Михаил Федорович - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Козляков cтр.№ 53

За интересующее нас время «соправления» царя и патриарха имеется только одна книга за 7134 год (или 134-й, как писали в делопроизводственной практике того времени), то есть за 1626–1627 годы, начатая сразу же после пожара ^[230]. Отдельные выписки из книг следующих годов были сделаны Г.-Ф. Миллером в XVIII веке, а сами подлинники были утрачены уже в другом печально знаменитом пожаре — 1812 года, за исключением записных книг 1633/34 года и начала 1640-х годов. Текст «записных книг» представляет собой своеобразную повседневную летопись делопроизводства Разрядного приказа. Попытаемся выделить те записи, которые непосредственно касаются указов и решений, принятых царем Михаилом Федоровичем.

134-й год, май-август

9 мая 1626 года «были у государя у руки» Иван Васильевич Волынский и Семен Васильевич Усов, «а были они на Воронеже в воеводах» (здесь и далее, в случае указания точной даты, цитируются записные книги Московского стола). Можно представить себе чувства царя, возвратившегося в сожженную Москву. По известию «дворцовых разрядов», царь вернулся в столицу «того ж дни», когда произошел пожар, то есть 3 мая. Побывав у патриарха, остававшегося в Новинском монастыре, Михаил Федорович пошел в село Покровское «в третьем часу ночи». Дворцовые разряды сообщают также, что в селе Покровском царь Михаил Федорович оставался, «покамест в Москве полаты государевы и патриарховы очистили, и до тех мест государь жил и с царицею, и с матерью великою старицею инокою Марфою Ивановною, в селе Покровском, а государь патриарх жил в Новинском монастыре» ^[231].

Вернемся к воронежским воеводам. На 9 мая приходится большой праздник — память святого Николая Чудотворца, «Никола вешний». В этот день обычного приема в царском дворце быть не могло. Однако не принять приехавших воевод тоже было нельзя, это могло быть истолковано ими как наказание или опала. Царь должен был отправлять и встречать городовых воевод, давая им личную аудиенцию. Когда в опалу попали боярин Борис Михайлович Салтыков и окольничий Михаил Михайлович Салтыков, отосланные на воеводство в Самару и Чебоксары, то в разрядных книгах записали, что они «посланы из деревень, государских очей не видали» ^[232].

Следующие майские записи 1626 года говорят о назначении по государеву указу воеводою в Казань боярина Василия Петровича Морозова, о посылке нового воеводы в Ржеву Владимирову, взамен умершего. Тогда же были сделаны распоряжения об отпуске некоторых членов Государева двора на две недели, на месяц или «до болших вестей». 27 мая дьяками в Великий Новгород назначили ярославского дворянина Григория Михайловича Волкова и подьячего Рахманина Болдырева, пожалованного в новый чин «за крымскую службу». 28 мая сменили писца «заретцкой стороны» Московского уезда, назначив на это место Федора Федоровича Пушкина, так как прежний писец умер, а книги его сгорели в Поместном приказе.

В июне снова встречаются записи о назначении «по государеву указу» воевод в города Арзамас, Суздаль, Переславль-Рязанский, в Брянск (на место умершего Александра Михайловича Нагого). Всего в Московском государстве назначались воеводы примерно в 140–150 больших и малых городов; каждые два-три года они менялись, поэтому-то так часто в записных книгах можно встретить упоминания об их службе.

Записные книги содержат сведения также о перемещениях служилых людей в московских приказах, назначения в которые также требовали участия царя. Так, 26 июня новый судья Иван Нелюбов Огарев был назначен в Холопий приказ, на место Андрея Ивановича Баскакова, просившего отпустить его со службы. Запись об этом войдет и в разрядные книги, которые также упомянут об отставке Андрея Ивановича Баскакова «по его челобитью» ^[233]. Еще царь Михаил Федорович назначал сыщиков, которых затем отсылали в соответствующие приказы. Например, 28 июня к Разбойному приказу были приписаны князь Никита Петрович Барятинский и Борис Бутиков, которых затем отправили в Вологду «для государева дела». Одновременно в Казанский приказ был послан Иван Матвеевич Бутурлин, «для сыску про бояр и воевод про Семена Головина да про Перфирья Секирина», но по каким-то причинам 1 июля это решение было изменено и в Казань разбираться с воеводским делом был отослан князь Алексей Григорьевич Долгорукий.

Другие часто встречающиеся записи посвящены переменам в статусе служилых людей, их назначениям в стольники, дворяне, жильцы. Например, 25 июня в записных книгах Московского стола отметили «пожалованье в житье» Назария Никитича Коротнева и братьев Артемия и Герасима Степановичей Боборыкиных, «будет они у розбору не были», то есть если они раньше не были поверстаны в службу с «городом» в уездных детях боярских. 28 июня «в московский список» был пожалован князь Федор Петрович Збарецкий.

В июньских записях содержатся сведения о переписке Разрядного приказа с воеводами Украйного разряда: большого полка в Туле, передового полка в Дедилове, сторожевого полка в Крапивне, прибылого полка в Мценске, а также полков в Рязани, Михайлове и Пронске. Отметим, что назначения на эту службу как раз считались «государевым и земским делом» ^[234]. 27 июня «по государеву указу» посланы грамоты: «Будет вестей не будет и приходу воинских людей на Украйну не чает, и им велено дворян и детей боярских украйных городов первых половин отпустить по домом июля с 1 числа, а в полкех велено быть июля с 1 числа дворяном и детем боярским украйных городов других половин до осени и до отпуску, будет вестей не будет». Суть этого распоряжения — в рутинной смене служилых людей в поместной коннице, охранявшей южные рубежи государства от татарских набегов.

5–6 июля царю Михаилу Федоровичу пришлось решать проблемы, возникшие с намерением отставных запорожских казаков поставить новое городище «для селитбы» на реке Псел в Путивльском уезде. Царь не мог принимать подданных чужого государства и тем более давать им основывать новые поселения на границе. Но тут речь шла о запорожских казаках — черкасах, имевших собственную организацию и служивших тем, кто платил за их службу. Решение, принятое царем, вполне соответствовало его отнюдь не воинственному характеру и стремлению решать споры миром. К этому новому городищу были посланы головы с детьми боярскими из Путивля, Чернигова, Курска и с казаками. Им был дан наказ: «тех литовских людей с государевы земли сослать без бою и без задору».

7 июля государь «пожаловал»: отпустил на богомолье Илью и Богдана Милославских с братьями Иваном Большим и Иваном Меньшим Апухтиными. Их путь лежал вместе с думным дьяком Иваном Тарасьевичем Грамотиным в Макарьев-Унженский монастырь. Отпуск царем на богомолье служилых людей по их челобитным был обычным делом. Самое интересное в этой записи то, что речь идет об обители Макария Унженского, куда ходил на богомолье сам царь в 1619 году, и то, что эта запись зафиксировала тесные, возможно, родственные взаимоотношения известного дьяка Ивана Грамотина с семьей будущих царских родственников Милославских.