Завещание Ленина - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Баландин cтр.№ 35

Так произошло с привилегированной прослойкой в СССР уже через десятилетие после великой победы в войне. Так было и раньше, в 30-е годы, и это отчасти объясняет разгул репрессий, направленных главным образом против тогдашних «сливок общества». Еще тогда могла осуществиться в стране буржуазная контрреволюция, но она была подавлена жесточайшими методами в зародыше. Массовых выступлений против существовавшего строя и генеральной линии партии не произошло. Такова была диалектика той героической и суровой эпохи.

* * *

Однако примерно через полвека после 1937 года буржуазная контрреволюция началась с мощной идеологической подготовки и успешно завершилась в период правления Ельцина. Именно тогда «привилегия, являясь в настоящем виде» породила «эгоизм, трусость, подлость и глупость».

Возможно, в этом беда не только России, но и всей технической цивилизации. Развитие и расцвет СССР показали в сжатом виде те гигантские потенциальные возможности, которые сопряжены с народовластием и коллективизмом. Но героический подъем сменился застоем и духовным обнищанием, прямо пропорциональным материальному обогащению. И общество перешло в стадию разложения. Если 1937 год был героическим и трагическим, то 1987-й стал обывательским и позорным в истории великой страны, великого народа, великой культуры.

«Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним эту твою заповедь!»

С этого ленинского завета начал Сталин свою клятву перед гробом вождя. Строго говоря, в последних ленинских записях, письмах, статьях такого пункта, выделенного особо, нет.

Следовательно, Сталин имел в виду заветы Ленина не из его «завещания», а в самом широком смысле.

Другой вопрос: почему Сталин поставил на первое место чистоту партийных рядов? И еще: исполнил ли он свое клятвенное обещание?

Опасность «загрязнения рядов» и морального перерождения членов единственной правящей партии была тогда очевидна. Даже значительно раньше она классифицировалась как опаснейшая болезнь.

Еще в марте 1919 года в резолюции VΙΙΙ съезда партии говорилось: «В партию широкой волной приливают элементы, недостаточно коммунистические и даже прямо примазавшиеся. РКП стоит у власти, и это неизбежно притягивает к ней, наряду с лучшими элементами, и элементы карьеристские… Необходима серьезная чистка и в советских и в партийных организациях».

В конце того же года Ленин на партийной конференции предупреждал: «Мы должны сказать: теперь, когда партия побеждает, новых членов партии нам не нужно. Мы превосходно знаем, что в разлагающемся капиталистическом обществе к партии будет примазываться масса вредного элемента».

Ситуация в этом отношении значительно усугубилась после окончательной победы большевиков и тем более перехода к новой экономической политике. Осенью 1921 года началась первая основательная чистка. Как отмечалось на ΧI съезде партии в марте 1922 года, основными нарушениями были: плохое поведение и пренебрежение партийными обязанностями. Из 650 тыс. членов партии исключили 24 %, сократив общую численность до полумиллиона. Пострадали преимущественно служащие, а процент рабочих и крестьян возрос в сельских районах до 48, а в промышленных — до 53.

Улучшилось ли от этого качество партийных масс? Почти наверняка. Хотя подобные улучшения неизбежно оказываются временными, если у членов партии существуют какие-либо привилегии. Тогда они были, можно сказать, минимальными. Особенно если сравнивать с временами Хрущева и т. д. Но все-таки положение правящей партии уже само по себе привлекало к ней многих карьеристов, что справедливо было отмечено ранее.

У Сталина была мечта, которую он остерегся высказать публично в те годы. В 1921 году он сделал черновой набросок плана брошюры, впервые опубликованный 26 лет спустя в его «Сочинениях». Возможно, на него оказала влияние работа «Вопросы социализма» (1918) Александра Богданова, замечательного ученого-энциклопедиста, бывшего соратника и друга Ленина, сурово упрекавшего последнего в приверженности казарменному коммунизму.

Сталин в своих набросках отмечает, что военный период наложил свою печать на всю внутреннюю и внешнюю жизнь России. Но как перейти от казарменного коммунизма, стратегии обороняющегося города, к мирному государственному строительству? Кто сможет распоряжаться национальным богатством, регулировать потоки денег и товаров без каких-либо злоупотреблений, не говоря уже о крупных хищениях, казнокрадстве?

Конечно, будут укрепляться органы контроля, надзора. Однако нет никакой гарантии, что и они не начнут в личных интересах пользоваться народным достоянием. Господство одной-единственной партии, не имеющей политических конкурентов, создает для этого отличные перспективы.

Каким способом можно бороться с такой напастью? Значительно повысить заработную плату руководящим работникам, как советовал Богданов? Но тогда она станет приманкой для любителей получать максимум денег за минимальный труд. Да и вообще жажда материальных благ слишком часто растет пропорционально богатству.

И тогда Сталин записывает: «Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность». Это по сути религиозный «орден» он характеризует как «могучий» и «командный состав и штаб пролетариата».

Почему он не счел нужным публиковать эту свою идею при жизни Ленина? Может быть, считал ее второстепенной? Нет, конечно, иначе он в своей мистической клятве духу Ленина не поставил бы на первое место чистоту великого звания члена коммунистической партии. В то смутное время ему не следовало высказываться так откровенно. И только после Великой Отечественной войны, когда он превратился в легендарную фигуру, можно было вспомнить о той давней его заветной мысли.

Не исключено, что тем самым он оправдывал — не столько перед другими, сколько перед самим собой — жестокие волны репрессий, которые обрушивались на партийных деятелей. Подобные кары не характерны для светских организаций, где вполне достаточны «мягкие» наказания: понижение в должности, штрафы и т. п. А вот в религиозных орденах отступников уничтожали без пощады.

Например, Джордано Бруно сожгли в Риме на площади Цветов вовсе не за то, что он верил в систему Коперника. Во-первых, за это не убивали, во-вторых, Бруно не считал, будто Солнце находится в центре Мироздания, утверждая вслед за епископом Николаем Кузанским, что центр мира везде. Но уже за одно только отречение от доминиканского ордена, что позволил себе Бруно, полагалась смертная казнь.