Неудержимая. Моя жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Мария Шарапова cтр.№ 14

На турнирах ты видишь в основном одни и те же лица. Человек сто имеют общую мечту. Кажется, что мир тенниса велик, но в действительности он крохотный. Всего несколько человек встречаются между собой снова и снова.

– А страшно было становиться профессионалом? – спрашивают иногда люди. Это просто смешно. Что же в действительно происходит, когда человек становится профессиональным теннисистом? Сейчас расскажу. Ты надеваешь форму выходишь на корт и играешь с теми же самыми девочками, с которыми играла раньше, только теперь вы профессионалы. Зрителей может быть чуть больше, судейские ставки могут быть чуть выше, на баннерах размещается реклама, но девочки те же самые, с которыми ты играешь с десятилетнего возраста. У Боллитьери я играла с Татьяной Головин ^[14], когда мне было восемь, а через одиннадцать лет я играла с ней в Открытом чемпионате США.

Я продолжала побеждать в турнирах. Сначала я была семилеткой, которая играет в возрастной группе «до 9 лет». Потом я была восьмилеткой, играющей в группе «до 10 лет». Я была маленькой и не очень быстрой, но у меня был сильный и очень точный удар, так что мой рейтинг постоянно рос. Когда мне исполнилось девять лет, я была одной из лучших в США в возрастной группе «до 12». И Боллетьери вновь обратил на меня внимание. По непонятной причине он выгнал нас, но как он мог забыть меня?

Я продолжала побеждать его лучших игроков.

Осенью 1995 года наши дела шли хорошо. Очень хорошо. Я освоилась в «Эль Конкистадоре», Юрий зарабатывал деньги, – мама все ближе приближалась к моменту получения визы, а я выигрывала.

И это означало, что что-то должно произойти – что-то нехорошее.

Однажды днем Секу пригласил моего отца в трейлер.

– Мне очень жаль, друг, но ты не можешь здесь больше работать.

Секу увольнял отца, но за что?

Секу объяснил, что присутствие отца в «Эль-Конкистадоре» мешало нормальной работе школы. Ведь помимо того, что он был моим отцом, Юрий должен был работать в качестве инструктора, и другие девочки мне завидовали. Он проводил больше времени со мной и, не скрывая, демонстрировал свою заинтересованность. Девочки пожаловались своим родителям, а родители пожаловались Секу. По крайней мере это то, что Секу объяснил моемо отцу.

А еще он выдвинул вторую причину для увольнения, которая, на мой взгляд, была ближе к истине. Секу было трудно контролировать меня, когда Юрий находился неподалеку. Правда, он употребил слово тренировать. Присутствие моего отца постоянно подрывало авторитет самого Секу. Когда Секу наезжал на меня, я обращалась к Юрию. И даже если у меня и не было желания принижать его авторитет, говорил Секу, то это все равно происходило. Даже если я ничего не говорила, это было видно по моим глазам. Пока Юрий был рядом, я принадлежала больше ему, чем Секу.

Глядя на все это с высоты моего сегодняшнего опыта, я понимаю, что все тогда вертелось вокруг вопроса влияния на меня. Я уже продемонстрировала свою ценность в качестве игрока. Я выигрывала турниры. Я взбиралась все выше в рейтингах. Любому, кто провел хоть немного времени на детских соревнованиях, было ясно, что очень скоро я перейду в профессионалы.

А после этого я начну зарабатывать деньги. Поэтому Секу необходимо было надежно привязать меня к себе именно сейчас, на этой ранней стадии, если в будущем он хотел быть членом моей команды и если он хотел получать свой процент с больших призовых. Для человека в его положении это значило втиснуться между игроком и его родителем. Секу сказал, что если я хочу остаться в «Эль-Конкистадоре», то отцу надо искать новое место работы.

И так как в школе отец больше работать не будет, Секу заявил, что нам надо будет платить, как и всем остальным. Каждое утро меня будут забирать и привозить в «Эль-Конкистадор», а вечером будут возвращать домой. Это же касалось и соревнований. Раз в месяц Юрию будут представлять счет, сумма которого будет определяться, исходя из того, сколько времени Секу и его сотрудники со мной работали. Это не лезло ни в какие ворота. Не зная, сколько нам придется заплатить, мы не могли ничего планировать и не знали, к чему готовиться. А хуже всего было то, что паспорт Юрия и его виза все еще были у Секу. Он постоянно находил все новые и новые причины, чтобы не возвращать эти документы. А пока они были у него, мы были в ловушке. Естественно, я не могу знать, о чем думал Секу в то время, но мне кажется, он пытался создать вокруг нас атмосферу неуверенности, в которой нам не на что было бы опереться. Как будто он ждал, когда Юрий окончательно созреет, чтобы приступить к сбору урожая.

Другими словами, Юрию надо было вновь искать работу. И чем скорее, тем лучше. Он потыкался в разные места, прежде чем обсудить проблему с нашей домовладелицей, русской женщиной, которая сдавала нам свою гостиную и часть кухни. Она напрямую была заинтересована в финансовой стабильности отца – первого числа каждого месяца мы платили ей 250 долларов США. В то время она встречалась с человеком, который был кем-то вроде строителя – здоровый мужик, владевший компанией по благоустройству территорий. Разъезжал он на лязгающем белом пикапе, забирая и развозя по домам своих работников, людей, которые удаляли сорняки, сажали траву и подстригали ее. Кроме этого они подкармливали удобрениями цветы на клумбах в парках загородных клубов. Моему отцу уже приходилось этим заниматься. Мужчина предложил отцу место в своей команде. Отец за него ухватился. Ему нужны были деньги, чтобы покупать мне обувь и теннисные ракетки и для того, чтобы обеспечить нам жилье и питание.

Начинать работу пришлось без всякой раскачки. Думаю, что отцу в то время было очень тяжело. Каждый день он вставал в 4 часа утра, одевался в темноте, готовил мне завтрак и оставлял на столе записку – всего несколько слов, вроде инструкции на день. В те же дни, когда ему приходилось уходить еще раньше, он вставал, готовил мне рис и ставил его под свою подушку, чтобы он не остыл – этот рис я ела, когда просыпалась. Другие члены команды, так же, как и Юрий, были иммигрантами, которые еле говорили по-английски. Только они были не из России, а из Мексики, Гондураса и Гватемалы, так что родным языком для них был испанский. Кроме того, они были гораздо моложе Юрия. Лет на десять или около того. Они были в лучшем физическом состоянии, и их колени и суставы не болели. Но встретили они моего отца дружелюбно и тепло, и даже полюбили его, так что он стал ждать утра, когда ему придется ехать с ними в прохладном утреннем воздухе Флориды. Он смеялся над их историями, рассказанными на ломаном английском, и рассказывал им свои собственные. Он научился ругаться по-испански и полюбил эту небольшую группу. Среди них он был единственным таинственным русским.

Большинство своего времени они работали на поле для гольфа в большом загородном клубе – этаком выпендрежном месте. Приезжая туда, они расходились в разные стороны. Юрий ходил по дорожкам и гринам ^[15], укрепляя дерн, заменяя его где надо, удаляя сорняки и все такое – я не большой специалист во всем этом – и делал все это еще до того, как всходило солнце. Все это должно было быть закончено до того, как первые игроки выходили на поле в районе 6 часов утра. Потом он продолжал работать весь оставшийся день, иногда с другими членами команды, иногда в одиночестве. Домой он возвращался в 5 часов вечера, как раз к тому времени, когда надо было готовить мне обед.