Герман, или Божий человек - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Колганов cтр.№ 37

Действительно, в период сталинских репрессий в лагерях от голода и болезней, в застенках у расстрельной стены погибли сотни тысяч людей, а может быть, и миллионы – на этот счет есть разные мнения историков, нередко их данные различаются в десятки раз. Однако, если верить Алексею Герману, была расстреляна чуть ли не треть населения страны! Как же так случилось, что никто потери не заметил? А если добавить тех, кто закончил свою жизнь в ГУЛАГе, да еще десятки миллионов жертв Великой Отечественной войны, то остается удивляться самому факту существования России – нас с вами просто не должно быть! Увы, следует признать, что подобными преувеличениями, когда вместо одного мифа создают другой, очистить сознание еще никому не удавалось.

Последним фильмом Алексея Германа стала новая попытка экранизации романа братьев Стругацких «Трудно быть богом». За несколько лет до этого уже был поставлен такой фильм. Такой, да не такой, поскольку тот фильм был снят еще в советское время. В конце же 90-х Алексей Юрьевич получил возможность показать если не скрытый смысл романа, который большинству зрителей и так понятен, то акцентировать внимание на том, что его бесконечно волновало. Вот как он пересказывал сюжет:

«На некоей планете жило-было страшное государство. Ужасное, противное. Где серость привычно глумилась над разумом, и казалось, что так будет до скончания века. А оказалось, что это вовсе не конец света, потому что из-за гор пришел Черный Орден – и вот тут-то начался конец света. Главный герой дон Румата – ученый, прилетевший из нашего земного «светлого будущего». Ему ни в коем случае нельзя вмешиваться в ход событий, чтобы не испортить чистоту эксперимента. Позволено лишь бесстрастно наблюдать за эволюцией. Однако, видя, как гибнут лучшие из лучших, Румата не смог удержаться и стал тем, кого все боятся, кому из страха подчиняются».

А между тем роман Аркадия и Бориса Стругацких замышлялся как «веселый, чисто приключенческий, мушкетерский». В конце 1962 года братья вели между собой активную переписку по этой теме.

Вот что Аркадий сообщал из Москвы в Ленинград Борису:

«Это можно написать весело и интересно, как «Три мушкетера», только со средневековой мочой и грязью, как там пахли женщины, и в вине была масса дохлых мух. А подспудно провести идею, как коммунист, оказавшийся в этой среде, медленно, но верно обращается в мещанина, хотя для читателя он остается милым и добрым малым».

Борис, в чем-то соглашаясь с Аркадием, излагал свою позицию: «А мне хотелось создать повесть об абстрактном благородстве, чести и радости, как у Дюма. И не смей мне противоречить. Хоть одну-то повесть без современных проблем в голом виде. На коленях прошу, мерзавец! Шпаг мне, шпаг! Кардиналов! Портовых кабаков!»

В сущности, замыслы обоих авторов совпадали, за исключением некоторых «подспудных» частностей. В итоге им удалось друг друга убедить, прийти к взаимному согласию. Однако после выхода романа в 1964 году Стругацким досталось по первое число. Какой-то академик обвинил их в абстракционизме и сюрреализме, а некий коллега по фантастическому цеху – в порнографии. И тем не менее роман за прошедшие годы был издан огромным тиражом во многих странах мира. Похоже, нравился он всем, за редким исключением. Вот так Борис Стругацкий объяснял популярность этого произведения: «Одни читатели находили в нем мушкетерские приключения, другие – крутую фантастику. Тинейджерам нравился острый сюжет, интеллигенции – диссидентские идеи и антитоталитарные выпады».

Напомню, что по роману однажды, в 1989 году, уже сняли фильм – это была картина Петера Фляйшнера с немецкими и советскими актерами. Впрочем, картина Фляйшнера тут явно ни при чем. Но прежде, чем рассказать о работе Алексея Германа, приведу цитату из интервью Александра Сокурова по поводу экранизации классики: «Я считаю, что вообще не надо экранизировать, потому что литература – самодостаточное искусство. То, что создается в литературе – высота, глубина, «вертикальное мышление», – никогда не будет доступно кинематографу. Кино в лучшем случае может попытаться что-то проиллюстрировать, воспроизвести слово в слово, например. Что касается фантастики Стругацких, то она отличается практически от всех других произведений этого жанра, потому что в ней почти не присутствует, как мне кажется, то, что называется «душевным началом». И потому ее очень просто экранизировать. В отличие, например, от произведений Станислава Лема: он – писатель с сильным душевным началом, и поэтому связь между книгами и фильмами очень сильная. Стругацкие – более формальные, более философичные, они представляют совершенно другую культуру. Их фантастика вызвана глубочайшим неприятием и раздражением сущностью советского строя. Именно поэтому у них возникали мощнейшие фантастические идеи».

Можно согласиться с тем, что многое из того, что доступно литературе, никогда не будет реализовано в кино. Правда, бывают исключения – это, например, замечательный фильм Андрея Кончаловского «Дядя Ваня» по пьесе Антона Чехова или «Идиот» Ивана Пырьева по роману Федора Достоевского. А вот все попытки экранизации романа «Мастер и Маргарита» оказались явно неудачными. Видимо, бывают задачи неподъемные – тут многое зависит от мастерства и вдохновения художника. Однако есть, на мой взгляд, одно неоспоримое требование к режиссеру, который берется экранизировать роман. Можно убирать некоторые сюжетные линии, можно сокращать и немного изменять текст, однако нельзя приписывать авторам исходного произведения идеи, которых у них не было.

Так вот, повторюсь, читатели Стругацких сюжет романа знают хорошо. Знают они и то, что это в основном чисто приключенческий роман, а содержащиеся в нем антитоталитарные идеи при желании можно было бы не замечать. Однако они есть, и благодаря им роман Стругацких особенно привлекателен для публики.

И все же Алексей Герман ставил перед собой более конкретную, а потому и более сложную задачу, какую Стругацкие даже не надеялись реализовать полсотни лет назад:

«Это самая современная картина из тех, которые я снимаю. Это будет наш земной сюжет, как мы пытались построить демократию в стране, которая этому не поддается. А там мир этому не поддается. Нужны десятки и сотни лет. Я их не вижу. В России было несколько лет отсутствия рабства. И когда вдруг с людей сняли колодки, они взялись одни воровать, а другие бедовать».

На отсутствии рабства я бы не стал очень уж настаивать. Особенно если речь, как я предполагаю, идет о 90-х годах. Когда не хватает самого необходимого для жизни, когда инфляция в тысячу процентов – ну разве это не рабство? Возможно, Алексей Герман имел в виду совсем другое время – то ли после ликвидации черты оседлости, то ли после отмены крепостничества? В любом случае заявление типа «мы не рабы» вызвало бы у меня в 90-е годы по меньшей мере удивление. Примерно такое же, какое сейчас вызывают разговоры о свободной прессе, о независимом судопроизводстве, не говоря уже о достижениях в борьбе с коррупцией.

Но приведу еще одно заявление кинорежиссера:

«В моем новом фильме есть одна фраза, которая должна вбиться в голову каждому человеку: там, где торжествует серость, к власти приходят черные».

Пожалуй, я и здесь не соглашусь. Черные приходят к власти на волне экономического кризиса. Так было в Германии при Гинденбурге, а позже в некоторых латиноамериканских странах. В Италии накануне прихода Муссолини я бы тоже не заметил серости. Хотя при желании «серыми» можно было бы назвать очень многих из политиков и бизнесменов, если бы этим все определялось. Так что тут требуется дополнительное разъяснение. Режиссер его и дает, однако это больше напоминает то ли предсказание, то ли предупреждение лично президенту Путину, хотя формально эти слова относятся к Румате, главному герою фильма: «Будет терпеть долго-долго, потом озлится, поймет, что ничего из этих реформ в России не получится, потому что одни воры кругом, и тогда начнется… вторая половина моей картины. Ничего сделать нельзя… Если говорить о политике, этот фильм – предостережение. Всем. И нам тоже».