Русанов - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Корякин cтр.№ 93

Отец мне рассказывал, что Пеанов, уходя в далекое плавание на шлюпке до своего судна “Геркулес”, все время махал своей шляпой провожающим его жителям и находился в необычайно хорошем настроении» (Пасецкий, 1971, с. 204–206).

Отметим пока лишь своеобразный стиль старого ненца (в момент написания письма ему было около семидесяти лет, причем после описанных в нем событий прошло более сорока), некоторую «заштампованность» и, видимо, определенную редакционную правку при публикации. Тем не менее описанные обстоятельства (в частности, начало боры при отходе судна со всеми сопутствующими ей признаками) даны совершенно отчетливо и не случайно — погодные условия играют в жизни новоземельцев значительно большую роль, чем для горожанина средней полосы России. Скорее всего, бора ускорила выход «Геркулеса» в свой последний рейс. Указание, что «судно уходило в море все дальше и дальше» с учетом конкретного мышления ненцев свидетельствует, что оно направилось именно в Баренцево море по западному берегу Новой Земли, а не в пролив Маточкин Шар к востоку, навстречу стоку, требовавшему сложной лавировки.

Второе, также очевидное событие, теперь не оставляющее сомнений, — достижение «Геркулесом» берегов Таймыра — было доказано находками гидрографов Главсевморпути в самом конце полевого сезона 1934 года, причем далеко в стороне от линии маршрута, обозначенного в последней телеграмме с Новой Земли.

Свидетельство пребывания участников экспедиции Русанова у таймырского побережья было получено при следующих обстоятельствах. В навигацию 1934 года гидрографическая партия А. В. Лютостанского из Сибирского гидрографического управления на боте «Сталинец» работала в шхерах Минина на востоке Пясинского залива. Район оказался сложным, часть островов и побережья была нанесена на карты схематично, а часть вообще отсутствовала. Когда между островами Кравкова и Рингнеса был обнаружен новый, неизвестный небольшой по размерам остров, на него была высажена группа топографа А. И. Гусева, который в процессе съемок обнаружил в его центральной возвышенной части столб высотой 2–2,5 метра, обложенный у основания грудой камней высотой около метра. Столб оказался в средней части затесанным, а на месте затеса была аккуратно вырезана надпись «Геркулес 1913». Он был установлен примерно на высоте 30–40 метров над уровнем моря. Вблизи были найдены также поломанные старые нарты и цинковая крышка от патронного ящика. Гусев разобрал каменную груду в надежде обнаружить какой-то письменный документ, однако его ожидания не оправдались. Засечками он определил положение находки: 75 градусов 42 минуты северной широты, 88 градусов 18 минут восточной долготы.

Вскоре на другом небольшом безымянном островке примерно в 80 километрах южнее в районе зимовья охотников Колосовых другой топограф со «Сталинца» Михаил Иванович Цыганюк 10–11 сентября наткнулся на остатки смерзшейся одежды, поломанный фотоаппарат «Кодак», горный компас с разбитым стеклом, дробовые патроны 16 калибра, остатки ружья и якобы два документа — мореходную книжку на имя Александра Спиридоновича Чукчина, окончившего Патрикеевское мореходное училище, а также справку о прохождении судовой службы, выданную Василию Григорьевичу Попову, датированную тем же годом, помимо нескольких визитных карточек. Эти сведения были опубликованы Н. Литке в «Известиях Государственного географического общества» (вып. 67, № 2 за 1935 год) со следующим заключением: «Совпадение дат столба “Геркулес” с датами документов позволяет сделать предположение, что удалось обнаружить район пребывания и, видимо, гибели экспедиции Русанова (столб, документы, одежда, шалаш). Все вышеуказанные вещи находятся пока у топографа Цыганюка, сотрудника Сиб ГУ, но телеграфно их предписано переслать в Ленинград…

Все вышеизложенное составлено на основании личного расспроса тт. Розанова и Руденко, лично видавших все вещи и лично говоривших с топографами Цыганюком и Гусевым» (Литке, 1935, с. 257). Добавим, что С. Д. Руденко — капитан гидрографического судна «Циркуль», а М. П. Розанов — начальник зверобойной Карской экспедиции, люди с положением и кругозором, очевидно, способные оценить значение подобных находок.

Казалось, разгадка русановской тайны близка — если уж стали доступными такие личные документы, как мореходная книжка Чукчина, то обнаружить все остальное, в первую очередь дневниковые записи участников отчаянного предприятия, — вопрос ближайшего будущего. Однако, к общему разочарованию, чего-либо подобного в акте приемки обнаруженных документов на постоянное хранение во Всесоюзный арктический институт не значится, причем особо отмечено, что найденные бумаги «настолько неясны и неполны, что не дают представления о содержании их текстов за исключением: 1) одной карточки (фотографии. — В. К.) “Георгий Николаевич Александров”, наклеенной на почтовую карточку, на которой осталось изображение дома с садом на берегу реки или моря; 2) части текста одного документа, содержащего слова: “Василью Григорьеву Попову в том, что он плавал на вверенном мне пароходе ‘Николай’ Д. И. Масленникова в должности матроса навигации 1911 года с 1 марта по 20 декабря 1911 г.”; 3) ясного оттиска почтового штемпеля “Архангельск 13. 4. 08”; 4) сохранившегося адреса на почтовой карточке “становище Териберка, Александру Петровичу Чукчину”; 5) текста истлевшей визитной карточки “Зенон Францевич Сватош”». И это все!

Однако сведения о находке мореходной книжки одного из членов экипажа «Геркулеса», увы, попали во многие серьезные публикации и стали чуть ли не главным доказательством в пользу версии гибели экипажа, поскольку, мол, подобные документы их владельцы берегут до последней крайности. Все правильно, кроме самого главного — столь убедительного документа на месте находок не оказалось, а то, что было обнаружено, носит настолько случайный характер, что наводит на мысль о сортировке с целью отбора необходимого для дальнейшего пути. Важный урок на будущее — информация, полученная из вторых рук, к сожалению, не может претендовать на достоверность — это не более чем некая ориентировка для дальнейшего поиска. Такой вывод следует из публикации Н. Литке.

Виднейший специалист в области полярных льдов и одновременно по истории изучения Российской Арктики член-корреспондент Академии наук В. Ю. Визе следующим образом интерпретировал результаты находок: «Сделанные “Сталинцем” и “Торосом” находки доказывают, что “Геркулесу”, несмотря на исключительно тяжелое состояние льдов в Карском море в 1912 году, все же удалось проникнуть далеко на северо-восток этого моря. Около берега Харитона Лаптева судно, по-видимому, было вынуждено зазимовать, а может быть, его раздавили льды. Выждав окончание полярной ночи, Русанов и его спутники, очевидно, направились пешком на Енисей, причем, весьма вероятно, двигались отдельными группами. Обнаруженный на острове Попова — Чукчина лагерь, был, по-видимому, одной из последних стоянок уже сильно ослабевших путников» (1948, с. 109).

На таком скудном информационном фоне любые детали приобретают важнейшее значение, и немало их содержится в письме второго помощника капитана «Сталинца» А. В. Ма-рышева в Архангельский краеведческий музей, отправленном также почти двадцать лет спустя после описанных событий:

«После рассказа Цыганюка о своей находке Гусев рассказал о своей. В кают-компании “Сталинца” возникли горячие дебаты, в результате которых стало ясно, что судно открыло следы экспедиции Русанова. Старший помощник капитана Ржевский-Бондырев и я неоднократно просили начальника отряда Лютостанского разрешить кому-нибудь из нас высадиться на остров Попова — Чукчина и произвести на нем детальные поиски и сбор предметов. Лютостан-ский, будучи очень ограниченным человеком, не придал должного значения находкам Гусева и Цыганюка (“Мало ли в Арктике людей гибло!”) и в нашей просьбе нам отказал. Таким же ограниченным человеком оказался и капитан “Сталинца” Дубровин, не поддержавший нашей просьбы и не высадивший одного из нас на поиски своей властью. Этим поиски были остановлены на два года.