт советских среднеазиатских республик мало подходит для афганского общества, поскольку будет, мол, лишь тормозить развитие. В качестве более подходящего примера для подражания они называли немусульманскую Россию.

Неимоверно трудно было переубеждать наших афганских друзей, доказывать всю ошибочность и вредность таких сверхреволюционных взглядов и порывов!

После прихода Горбачева к власти в 1985 году у него было вполне объяснимое желание побыстрее завершить войну в Афганистане. Поначалу он намеревался достичь этой цели преимущественно военным путем и даже подвергал критике Министерство обороны за пассивность и неэффективное ведение боевых действий. Однако такой подход был крайностью, поскольку решение афганской проблемы предполагало осуществление целого комплекса мер, и прежде всего политического характера.

Все это требовало взвешенных шагов, определенного времени и усилий, а терпение у Горбачева как раз всегда было в хроническом дефиците.

Спустя полгода новое шараханье, но уже в другую крайность. Ничего не добившись от военных, он вдруг вообразил, что афганская проблема — чуть ли не единственное препятствие на пути «нормализации» отношений между Советским Союзом и США, которое необходимо устранить любым путем. Отсюда вывод — уходить, причем как можно скорее.

Непредсказуемость в действиях Горбачева сбивала с толку афганских друзей и руководство тех стран, которые были вместе с нами на стороне кабульского режима. Бросалось в глаза, что многие афганцы, накрепко связавшие свою судьбу с нашей страной, первыми почувствовали опасность, все чаще на разных уровнях пытались выяснить, не бросит ли их Москва на произвол судьбы.

Тогда подобные опасения наших друзей казались просто наивными…

С 1986 по 1992 год пост министра госбезопасности Афганистана занимал сравнительно молодой генерал Якуби. Это был исключительно порядочный человек, верный друг. Он обладал редким даром организатора и аналитика, верно оценивал ситуацию в Афганистане и перспективы ее развития.

Стоит рассказать о моей необычной встрече с ним весной 1988 года в Дели.

Его и мой приезд в Индию случайно совпали по времени. Целью его поездки была подготовка предстоящего визита Наджибуллы в эту страну, я же прибыл туда для конфиденциальной встречи с Радживом Ганди.

Наши товарищи пригласили Якуби для беседы с московским гостем, заранее не сообщив, о ком именно идет речь. Он охотно согласился. Войдя в помещение нашей резидентуры и увидев там меня, Якуби от неожиданности буквально потерял дар речи, ведь моя поездка держалась в строжайшей тайне и мало кто знал о ней даже в Москве.

Якуби был очень образованным человеком, помимо пушту и таджикского владел английским и французским языками. Исходя из этого и подготовили переводчика. Обращаясь к генералу с приветствием, я произнес на немецком: «Как жаль, что вы не знаете этого языка!» В ответ услышал на чистейшем немецком: «Как же, я могу изъясняться и на нем». Так у нас появилась возможность остаться наедине и переговорить с глазу на глаз.

В то время мы с Якуби хорошо понимали, что советские Войска надо выводить из Афганистана, и чем скорее, тем лучше. Мы сходились во мнении, что народный Афганистан выстоит, оппозиция не сможет объединиться, а кабульский режим будет продолжать постепенно расширять свое влияние в стране. «Но только при условии, — подчеркивал собеседник, — если Москва не бросит нас совсем!»

Мысль о том, что такое может произойти, явно беспокоила Якуби. Все мои попытки рассеять эти, как мне тогда казалось, напрасные опасения успеха не имели. Это было заметно.

Я часто вспоминал потом эту нашу беседу, особенно когда в конце 1991 года Горбачев вместе с уже ельцинским режимом бросили-таки наших друзей в Кабуле…

С горечью думаю о том, что это проклятое «если» прозвучало тогда в Дели из уст Якуби каким-то зловещим пророчеством.

В начале 1992 года Якуби покончил жизнь самоубийством. Как рассказали мне уже позже, непосредственным поводом к тому послужило решение Наджибуллы, которому Якуби до конца оставался верен, покинуть Кабул. Уверен, однако, что истинные причины лежат гораздо глубже…