Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - читать онлайн книгу. Автор: Александр Костин cтр.№ 29

К сожалению, такой глубокий исследователь «феномена другого Сталина», каким является Ю.Н. Жуков, не поверил в произошедшую метаморфозу с И. Пятницким. Анализируя причину ареста И. Пятницкого 7 июля 1937 года, он, в частности, пишет:

«Нельзя принять и иную, уже современную версию, объясняющую арест Пятницкого тем, что на июньском пленуме он крайне резко выступил против массовых репрессий. Во-первых, на самом пленуме данный вопрос не обсуждался. Во-вторых, невозможно представить себе, что Пятницкий, твердокаменный большевик, почти сорок лет отдавший революционному движению, беззаветно преданный марксизму, идее пролетарской революции, в одночасье и беспричинно кардинально поменял свои взгляды, отрекся от былых убеждений, принципов и стал горячим защитником тех, с кем всегда и бескомпромиссно боролся, — оппозиционеров, бывших, кулаков, «церковников» да вдобавок и уголовников» ^[45].

Сначала о жуковском «во-первых». Если судить только по официально объявленным повесткам Пленумов ЦК и опубликованных итогах этих форумов, в стране много чего не должно было происходить. Ю. Жукову как никому другому известно, что многие вопросы, и на Политбюро, и на Пленумах ЦК обсуждались без ведения протоколов и стенографирования.

Многие важные вопросы, особенно в послевоенные годы, решались на «посиделках», проходивших на сталинских дачах, без всяких протоколов. Даже если таковые и велись, в том числе под грифом «секретно», как это было в случае с «Протоколом № 10», то и тогда в них регистрировалось далеко не все, откуда и разительные «пробелы» в этом протоколе, видимые невооруженном глазом. А теперь о «во-вторых». По всей видимости, Ю. Жуков знаком с сочинением В. Пятницкого, на которое он ссылается в своей книге. Однако, он уверен, что автор, стараясь обелить своего отца, просто придумал эпизод с выступлением И. Пятницкого на июньском Пленуме и об этом «эзоповым языком» сообщает читателям. Но это совсем не украшает автора с этической точки зрения.

Нет, не придумал все это В. Пятницкий, который, как и всякий порядочный сын, где только можно, выставляет отца с положительной стороны. Но вот в рассказе о выступлении И. Пятницкого на Пленуме он опирается на весьма солидного свидетеля — Лазаря Моисеевича Кагановича, которому не было никакой нужды что-либо сочинять, когда он давал свое интервью уже после смерти Сталина. Причем он рассказывал о тех событиях не самому В. Пятницкому, а совсем другому человеку. Из рассказа Л. Кагановича вырисовывается следующая картина:

«Каганович охарактеризовал И. Пятницкого как очень дельного работника, который, так же как он сам, не принадлежал к этим трепачам-теоретикам, что оба были прекрасными практиками и это в то время было главным.

Каганович сказал о Пятницком, что он был замечательным организатором, хорошо знал свое дело, имея в виду Коминтерн, и пользовался в партии большим авторитетом. Что Пятницкий никогда не колебался в проведении политики партии, ни в каких оппозициях не участвовал ни до революции, ни после нее. Что ему очень доверял Сталин и именно поэтому его и поставили на новое и очень нужное дело: следить за четкостью проведения в жизнь решений партии в органах государственного аппарата. И он, Пятницкий, в короткое время сумел наладить эту работу. Но испытание временем не выдержал, сорвался. И далее пояснил: в 1937 году на июньском Пленуме ЦК рассматривался вопрос о дальнейшей судьбе правоцентристского блока и, в частности, Бухарина. Сталин настаивал на физическом уничтожении всех представителей правой оппозиции и предоставлении Ежову чрезвычайных полномочий для борьбы с контрреволюцией — с «врагами народа» — и получил полную поддержку. Но вдруг совершенно неожиданно со Сталиным не согласился Пятницкий. Он категорически возражал против физического уничтожения Бухарина, Рыкова и их соратников. Высказался Пятницкий и против предложения Сталина о предоставлении Ежову чрезвычайных полномочий.

Здесь Каганович пояснил, что в 1937 году отношения Пятницкого с Ежовым и Маленковым очень обострились и ему, Кагановичу, приходилось много разбираться с этими вопросами.

После выступления Пятницкого Сталин прервал заседание Пленума и объявил перерыв. Он собрал некоторых членов Политбюро, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Сталин поручил Молотову, Ворошилову и ему, Кагановичу, уговорить Пятницкого отказаться от своего выступления, и тогда все ему забудется и никогда этого не вспомнят.

Когда они вышли в общий зал и подошли к отцу, передав ему просьбу Сталина взять назад свое заявление, он, Каганович, напомнил ему, что Сталин верит в него как в человека и большевика и ценит его как непревзойденного организатора и повторил опять, что если он возьмет свое заявление назад, то в этом случае оно забудется и о нем никогда вспоминать не будут. Но отец отозвать свое заявление отказался. Тогда Молотов напомнил ему о семье — жене и детях — и посоветовал подумать об их судьбе. Ворошилов напирал на то, что Сталин продолжает верить Пятницкому как человеку и большевику.

На это отец ответил, что он совершенно ясно представляет свою дальнейшую судьбу, но отказаться от этого заявления ему не позволяет совесть коммуниста. Сказал, что его выступление на Пленуме не случайное, а вполне осмысленное действие. Что во имя чистоты и единства партии он готов пожертвовать и своей жизнью, и, если в этом будет необходимость, то и жизнью своих детей и жены.

Каганович сказал, что, выслушав все это, они ушли и доложили Сталину о результатах разговора с Пятницким.

В этот день заседание Пленума уже не возобновлялось.

А на следующий день заседание началось с выступления Ежова. Он заявил, что НКВД располагает неопровержимыми данными, что Пятницкий был осведомителем Охранного отделения, и предъявил ему обвинение как старому провокатору царской охранки. И на основе этого Ежов предложил выразить Пятницкому политическое недоверие. Пленум почти единогласно поддержал это предложение Ежова. Против проголосовали только трое, в том числе Крупская и Литвинов, воздержался один. Кто именно, Каганович не помнил, но предположительно назвал Стасову (Стасова не участвовала в работе Пленума, не будучи ни членом ЦК, ни кандидатом в члены ЦК. Возможно, третьим был как раз К.Н. Каминский. — А.К.).

Пленум предоставил И. Пятницкому двухнедельный срок для возможности защиты и опровержения выдвинутого Ежовым обвинения. После этого Пятницкий покинул заседание Пленума» ^[46].

Однако не прошло и двух недель, как И. Пятницкий был арестован (7 июля), а его семья (жена и два малолетних сына) были высланы из Москвы, а впоследствии также подверглись репрессиям.

Это отступление от основного текста приведено в доказательство того, что ожидало всех представителей высшей партноменклатуры, не согласных «поступиться принципами», то есть добровольно отказаться от ленинского принципа «коллективного руководства».

Вот чем объясняются «пробелы» в секретном протоколе № 10. Выступление двух «диссидентов» залихорадило работу Пленума, тем более, как уверяет в своей книге В. Пятницкий, выступающих против предложения Сталина предоставить Ежову чрезвычайные полномочия было более 15 человек, в том числе Чудов, Хатаевич, Любченко и другие.