"Черта оседлости" и русская революция - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Бояринцев cтр.№ 31

В 1772-м году к России отошли части Белоруссии и Юго-Западного края со значительным количеством евреев; в результате второго и третьего разделов Польши (1793 и 1796 годы) примерно полмиллиона евреев «впервые вошли в состав Русского государства в качестве его оседлого населения» (А. П. Липранди). По другим данным, в «состав России вошло уже почти миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни» (А. И. Солженицын).

Отношение императрицы Екатерины II к вступившим в русское подданство евреям отличалось непостоянством. Считая евреев полезными для промышленности, императрица разрешила им селиться в Новороссийском крае, который тогда был только что завоёван и нуждался в жителях. В коренных же великорусских областях они, как и прежде, не имели права жить.

При присоединении в 1772-м году части Белоруссии к России Екатерина объявила, что жители этого края будут сохранять право на «публичное отправление веры и на владение собственностью» и будут награждены «всеми теми правами, вольностями и преимуществом, каковыми древние её подданные пользуются» (цитируется по А. И. Солженицыну).

В Городовом положении 1785-го года рассматривались только сословия, а не нации.

В указе Сенату в 1786-м году императрица разъясняла: «Когда означенные еврейского закона люди вошли уже, на основании указов Её Величества, в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае наблюдать правило, Её величеством установленное, что всяк, по званию и состоянию своему, долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа».

А. И. Солженицын пишет: «Отметим, что таким образом евреи получали гражданское равноправие не только в отличие от Польши, но раньше, чем во Франции и в германских землях… И, что ещё существенней: евреи в России имели ту личную свободу, которой предстояло ещё 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально: евреи получили даже большую свободу, чем русские купцы и мещане: те — жили непременно в городах, а еврейское население, не в пример им, “могло проживать в уездных селениях, занимаясь, в частности, винными промыслами”».

Но такое уравнивание в правах не дало положительного результата, поэтому в присоединённых областях торговые права евреев всё-таки стали ограничиваться, а с евреев, записавшихся в мещанство и купечество, подати взимались вдвое больше, чем с мещан и купцов христианских исповеданий. При этом лица, не желающие платить двойную подать, могли покинуть пределы России.

Видимо, не последнюю роль в этом сыграли жалобы белорусской администрации на то, что «присутствие евреев в деревнях вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как… евреи развивают пьянство среди местного населения».

«Сенатский указ 1786 разрешал евреям жить в деревнях, и “евреям было позволено брать на откуп у помещиков производство и продажу спиртных напитков, в то время как купцы и мещане-христиане не получали этих льгот”» (А. И. Солженицын).

Но и кагалы не дремали, они добились возвращения значительной части административных прав: распределение общественных повинностей, сбор подушной подати, разрешение на отлучку из общины, тем самым подтвердив то положение, что основным препятствием на расширение прав евреев были руководители еврейских общин, ибо это нарушало их экономические интересы.

Уже в 1790-м году московское купеческое общество жаловалось, что в Москве появилось из-за границы и из Белоруссии «жидов число весьма немалое», и московские купцы требовали удаления еврейских купцов из Москвы.

Это привело к появлению указа 1791-го года, по которому евреям не позволялось записываться в купечество во внутренних губерниях, а в Москву разрешалось приезжать по торговым делам и на определённые сроки. Но уже к концу царствования Екатерины II в Санкт-Петербурге образовалась небольшая еврейская колония.

В 1796-м году произошло событие, которого, казалось бы, много сотен лет ждали евреи: они получили собственную территорию, со своим местным (кагальным) управлением, с правами, предоставляющими им большие свободы, чем местному населению. Это событие как не нашло своего достойного отражения в историографии, так и не получило благодарности со стороны народа, спасённого от уничтожения в «цивилизованной» Западной Европе.

Мало того, благодарное еврейство на протяжении десятков лет не только готовило разрушение спасшей их страны, но провело карательные действия в отношении русского народа, намного превышающие их благодарность, допустим, персам и египтянам в древнейшие времена.

В 1796-м году в Российской империи было сделано то, что безуспешно пытались сделать позже такие великие люди, как Наполеон и Сталин. Первый хотел выделить специальную территорию евреям вне Франции, по возможности, в Палестине, второй пытался создать еврейскую автономию в рамках Советского Союза, а затем, отчаявшись, приложил множество усилий для создания государства Израиль.

В 1796-м году императрицей Екатериной II была установлена «черта для постоянной оседлости евреев», в которую вошли новоприсоединённые области Западного и Юго-Западного края (впоследствии к ним присоединились Привислинский край и шесть Заднепровских губерний: Черниговская, Полтавская, Екатеринославская, Бессарабская, Херсонская, Таврическая).

«Евреи не могли, как общее правило, проживать вне “черты оседлости”. Черта оседлости представляла из себя страну, превосходившую по своим размерам любое европейское государство… Можно сказать, что ни один русский эмигрант, со всех сторон ограниченный визами, не имеет такой свободы передвижения, какую имели евреи в России, несмотря на черту оседлости…

Впрочем, евреи, окончившие университет, а также купцы первой гильдии, получали право свободного передвижения по пространству всей Державы Российской. Очевидно, законодатель, устанавливая эту меру, полагал, что образованные евреи и сливки еврейского купечества сольются с остальным населением; сольются настолько, что уже не будут социально опасными — вне черты. Самая же идея “черты”, по всей вероятности, родилась из следующих соображений: население-де Малороссии, давно к евреям привыкшее, уже, так сказать, иммунентно к еврейскому яду; остальное же русское население, еврея никогда не испытавшее, может, мол, легко стать его добычей» (В. В. Шульгин).

«В сильно теперь расширенном крае еврейского проживания поднялись всё те же вопросы. Евреи получили права купечества и мещанства, каких не имели в Польше, получили права равного участия в сословно-городском самоуправлении, — но должны были разделить и ограничения тех сословий: не переселяться в города внутренних губерний России и быть выселенными из деревень» (А. И. Солженицын; курсив мой. — В.Б.).

Казалось бы, перед евреями, вошедшими в состав Российской империи, открываются безграничные возможности в смысле земледелия, освоения новых, пустующих земель. И как пишет Евгений Дюринг (Еврейский вопрос, 1906), «…вовсе не какие-нибудь препоны издавна удерживают евреев от занятий земледелием и ремёслами. Их глубочайшие внутренние задатки, которые опять-таки связаны с ядром их существа, с отменнейшим эгоизмом всегда толкали и всегда будут толкать к таким видам деятельности, где выгоднее иметь инстинкты присвоения, нежели иметь совесть. Потому-то совершенно невозможно рассчитывать на то, чтобы можно было принудить иудеев участвовать в творческой работе народа. Они будут барышничать и торговать… Поэтому нечего надеяться изменить их. То, что целые тысячелетия оставалось как бы с их природой сросшейся особенностью, того нельзя переделать какой-либо общественной реформой, не говоря уже о чисто моральных свойствах…