Гамсун. Мечтатель и завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Ингар Слеттен Коллоен cтр.№ 118

Но беседа оказалась отнюдь не милой.

Раздражение Гамсуна быстро перешло в едва подавляемый гнев, который, как прекрасно понимал его сын, должен был вскоре излиться ^[431]. Тербовен, по слухам, отличался закостенелостью своих взглядов, природным упрямством и несговорчивостью, и с первой минуты стало ясно, что слухи были справедливы. Прося о помощи Рональду Фангену, Гамсун ссылался и на слабое здоровье последнего, и на то, что его арест вызвал сильный отрицательный резонанс. При этом он заявлял, что освобождение Фангена, несомненно, произвело бы на всех благоприятное впечатление. Во время этой тирады Тербовен стал рыться в бумагах. Он зачитал Гамсуну небольшой фрагмент из протокола допроса, но, правда, опустил то место, где приводилась характеристика, данная заключенным самому рейхскомиссару, — по мнению Фангена, тот является «откровенным воплощением цинизма, манипулирующим нравственными принципами по своему усмотрению». Тербовен продолжал перекладывать документы, цитировать протоколы допросов, где были зафиксированы антинемецкие выступления Фангена, все это в конце концов взорвало Гамсуна. В гневе и отчаянии он закричал, требуя ясного ответа: «Так да или нет?» Услуги Туре как переводчика здесь не потребовалось. «Нет», — ответил Тербовен.

На этом встреча закончилась.

«Даже если бы сам Гитлер пригласил меня»

Первая встреча писателя Гамсуна и рейхскомиссара Тербовена, которая состоялась в середине января 1941 года, разочаровала их обоих.

Судя по статьям самого Гамсуна, которые читал Тербовен, а также по донесениям, полученным от министра пропаганды, Гамсун представлялся ему прямой, сильной, бескомпромиссной личностью, человеком непреклонным по отношению ко всем врагам Германии, будь то англичане или какие-нибудь горлопаны из норвежцев. А перед ним оказался чувствительный, сентиментальный и неуравновешенный старик.

Гамсун, в свою очередь, надеялся увидеть вежливого, внимательного, с уважением относящегося к другим рейхскомиссара. Мудрого немецкого рыцаря, который вполне осознает, что к нему обращаются не с какими-то пустяками, а по важному делу, от которого зависит общее благополучие Норвегии и Германии.

Вместо этого перед ним предстал человек, заранее спланировавший в связи с его приходом пропагандистскую акцию.

На следующий же день «Афтенпостен» поместила материал о визите Гамсуна к Тербовену и их сердечной встрече с рейхскомиссаром в его резиденции. Тербовен пригласил Гамсуна посетить Германию и отправится туда вместе с ним на его самолете. И писатель, оказывается, с радостью это приглашение принял. В газете не было ни слова о том, что целью визита Гамсуна к рейхскомиссару была просьба об освобождении первого из арестованных норвежских писателей.

Гамсун, вероятно, ужаснулся идее совместного с Тербовеном полета в Берлин. Но тем не менее он согласился, ведь впереди была важная миссия — он полагал, что возможные беседы с Геббельсом об общих норвежско-германских отношениях вполне могли бы происходить в иной обстановке, в атмосфере взаимного уважения и доверия.

Полет был коротким. Шасси самолета, едва оторвавшись от земли, вновь ее коснулись. Придя в себя, пассажиры обнаружили, что самолет, покачиваясь, стоит прямо на каменном склоне, спускающемся к морю.

Рассерженный Тербовен распорядился, чтобы Гамсуну и его сыну подали в зале ожидания шнапс, а сам уехал. Отец и сын должны были ждать нового самолета, который в течение ближайших дней будет им предоставлен. День за днем Гамсуну и его сыну сообщали, что полет отменяется по причине нелетной погоды. Наконец, на одиннадцатый день ожидания, погода оказалась подходящей, но тут выяснилось, что вся семья Геббельса заболела гриппом. Таким образом, визит Гамсуна к министру пропаганды был отложен на неопределенный срок.

30 января 1941 года Гамсун вернулся в Нёрхольм. Игра вокруг Норвегии продолжалась. Гамсун не сдавался. Он написал статью в газету, в которой сформулировал основы, на которых должно строиться германско-норвежское сотрудничество: «Поскольку наши страны с давних времен сотрудничали между собой в сфере науки, торговли и транспорта, у нас всегда были сходные условия и образ жизни, и таким образом сложилось общегерманское мировоззрение, затрагивающее и Норвегию, и Скандинавию. Вот где предпосылки нашей совместной работы. Это не пророчество. Это голое знание и историческая интуиция. Все основано на хорошо осознаваемом тайном родстве и тайной общности нашей крови. Мы все германцы» ^[432].

Весной 1941 года сотрудники рейхскомиссариата вновь связались с Гамсуном через его сына Туре. Видимо, они надеялись, что сын сумеет убедить отца посетить выздоровевшего Геббельса. Отец поспешно ответил сыну: «Я не поеду в Германию, по-немецки я не говорю, я почти ничего не слышу, мне 82 года, и я не какая-то достопримечательность, чтобы меня возить по свету и показывать всем <…>. Все это в целом говорит само за себя, и посему я не поеду в Германию, даже если бы сам Гитлер пригласил меня» ^[433].

Это был сигнал. Гамсун не желал разговаривать с этим высокопоставленным лицом рейха. Писатель хотел говорить с самим фюрером. Он выступил с новой статьей, которая была опубликована в ряде газет: «Германия дала нам обещание, что будет безраздельно уважать нашу свободу и национальную независимость и эти слова надежны как клятва. И мы со своей стороны хотим заверить, что заслужили подобные гарантии: вся Норвегия единодушно готова стать членом союза европейских государств, объединенных под знаменами немецкого национал-социализма. Это — наша цель». Он не собирался быть милостивым к инакомыслящим. «Всякое сопротивление будет сломлено. Гитлер не скрывает от нас своих целей: Германия поведет нас в Европу! С Англией будет покончено, мы видим, что вскоре придет наше спасение и Норвегия будет защищена и перестанет быть разменной монетой в политических интригах этих бульдогов-англичан. Мы сменили колею и находимся на пути в новое время и обновленный мир». В конце статьи он дает клятву верности: «Многие, очень многие говорили о нашем будущем. Но только слова Гитлера запали мне в душу» ^[434].

Он знал, что это признание будет замечено теми, у кого есть прямой контакт с фюрером Третьего рейха. В 1941 году он написал свою самую длинную за период войны пропагандистскую статью, которая была опубликована в ежемесячном журнале «Берлин — Рим — Токио». В ней он, словно ветхозаветный пророк, клеймил неправедных Черчилля, Сталина и Рузвельта, указывая на праведника — Гитлера.