Стежки-дорожки. Литературные нравы недалекого прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Красухин cтр.№ 62

Они оба получили мощную поддержку в борьбе с нашим отделом, когда Удальцов назначил своим замом Бонч-Бруевича. На этом посту Бонч занялся хозяйственными делами, стал своеобразным завхозом, курировал вновь созданный рекламный отдел, искал и находил арендаторов нашей площади, так что мы постепенно ужимались, уплотнялись, оставляли кабинеты или даже целые этажи, куда въезжали и откуда выезжали какие-то таинственные фирмы. О сумме арендной платы знали очень немногие – Бонч с Удальцовым не раскрывали тайны коллективу. Не знала редакция и куда уходит эта сумма.

Этот вопрос на редколлегии никогда не поднимался. И Бонч обычно держался на ней неприметно. Но явно оживлялся, когда Кривицкий с Удальцовым атаковали нас с Игорем. С присущей ему словоохотливостью он объяснял другим, в чём именно мы погрешны. По нему выходило, что во всём. «Например, – говорил Бонч, – листая номер, – для чего было печатать этот рассказ (или эти стихи, или эту статью – ничего хорошего в наших публикациях он не находил!)?»

Его-то осадить было легко, что мы оба и делали! Ведь он абсолютно ничего не понимал в литературе. Но Удальцов, подводя итоги, обычно учитывал и мнение Бонча, соглашаясь с ним и выговаривая нам, что надо быть более терпимым к критике.

Конечно, сказать, что мы с Игорем при Удальцове вообще не имели никакой самостоятельности, было бы преувеличением. Много хорошего было опубликовано отделом русской литературы и при Аркадии Петровиче. Но с другой стороны, немало было и тех материалов, которые Удальцов ставил на наши полосы своей властью! Это особенно удручало Игоря, который не без основания полагал, что их публикацию припишут ему.

Понятно поэтому, какая нас обоих охватила эйфория, когда однажды ликующий Золотусский, сообщил мне, что в Союз российских писателей обратился Константин Натанович Боровой, предложивший издавать новую литературную газету и готовый стать её спонсором. Союз принял его предложение, сказал Игорь. Главным редактором новой газеты решено сделать его, Золотусского, а первым замом главного – меня.

Константин Боровой был в то время президентом московской товарно-сырьевой биржи, человеком состоятельным, и потому к его предложению все отнеслись с должной серьёзностью. Я говорил уже, что имел дело с комитетом по печати, оформил там регистрацию задуманного мною журнала «Юный словесник». Игорь об этом знал, помнил. Да и мудрено было бы забыть, когда получил я бумаги из комитета всего недели за две до предложения Борового. Так что Золотусский попросил меня подготовить и для Борового соответствующую документацию.

Что ж, я придумал название: «Российская литературная газета», описал её формат, её объём, периодичность (раз в неделю), рассчитал, сколько потребуется нам работников, представил, какого типа будет это издание, какие рубрики газеты станут ведущими, в каком порядке и на каких полосах расположатся в ней материалы.

– Великолепно! – сказал нам Боровой, проглядывая мои бумаги, когда мы встретились с ним и его финансовым и коммерческим директорами в ресторане Центрального дома литераторов.

– Особенно понравилось Константину Натановичу, – сказал нам его коммерческий директор, когда Боровой ненадолго отошёл в сторону с каким-то знакомым, – что вы отвели под зарплату скромную сумму. Сейчас все стараются урвать кусок пожирнее. Мы, конечно, станем платить вам больше, но не оценить вашей скромности он не мог. Он – человек благородный.

Да, Боровой согласился на наш вариант, о чём он и сообщил Союзу российских писателей, добавив, что мы с Золотусским ему понравились. Было это в декабре 1991 года, когда только-только приказал долго жить Союз Советских Социалистических Республик и когда недавно оформился правопреёмник Союза писателей СССР – Международное сообщество союзов писателей, во главе которого встали Евтушенко, Черниченко, Пулатов, Нуйкин и другие.

Узнав о предложении Борового, они убедили его передать будущее издание им. И категорически выступили против назначения Золотусского главным редактором.

Я говорил уже о сложном, даже тяжёлом характере Игоря, который умел наживать себе врагов. Всё ему припомнили – и марковское покровительство, и секретарство в команде Феликса Кузнецова. Не захотели взять в расчёт его нынешнюю деятельность в «Литературной газете», а кое-кто был недоволен и ею: кому-то Золотусский отказал в печати, а кого-то заставил дорабатывать материал.

Боровой развёл руками. Он не настаивает обязательно на Золотусском. Кому быть главным редактором газеты, решать вам.

И они решили. Главным утвердили Юрия Нагибина. Об этом мне рассказал Золотусский, приехав ко мне в больницу, где я неожиданно очутился с инфарктом.

Неожиданно. Потому, во-первых, что до этого не был склонен к сердечным болезням. А во-вторых, потому, что, почувствовав, что при быстрой ходьбе у меня появляются одышка и резь в правой (а не в левой!) половине груди, обратился в писательскую поликлинику, где меня уверили, что это астматические явления, скорее всего, аллергического толка.

Чуть ли не под самый Новый год всю ночь я провёл, не находя себе места от боли в груди (в правой её половине), а рано утром согласился, наконец, с женой, что нужно вызвать «скорую», которая и увезла меня в больницу, откуда вышел через месяц.

Золотусский рассказал, что первым заместителем Нагибина собираются сделать Юрия Оклянского, а заместителем по литературе – Рассадина.

Из больницы я позвонил Стасику, которому в своё время рассказывал о наших с Золотусским переговорах с Боровым.

– Пока это вилами на воде писано, – сказал Рассадин. – Но подумать надо. Дело это хорошее.

– Но ведь тип газеты придумал я!

Я действительно недоумевал. Я был убеждён, что Рассадин пригласит меня хотя бы возглавить отдел литературы. Но он возразил мне:

– Какая разница, кто придумал? Главное, кто даёт деньги! Впрочем, ничего пока не ясно.

Кончилась эта затея ничем. Прикинувший реальный объём работы Нагибин написал в секретариат письмо, в котором не просто отказался от предложенной должности, но очень рекомендовал всем вернуться к первоначальному варианту, то есть к нам с Золотусским. «Они профессионалы, – закончил Нагибин, – и у них подобрана готовая команда».

Долго думать секретариату сообщества Боровой не дал. «Раз у вас нет единого мнения по поводу того, кто будет делать газету, я своё предложение снимаю!»

Но нам с Золотусским эта история аукнулась и откликнулась!

Сейчас я об этом расскажу. Но прежде для прояснения обстановки напишу о том, как легко удалось Удальцову и Кривицкому расколоть наш отдел.

Они действовали старым испытанным приёмом – разделяй и властвуй!

Кривицкий подобрал ключи к амбициям другого (кроме меня) заместителя Золотусского.

Я понимаю, что его не названная фамилия для многих – секрет Полишинеля, и всё же называть его не буду. Бывший музейный работник, ученик Дувакина, оставшийся преданным своему учителю, когда того, отказавшегося поддержать арест Синявского и Даниэля, выгнали из МГУ, он по праву имеет репутацию порядочного человека. Он писал неплохие литературные очерки, хорошо, остроумно выступал на летучках, был вежлив с людьми, поражая их своей начитанностью и тем, что отличает даже не библиомана, а истинного ценителя книги – не только её содержания, но и оформления, и шрифта. Отношения у нас с ним всегда были приязненные, хотя и чувствовал я в нем какую-то неутолённость жизнью, некое желание получить больше, чем имеешь сейчас.