Личное дело - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Крючков cтр.№ 31

Задуманная операция окончилась неудачей. Мы не только не получили Артамонова для работы с ним в центре, но и вызвали неприятный для нас международный резонанс — ведь советские спецслужбы обвинялись в похищении человека на территории суверенного государства и совершении преднамеренного убийства. Разумеется, доводы о том, что речь идет о предателе, приговоренном к смертной казни советским судом в строгом соответствии с действующим законодательством, в расчет никем не принимались. Да, впрочем, этот аспект мог явиться разве что смягчающим обстоятельством и никак не снимал с нашей службы ответственности за допущенную ошибку. Но и наказывать участников операции оснований тоже не было.

В конце концов главной причиной смерти явилось непредвиденное обстоятельство — больное сердце Артамонова, о чем мы не знали, упомянутые же выше технические просчеты при проведении операции не оказались бы фатальными для здорового человека. Кстати, при вскрытии обнаружилось, что у Артамонова был еще и рак печени в довольно запущенной стадии, так что жить ему оставалось, по оценкам врачей, максимум полгода…

Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что погиб преступник, фактически дважды предавший Родину. Этот момент тоже играл не последнюю роль. Непосредственных участников операции было решено все же наградить, включая и Калугина, в отношении которого было признано нецелесообразным делать какое-то исключение, хотя именно на нем лежала главная ответственность за допущенный сбой. Ну а рассказанную им «трогательную» историю о том, что ему якобы самому было предложено выбрать себе орден, иначе чем бреднями не назовешь.

Мы ни разу не использовали недозволенных методов в работе против наших противников, решительно порвав с практикой прежних лет, когда принцип «око за око» служил оправданием нарушения норм международного права и законности. К сожалению, взаимностью нам не отвечали — с нашими людьми не церемонились, позволяя себе грубые провокации, сопровождавшиеся жесткими мерами не только психологического, но подчас и физического воздействия.

В арсенале средств, используемых западными спецслужбами против Советского Союза, было и такое, как массовые выдворения советских работников из ряда стран. Эти акции всегда сопровождались усиленно раздуваемой антисоветской истерией и приводили не только к резкому ухудшению двусторонних отношений, но и похолоданию международного климата в целом.

Поводом — не причиной, подчеркиваю, а именно поводом — для таких эксцессов мог послужить любой инцидент — будь то провал агента, предательство или что-нибудь еще в этом же роде. Цель ослабления нашей резидентуры в данной стране носила при этом скорее побочный характер — в конечном счете уехавшие из страны работники заменялись на новых, хотя, конечно, это был непростой процесс и мы несли большие потери в оперативном плане — обрывались многие связи, отменялись намеченные операции и так далее. Все это сопровождалось временным снижением нашей активности на каком-то направлении.

Местные спецслужбы использовали массовые выдворения для того, чтобы избавиться от наиболее активных и потому представлявшихся им опасными работников в наших представительствах за рубежом, независимо от того, являются ли они разведчиками или, скажем, «чистыми» дипломатами, журналистами и торговыми представителями. Хотя, конечно, в первую очередь под прицелом были наши работники и сотрудники Главного разведывательного управления Советской Армии (ГРУ).

Часто при принятии решения о высылке руководствовались и просто низменным чувством мести, ведь реальная отдача от этой акции чаще всего была невелика, к тому же можно было нарваться и на ответные меры. Так что главной целью при проведении подобных акций надо однозначно назвать политику — стремление во что бы то ни стало подорвать позиции Советского Союза в мире, отравить международный климат.

Подобные приемы имели место на протяжении всего периода существования Советской державы, но то, что происходило в 70—80-е годы, превзошло все, что было ранее. В 1971 году изменил Родине сотрудник разведки Лялин, работавший в Англии под прикрытием торгового представительства. Особо важных секретов он не знал, поскольку был на рядовой работе, но тем не менее даже косвенные сведения, переданные им противнику, наносили нам существенный оперативный и политический ущерб.

Воспользовавшись этим предательством, правительство Великобритании объявило персоной нон грата 105 сотрудников соззагранучреждений в этой стране, включая и тех, кто работал там в прошлом. По своей масштабности предпринятая Лондоном акция не знала аналогов. Дело происходило в августе 1971 года, спустя всего две недели после того, как я начал работать в разведке в качестве заместителя начальника службы, курирующего, в частности, английское направление. Так что боевое крещение получилось не простым. Опыт, который я тогда приобрел, к сожалению, потребовался мне еще не раз.

Наша ответная реакция была откровенно слабой и неадекватной — советская сторона, по существу, пропустила удар. Выдворенные сотрудники вместе с членами семей эвакуировались на специально присланном для этого корабле под щелканье фото- и телекамер и улюлюканье возбужденной пропагандой и непривычным зрелищем толпы.

Все зарубежные средства массовой информации долго еще в оскорбительном для нас тоне смаковали эту историю… Предатель, надо сказать, поработал старательно: английская сторона решила пойти на крайне жесткие меры, сверх всякого мыслимого уровня. Следует заметить, что в числе выдворяемых сотрудники КГБ и ГРУ составляли меньшую, даже незначительную часть.

Вслед за Англией серию антисоветских акций провели и другие страны Европы, Латинской Америки и Африки: по всему миру прокатилась волна выдворений.

Нами принимались меры по локализации конфликта и снижению ущерба, но в свете нашей вялой ответной реакции на политическом уровне их эффективность была весьма ограниченной. Разведке, по существу, пришлось самостоятельно выпутываться из этой сложной ситуации. Последствия такой линии не заставили себя ждать — в штабах иностранных спецслужб уже вынашивались новые планы.

Тогда мы не знали, что в разведке действовала внедренная ранее агентура противника, которая снабжала иностранные спецслужбы необходимой информацией для организации подобного рода провокаций.

Размах шпиономании достиг такого уровня, что дело доходило до курьезов — в Боливии одним махом объявили персоной нон-грата 116 человек. Поскольку такого числа сотрудников, да и вообще советских граждан в этой стране у нас вообще никогда не было, в список включили даже туристов, сугубо частных лиц, в разное время посетивших ее. Так, в числе советских «шпионов» оказался, например, поэт Евгений Евтушенко, который когда-то, да и то проездом, имел неосторожность несколько часов провести в этой стране.

В последующие годы акции по выдворению, хотя и не такие значительные, с завидной регулярностью проводились то в одной, то в другой стране. Советская сторона отвечала тем же, но в полную меру сделать это было невозможно из-за малой численности сотрудников в посольствах этих стран в Москве. А сколько-нибудь действенных мер политического характера руководство страны предпринимать почему-то по-прежнему не решалось — вместо того чтобы хоть раз проявить решительность и тем самым положить конец этой порочной практике, к чему мы, кстати, хоть и с большим опозданием, но все же пришли. Тогда предпочитали сдержанную реакцию, мотивируя это иллюзорными интересами сохранения разрядки.