Гамсун. Мечтатель и завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Ингар Слеттен Коллоен cтр.№ 56

Дело не шло, но все же он не хотел отказаться от замысла драмы, главной героиней которой должна была стать актриса.

Он был недоволен собой, но зло срывал на ком попало.

Он возложил вину на русского переводчика за плохое почтовое сообщение между медвежьим углом в норвежской долине и Санкт-Петербургом, а также обрушился на русское издательство «Знание», которое не желало выплачивать ему большой аванс. Между делом он даже пытается обратиться к норвежскому королю, чтобы Его Величество попытался найти способ влияния на русские издательства и журналы, которые печатают его произведения, не выплачивая гонорара ^[202].

Россия постепенно становилась экономически все более важной для него, после того как в 1907 году он заключил договор с издательством в Санкт-Петербурге. Чтобы помешать «пиратским» изданиям, Гамсун взял на себя обязательство передавать в «Знание» рукописи своих произведений за два месяца до того, как они попадут в руки норвежско-датских, немецких и других издателей. В связи с этим ему была обещана ежемесячная значительная сумма в рублях. В русских театрах также начали ставить его драмы. В знаменитом Московском художественном театре известная актриса Мария Николаевна Германова играла Элину в трилогии об Иваре Карено.

Незадолго до свадьбы с Марией в одном столичном ресторане Гамсун встретился с другой Марией, с красивой русской женщиной Марией Николаевной Германовой, отчего у первой чуть не произошел нервный срыв. Впрочем, еще одной Марии, другой русской даме, повезло гораздо меньше.

С ним жаждала встретиться Мария Благовещенская, которая писала ему, что готова умереть, если Гамсун не согласится на встречу с ней. Она забросала его письмами, в которых соблазняла его портретом Достоевского, куклой для дочери Виктории, конфетами, трубкой и прекрасным табаком. Он отказался от встречи с ней и подарков. Тогда она написала ему письмо с обвинениями. Благовещенская требовала извинений. Она напомнила ему, что талант, которым он обладает, — это природный дар, а не его собственная заслуга. «Конечно же, известно, что писатели — народ капризный. Но я лично отнюдь не намерена мириться с Вашими капризами, я не буду склоняться с любезной улыбкой под ударом, который Вы мне нанесли» ^[203]. Теперь-то она наконец излечилась от своего увлечения Гамсуном.

Рецензии на «Странник играет под сурдинку» были в основном позитивными. «Франкфуртер Цайтунг» купила права на то, чтобы печатать роман частями. И тем не менее роман не так уж хорошо продавался, Гамсун винил в этом издательство, он считал, что оно недостаточно рекламировало книгу.

Ему были нужны деньги. После всех городских мытарств он хотел вернуться к спокойной деревенской жизни. Мысль о том, чтобы поселиться в Нурланне, все более укреплялась. Он написал статью, в которой прославлял этот край, который назвал «сказочной страной» на севере. «Нурланнцы — добродушные и терпеливые люди. Их легко сбить с пути. У них сильная поэтическая традиция. Их память хранит множество разных историй и легенд о местных крупных торговых домах, об их расцвете и закате. В душах этих людей живут сказания и предания, они отнюдь не прозябают в убогом существовании, как здесь, на юге. Жители севера связаны с кипучей рыболовной деятельностью, естественно, у них куда более широкий кругозор, нежели у южан» [5: 147] ^[204].

В то же время у него возникла идея приобрести большую усадьбу в центральной части Норвегии. Мария этого не хотела. Она постоянно убеждала его, что стремится к тихой, исполненной труда жизни: «Столько лет я скиталась по разным съемным квартирам. И с тобой разве не так было, мой любимый? Жизнь человеческая не так уж длинна. Мне бы уже хотелось иметь свой дом, мужа и детей, ведь мне скоро будет двадцать девять лет. Кажется, и ты хочешь того же самого, неужели нет? Однажды зимой ты нарисовал наш будущий дом, и я так радовалась этому. Но в своих немых молитвах, обращенных к Богу, я просила, чтобы наш домик становился все меньше и меньше. Я прошу тебя, нам не нужен дворец. От всего сердца прошу тебя, пусть у нас будет скромный дом и хозяйство с двумя коровами» ^[205].

Троны Ибсена и Бьёрнсона освободились

В течение двух лет Гамсун упорно трудился над рукописью пьесы, за право постановки которой, как он надеялся, будут бороться лучшие европейские театры, ведь именно так бывало с пьесами Ибсена, хотя, по мнению Гамсуна, тот этого не заслуживал. В начале лета 1910 года пьеса была закончена. Он был доволен придуманным названием «У жизни в лапах».

Директор Московского художественного театра Владимир Немирович-Данченко получил текст пьесы. Ответ был невнятный. Королевский копенгагенский театр также не проявил явного интереса. В конце концов пришел ответ от Немировича-Данченко, что пьеса будет поставлена, но, скорее всего, перед новым 1911 годом.

Гамсун приложил усилия, чтобы выяснить у директора театра и через издательство «Знание» причину задержки. Как оказалось, ни театральному директору, ни издательству «Знание» не нравился перевод на русский язык, выполненный Петром и Анной Ганзенами. Уже в 1908 году Максим Горький, связанный с издательством «Знание», характеризовал стиль их перевода «Бенони» как вульгарный. И когда супруги надумали посетить Гамсуна в Норвегии, он решительно отказался от встречи с ними. По этой причине они прекратили переводить его книги. Тогда Гамсун обратился к журналисту русского происхождения, жившему в Кристиании, Менарту Левину, с которым переписывался в течение двух лет. Левин связался со своей соотечественницей, также жившей в Норвегии, Раисой Тираспольской. Она сделала перевод, и тогда из Санкт-Петербурга последовали более обнадеживающие сигналы.

Было получено сообщение из театра в Дюссельдорфе о подписании контракта на постановку этой драмы. В Кристиании директор Национального театра Вильгельм Краг обещал поставить «У жизни в лапах» в течение осеннего сезона.

Первоначальный замысел Гамсуна состоял в том, чтобы написать пьесу специально для Марии. После двух лет кипящей страстями жизни с бывшей актрисой, которую он неустанно оберегал от соблазна вернуться в театр, к этой, как он считал, балаганной и порочной жизни, смыслом его драмы стал протест против городской среды как таковой и театра вместе с ней.

Юлиана Гиле замужем за человеком намного старше себя. Бывшая певица из кабаре постоянно лжет и обманывает его. Каждый ее очередной любовник — представитель все более низкого сословия.

«Понимаешь ли ты, какова моя судьба? Участь подобных мне — опускаться все ниже и ниже. Помнишь, как я твердила: все закончится негром? Так и случилось. И мой негр отнюдь не стар и не безобразен», — говорит она в первом действии пьесы .