Жертвы моды. Опасная одежда прошлого и наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Мэтьюс Дейвид cтр.№ 15

В книге «Облаченные в мечты» Элизабет Уилсон цитирует работу Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» (1844):

Энгельс имел все основания указывать на вредные для здоровья условия труда рабочих, занятых в производстве модных дамских аксессуаров, но философ упускал из виду вред от токсинов, содержащихся в его собственном головном уборе. В наши дни мало кто из мужчин носит фетровые шляпы, а Энгельс не мог позволить себе выйти из дома без нее. Это было бы грубым нарушением социальных конвенций. Сегодня шляпы – необязательная часть гардероба, но на протяжении многих эпох во многих культурах головной убор считался центральным элементом костюма. Кроме того, до изобретения центрального отопления головные уборы имели важное практическое значение, помогая своему владельцу оставаться в тепле и сухости. Социальные условности, связанные с тем, как надевать, снимать и носить шляпы, совершенно непонятны современному человеку, который проводит большую часть жизни с непокрытой головой. В прошлом общепринятый шляпный этикет служил соблюдению социальной иерархии. Как и обувь, шляпы требовали больших денежных затрат, но составляли неотъемлемую часть мужского гардероба.

Старинная дагерротипная фотография дает представление о типичном буржуазном костюме Викторианской эпохи: элегантные черные сюртуки, безупречные крахмальные манишки, жилеты, шейные платки и хорошо скроенные брюки (ил. 1). На изображенных на фотографии мужчинах надеты светлые шляпы, на краях полей и тульи видна пушистая текстура ворсистого материала. Мужчины пожимают друг другу руки в знак дружбы или, возможно, братской привязанности, один из них положил ладонь на плечо другому. Фотография позволяет отобразить лоск новейших мужских нарядов того времени. На тот же период приходится издательский бум журналов мужских мод. Среди них – журнал Le Narcisse, названный в честь мифического героя, влюбившегося в собственное отражение. Тогда же появилась возможность любоваться на свое отражение в прозрачном ростовом зеркале, золоченом с помощью прокаливания растворенного в ртути золота, или заказать фотографический портрет. Дагерротип, изобретенная в 1839 году фотографическая техника, представлял собой четкий единственный отпечаток на тщательно отполированной до зеркального эффекта серебряной пластине. В дагерротипном производстве также использовалась ртуть, а это означало, что и шляпы, и их изображения источали яд и были опасны для мужчин ^[108].

1. Дагерротип. Двое мужчин в светлых цилиндрах из пухового фетра. Около 1854. Из коллекции Марка Кенигсберга

Несмотря на неоспоримую практичность мужских шляп из пухового фетра, я настаиваю на том, что высокая меновая стоимость в системе моды позволяет считать их столь же «иррациональными» и желанными, как и женские наряды. Я намеренно использую слово «иррациональные», поскольку история мужского костюма часто преподносится как рациональная, линеарная траектория. В то же время на протяжении более чем двух столетий практикующие врачи накапливали свидетельства, касающиеся шляпного производства. Оно развилось в промышленную отрасль, предназначенную производить предмет для защиты головы как вместилища разума владельца, но в то же время подрывавшую нервную систему создателей – знаменитых «безумных» шляпников. В 1844 году парижский карикатурист Жан-Жак Гранвиль высмеял тиранию моды (ил. 3 во вклейке). Он обвинил портных и модисток в том, что они выступают зловещими «палачами» на службе деспотичной Королевы Моды – великанши, вращающей колесо моды.

Это вовсе не колесо фортуны, а орудие пытки – колесования, – известное также как «колесо Екатерины». Тело растягивали на колесе и переламывали все крупные кости, что вызывало медленную и мучительную смерть, – так казнили самых злостных преступников. Вопреки обвинению Жан-Жака Гранвиля, изготовители модной одежды не были пособниками зла или палачами. Ситуация была обратной: они сами становились жертвами своего ремесла. Портные печально славились горбатыми спинами, оттого что весь день проводили, склонившись над работой, а белошвейки из-за крайне низкой оплаты труда вынуждены были выходить на панель. Фридрих Энгельс адресовал свои обвинения буржуазным потребителям-женщинам. Однако мужчины и их вечно меняющиеся шляпные моды несли большую долю ответственности за печальные последствия ремесла шляпников вплоть до потери трудоспособности и преждевременной смерти.

Вытащить кролика из шляпы – действие, само по себе символизирующее магию. Истоки «фокуса со шляпой» следует искать в начале XIX века. Считается, что в 1814 году его изобрел парижский иллюзионист Луи Конт ^[109]. В 1830 году Джон Андерсон из шляп изумленных зрителей достал целый кроличий выводок, хотясегодня этим фокусом уже давно никого не удивишь ^[110]. Мне кажется, что в нем можно усмотреть иронию: кроличья подпушь использовалась для производства шляп. Словно во временной петле, кролик погибает, чтобы стать шляпой, а затем фокусник воскрешает в ней живого кролика. Хотя трансформация кролика из живого зверька в головной убор была сложным и долгим процессом, шляпы часто сохраняли пушистую, мягкую текстуру их меха в виде пушка на готовом изделии. Кроме того, чтобы выровнять поля, поддержать и усилить лоснящийся, глянцевый отлив ворсинок фетра, шляпы требовали регулярной чистки и расчесывания: по-французски эти процедуры назывались pelotage и bichonnage ^[111]. Эти же термины используются в процессе ухода за декоративными собачками, которых холят и лелеют так же, как и шляпы. В те времена заботливые жены ухаживали за шляпами своих мужей словно за питомцами. В рассказе А. Конан Дойля «Голубой карбункул» (1892) констебль передает сыщику потенциальную улику: «сильно поношенную, потерявшую вид фетровую шляпу». Основываясь на тщательном осмотре, Холмс методом дедукции заключил, что ее владелец «ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно подстригся». Он предполагает также, что «жена его разлюбила», и основывает свое умозаключение на том, что шляпа «не чищена несколько недель», на ней осела бурая домашняя пыль. Холмс сообщает своему знаменитому компаньону: «Мой дорогой Уотсон, если бы я увидел, что ваша шляпа не чищена хотя бы неделю и вам позволяют выходить в таком виде, у меня появилось бы опасение, что вы имели несчастье утратить расположение вашей супруги» ^[112].