Гамсун. Мечтатель и завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Ингар Слеттен Коллоен cтр.№ 64

«Да, тут уж не трудно заметить связь между деяниями и их оценкой», — язвительно комментировал Брандес.

Эту статью Гамсун послал своему немецкому издателю с тем, чтобы тот объявил бойкот Брандесу. «Он смотрит на меня потемневшим от зависти взглядом», — объяснял ему Гамсун. Якобы датчанин не может простить Гамсуну того, что тот посоветовал ему обращаться к аудитории, средний возраст которой около 75 лет ^[234].

Одновременно Гамсун взял в оборот одного столичного профессора, специалиста по европейским литературам. Он выставил на посмешище ученого, который считал, что Англия — могущественная страна: «Почему, спросите Вы, я считаю победу Германии над Англией природной необходимостью? Я готов объяснить: у Германии, этой нации, находящейся на подъеме своего развития, огромный потенциал прибавления населения. Германии нужны колонии, у Англии и Франции колоний больше, нежели они в них нуждаются».

Он напомнил профессору, что население Германии за сорок лет увеличилось на тридцать миллионов: «Разве мы с Вами не говорим о непреложности законов природы? Разве способна Англия противостоять им? Вот представьте себе, как все будет! Вся английская непобедимая армада не может остановить демографический взрыв в Германии. Возможно, это будет не теперь. Полмира помогает Англии против Германии. Возможно, это случится не скоро, но ясно одно: придет время, и Германия уничтожит Англию, в соответствии с естественными законами бытия» ^[235].

Выход другой статьи Гамсуна, под названием «Дитя», вызвал в обществе горячие споры, продолжавшиеся в течение нескольких последующих лет. Его возмутило, что молодая женщина, убившая своего новорожденного ребенка, была осуждена всего на восемь месяцев тюрьмы. Писатель вновь заявлял, что естественный ход вещей опрокинут с ног на голову, особенно это касается принципа взаимоотношений родителей и детей — эту тему он уже затрагивал, когда выступил с отрицанием четвертой заповеди.

В то время как детские приюты вынуждены стоять с протянутой рукой, общество воздвигает дворцы для стариков, слепых и инвалидов, кипел яростью Гамсун. Он требовал смертельного приговора: «Следует повесить обоих родителей, избавьте общество от них! Надо вздернуть на виселицу сотню из них, такие личности безнадежны» ^[236].

В ходе дискуссии многие его оппоненты пытались объяснить, что такие трагедии являются следствием определенных общественных условий. Одним из таких оппонентов Гамсуна стала молодая писательница, в будущем нобелевский лауреат Сигрид Унсет. Сразу же после своего дебюта в 1907 году она стала заметной фигурой и в дальнейшем прославилась своими романами о женских судьбах.

Унсет, как и другие оппоненты Гамсуна, утверждала, что осужденные за детоубийство женщины, отбыв заключение, как правило, становятся хорошими людьми. На что Гамсун возразил, что предназначение женщины состоит прежде всего в том, чтобы быть матерью, а не хорошим человеком. «Женщина приходит в этот мир ради материнства» ^[237].

Гамсун написал эти слова как раз тогда, когда Мария сообщила ему, что ждет третьего ребенка.

Передо мной мельтешит такое множество персонажей

Гамсун упорно трудился над продолжением «Детей века», которое получило название «Местечко Сегельфосс». В конце января 1915 года Гамсун сбежал от семьи в маленький городок Харстад. Прошло чуть более недели, и он уже жалуется Марии: «Я еще никогда ранее не был в столь удрученном состоянии. Нельзя сказать, что мне не о чем писать, но я никак не могу начать. В моем сознании мельтешит такое множество персонажей из предыдущей книги, и у меня целые горы заготовок, разных заметок, разговоров и диалогов».

Ситуация была такова, что начинать новую книгу вроде было ни к чему, но и с продолжением старой были сложности: «Материала так невероятно много, что он буквально переполняет меня, и я никак не могу начать. Я каждый день мучаюсь с этим. Но я надеюсь, Всевышний так или иначе поможет мне разрешиться от бремени» ^[238].

Он размышлял о том, что, вероятно, следует выделить нескольких персонажей из прочих и заняться именно ими, тогда он должен будет держать в поле зрения не столь большое их число.

Через месяц он рассказывал Марии, что работа идет настолько из рук вон плохо, что он дошел прямо-таки до отчаянного состояния. Он работал и днем и ночью, но решительного прорыва не наступало. «Впредь никогда не буду писать продолжение однажды написанной книги. Это убивает. Ведь в „Детях века“ у меня 29 крупных и мелких персонажей, и с ними мне предстоит снова иметь дело. При этом у меня много заготовок, которые меня тянет уничтожить» ^[239].

Как-то в марте он сообщил ей, что хочет работать дома. Мария тут же предупредила его: она очень боится, что не сможет обеспечить ему полный покой: «Твой переезд сюда будет большой переменой для всех, и я боюсь, что твоя работа может застопориться» ^[240].

В августе книга была закончена почти наполовину, но он не был уверен, что сумеет завершить ее к Рождеству, одному Богу известно, как это будет, сетовал он датчанину Кристиану Кёнигу, который стал директором филиала «Гюльдендаля» в Кристиании, что он хотел бы избавиться от усадьбы, если бы только издательство согласилось взять ее в счет его долга. На этот вопрос издатель ничего не ответил ^[241].

В сентябре он отослал половину рукописи в Кристианию. А в октябре уже был виден конец работы. Гамсун превратился в «комок нервов», но был страшно доволен собой: ему оставалось написать еще страниц пятнадцать. В конце месяца он послал телеграмму с названием романа.

В первой неделе ноября он дописал наконец последнюю страницу, на обратной стороне которой с негодованием высказал некоторые претензии издательству. Они были связаны с тем, что на полученном им конверте стояло «Господину писателю».

Он ядовито спросил, неужели письма Ибсену и Бьёрнсону они тоже оснащали таким безликим обращением. «Я, конечно, не сравниваю себя с Ибсеном и Бьёрнсоном, хотя, как мне кажется, мне удалось сделать кое-что такое, что этим господам и не снилось» ^[242].