Бандитский Петербург. 25 лет спустя - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 35

Был такой Быстров Юра, по кличке Быструха, он сейчас живет в Германии, часто приезжал к Пиотровскому. Много чего получил: вазу мою, например, что от Гиля осталась. Гилю ее подарил Дзержинский, за находчивость. Степан Казимирович вез Ленина с Крупской, увидел двух людей и по выправке опознал в них офицеров. Предупредил Ленина и Крупскую, чтобы они пригнулись. А эти двое действительно стали стрелять. Вот за то, что Гиль по выправке офицеров опознал – теперь-то кого узнаешь по этим сапогам гармошкой, – Дзержинский и подарил ему старинную вазу. Она потом попала в Эрмитаж, а потом ее отдали Быстрову. И не только вазу!

«Обидел» я как-то раз приятеля Пиотровского – академика. Жена у него тоже академиком была, в Ботаническом саду работала. Этот академик абсолютно бесчестным человеком был. Похищал в Нижнем Тагиле малахит и от жадности своей продавал его вместе с породой. Отсюда у него все неприятности и пошли… Мое-то дело против него так и осталось нераскрытым. А вот потом его еще раз грабили, один человек тогда накинул его жене шнурок на шею… Этот человек не так давно освободился – скоро он умрет. Он мой враг. Приходил ко мне, я ему денег дал, хоть он и мой враг. Так вот, когда у этих академиков брали сейф, там были некоторые свидетельства против Пиотровского. Жулики они все, царствие им небесное…

Или взять начальников крупных заводов, объединений – таких как ЛОМО, например! Я побывал в их квартирах – ценности просто неимоверные. В Эрмитаже такого нет!

Или вот мой приятель, Миша Монастырский… Умнейший, талантливейший человек. Дело по «Фаберже» слышал, наверное? Мишу до того, как умер Брежнев, никто арестовать не мог, потому что он жил с дочкой одного из членов Политбюро, часы его даже носил – они около полумиллиона стоили, этот папаша в Политбюро с такими часами показываться боялся…

Многие большие чины в ГУВД честностью тоже не отличаются. Правда, и получают они до смешного мало. Старший следователь, проработавший 26 лет в милиции, занимает пятерку до зарплаты у «моего» следователя! По ГУВД майоры бегают с буханками хлеба под мышкой! Это же смешно! Сотрудники должны получать столько, сколько хватит хотя бы на житье!

Долгие годы я дружил с Олегом Васильевичем Карповым, бывшим заместителем председателя городского суда. Знал и Ермакова, председателя горсуда. Они не подозревали, что я уголовник, мы встречались, пили вместе – я знал все, от и до. И однажды на похоронах сестры Карпова мы с Ермаковым несли гроб, и он мне жаловался, что ему не дают законной пенсии. И я помогал Ермакову пенсию эту получить – смех, да и только! А Карпов этот 32 года работал на КГБ, будучи зампредседателя городского суда. Так что можешь представить себе, как все связано… Он дела-то вел в основном комитетовские. Однажды ему дали дело по 117-й статье, и он его провалил, пил потом неделю с расстройства, а я с ним пьянку поддерживал – чуть не заболел. Я ведь непьющий, и меня, как ты понимаешь, интересовало совсем другое. У него орден Красного Знамени – это все незаслуженно… По пьянке-то он много чего рассказывал… И до сих пор у нас нормального суда нет.

Недавно вот судили Костю и Лену – показывали даже в «Пятом колесе». Они пытались ограбить коллекционера Шустера – есть такой, «крыса кремлевская». Очень богатый человек. У него дед банкиром был, а известный художник Константин Маковский портрет этого деда писал. Костя с Леной попытались этого Шустера опустить. Я-то был в стороне… Был бы я в деле – Шустер остался бы в лаптях, а Костя с Леной – на свободе. Их осудили по 146-й, а я до сих пор уверен, что 146-й там не было, пистолет-то у них был мой. И лежал он в кармане, они-то шли коллекционера связывать, а не убивать…

Но советский суд и следствие – дело понятное. У них все – не как было, а как «складывается». Разве можно вот так – «складывается»? У меня после ареста обокрали квартиру. Я, грешным делом, на милицию подумал – ключи-то у них! Тоже все «складывалось», пока в тюремной больнице случайно Юрченко не встретил. А кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь встретимся! Он мне и открыл глаза на того, кто это сделал… Человека я этого знаю лет тридцать. Он делал крупные работы, искусствоведа Хомутовского, например, брал. Работал, кстати, в паре с Улановым, племянником известной балерины…

А порядка у нас, видно, еще долго не будет…

– Сейчас уголовного мира нет. Посмотри, что творится, какой беспредел. Раньше в лагерях ну одного, ну двух хулиганов встретить можно было. А сейчас 1800 человек в лагере, из них 1200 сидят за хулиганство. Развязность, наглость, какую свет не видел. Причины? Ты меня извини, но это большевизм. Оттуда все пошло. Мне Гиль рассказывал, как Ленин без колебаний подписывал приказы на расстрелы заложников, вот и повыбили всех… Корня нет… Иной раз в метро едешь по делу, на машине-то нельзя – на лица смотришь, и редко-редко хорошее лицо мелькнет. Мое окно выходит в сквер, там гуляют дети из детского сада. Это же просто ужас – матом ругаются, дерутся. Кем они вырастут? Рэкетирами, дебилами, этими, у которых одна мечта – автомат достать?

Мы, когда работали, всегда сначала сидели, думали: как выкинуть что-нибудь такое, чего милиция не ждет. Сейчас так не работают. Сейчас все преступники служили когда-то в Советской армии и были там «отличниками боевой и политической подготовки». Мы таких всегда называли «розовая плесень». Сейчас они себя показали во всей красе: весь этот рэкет – плесень, настоящая плесень. Украсть, и то не могут, разве что у старух. Потому что у человека, у которого есть настоящие деньги, особенно не поворуешь. У него же – сигнализация, стальные двери, собаки… Тут голова нужна.

Мы с женой называем всю эту молодежь балкончиками. Это после того, как один с интеллигентным лицом парень убил своих родителей, ограбил, положил на балкон и пьянствовал себе спокойно на Новый год. И таких балкончиков сейчас – миллионы. Финансовые-то дела в государстве плохи, отсюда и рэкет, и преступность.

Раньше воровали только те, кому это по судьбе было положено. А сейчас воруют все – за малым исключением. Я не хочу тебя обидеть, но не воруют те, кому просто красть нечего. Не воруют – так наколки дают. Воровством-то это не назовешь, по большому счету, у себя воруют-то. В тюрьме сидит кто попало, сидят те, кто не сидеть должен, а работать. А сейчас такой народ – сколько бы ни платили, работать не будут. По своим детям сужу. Кто-то должен работать, кто-то воровать, как в любой нормальной стране.

У меня есть приятель, некто Туберман, я с ним не раз был в работах, он сейчас в Нью-Йорке бани купил, рассказывал мне про тамошние дела. Везде есть преступный мир. Но он должен быть маленьким, а не поголовным. Это просто безобразие, настоящий хаос… И самое печальное – ничего с этим не сделать. Никто хороших слов не понимает. Ни Малышев – я не имею в виду Сашу…{ В криминогенных и милицейских кругах Петербурга известны два Александра Малышева. Один – начальник убойного отдела ГУВД; другой – авторитет в бандитских кругах. Про бандитского авторитета Малышева мы уже говорили. Что же касается полковника милиции Александра Александровича Малышева… В свое время его называли «флагом российского уголовного розыска». В период с 1989 по 1997 год Малышев руководил 2-м отделом управления уголовного розыска ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области (отдел по раскрытию умышленных убийств, так называемый «убойный»). Весной 1997 года он подал рапорт об увольнении по собственному желанию. Говорят, что это решение буквально повергло в шок его коллег, не представлявших себе работу убойного отдела без кипучей натуры Малышева. По слухам, он ушел работать в ОП «Коммодор», а затем создал свою охранную структуру.} нет, я имею в виду Сашу, но не того – ни Миша Хохол{ Горбатый имеет в виду Михаила Глущенко, одного из признанных авторитетов тамбовской группировки. Подробнее о нем см. главу «Думские сидельцы».} – никто не поймет. Какие бы управления ни создавали, что бы в «600 секундах» ни показывали – ничего не поможет. Только жестокость.