Юрий Звенигородский - читать онлайн книгу. Автор: Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) cтр.№ 72

* * *

Последователей у преподобного Сергия Радонежского, как мы говорили, было немало. Если не разделять их на «первых» и «последних», на близких и не очень, на тех, что входят в число Радонежских святых, или остальных, — то тогда таковых было даже не много, а очень много! То есть мы не можем поставить рядом с его именем никого, кто имел бы такое количество учеников, причем оставшихся в русской истории великими подвижниками.

Большинство из них основали со временем свои монастыри, где, как правило, вводили общежительский устав, как заповедал «игумен земли русской». Наиболее известные мужские и женские монастыри той эпохи были именно общежительными. Достаточно лишь перечислить их, чтобы понять — насколько пример и учение Сергия Радонежского вошли в духовную традицию Руси, Это Троицесергиев монастырь, Чудов, Спасо-Андроников, Махрицкий, Симонов, Саввино-Сторожевский, Высоцкий, Петровский, Снетогорский, Кирилло-Белозерский, Спасоевфимиев, Покровский Глушицкий, Спасо-Каменный, Спасо-Прилуцкий, Коневский, Павло-Обнорский, а также, как пишет историк Церкви XIX столетия митрополит Макарий, «все четыре монастыря, основанные преподобным Авраамием Галичским, все три, основанные преподобным Макарием Унженским, и др.; а из женских — Алексеевский московский и Зачатиевский нижегородский. Руководством при устройстве общежития монастырского служили у нас, кроме правил соборных, правила и наставления древних святых отцов — Василия Великого, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Феодора Студита и других».

В конце XIV — начале XV века монастыри вырастали по всей Руси. Многие последователи Сергия, даже вообще не зная его, называли себя таковыми заочно, словно бы подтверждая свою причастность важному делу устроительства отечества. Известны так называемые его «собеседники», то есть те люди, которых трудно назвать прямыми его учениками, но они находились с ним в особом молитвенном общении, выражали те же самые идеи.

На Руси до наших дней очень почитают двух духовных подвижников — последователей Сергия Радонежского, которые ушли на Север, в сторону Белого озера. Это были Ферапонт и Кирилл. Сначала они жили вместе, а затем разделились, и Ферапонт основал новую обитель на соседнем озере. Так появились две северные святыни — Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри. Благодаря большой сохранности библиотеки Кирилловской обители (на Север редко добирались разного рода захватчики, которые в первую очередь стремились почему-то сжечь все книги и рукописи) стало возможным в дальнейшем восстановить множество белых пятен в русской истории.

Известно, что большинство именитых учеников и последователей Сергия Радонежского происходили из родовитых семей. Ярчайший пример — преподобный Кирилл Белозерский, который был в прямом родстве с семьей тысяцких Вельяминовых из Ростова, в миру звался Козьма и был печатником боярина и окольничего великого князя Дмитрия — Тимофея Васильевича.

Кстати, Кирилл Белозерский и Савва Сторожевский, если присмотреться к историческим фактам, чем-то всегда были близки по образу и по духу. Они предпринимали некоторые важные шаги в своей жизни почти одновременно, они уходили из родных обителей и основывали свои монастыри. Может быть, именно поэтому к преподобному Кириллу обратился после кончины Саввы князь Юрий Звенигородский за духовной помощью и поддержкой? Именно Кирилл Белозерский окормлял духовно младшего брата и соседа Юрия — Андрея Можайского. Эта «близость» косвенно показывает, что в жизни братьев-князей происходило много похожего. Князь Юрий хотел выглядеть не хуже, чем его старший или младший братья, а потому призвал к себе в отчину и выбрал в духовники первоначально именно Савву — предположительно выходца из именитого смоленского рода, то есть поступил так же, как делали и они.

Боярство в Москве и уделах занимало весьма весомое положение, особенно в период княжения Дмитрия Донского и его сына Василия. Когда Василий Дмитриевич получил знаменитое письмо от Едигея из Орды с предупреждениями о том, что Русь ведет себя неправильно и дани не платит, то там было написано черным по белому о смене прежнего поколения бояр, слушавшегося татар, — новым, которое стало им враждебно.

Так Кирилло-Белозерский монастырь стал в дальнейшем важнейшим духовным центром, вокруг него появилось множество небольших обителей-пустынек, а их обитателей стали называть Заволжскими старцами. Учениками Кирилла Белозерского были Савватий Соловецкий, основатель Соловецкого монастыря, Александр Ошевенский, Корнилий Комельский. Монастыри распространились до самого Белого моря.

Ферапонт же, вскоре после кончины Саввы Сторожевского (буквально — через полгода), переехал с Севера в соседний со Звенигородом город Можайск. Здесь он продолжил многие начинания Звенигородского чудотворца, на землях Можайского удела, принадлежавшего тогда одному из сыновей Дмитрия Донского, младшему брату князя Юрия — Андрею.

Очаги монастырской жизни притягивали к себе разных людей. В суровых северных краях даже маленький огонек — всегда спасение. Тем более если это касается не мирских, а духовных проблем. Так выковывались новые традиции. Можно сказать, что так вырастала и новая культура. Иноки занимались просвещением и образованием окружающего населения.

Постепенно жизнь менялась, монастыри начинали аккумулировать немалые средства, включая все возрастающие земельные владения, а также ценности, которые постоянно жертвовали состоятельные миряне. Обители строились, разрастались и в итоге — укрупнялись. Отшельники окончательно исчезали как образ жизни, и полностью побеждала общежительная форма быта.

А затем начнутся споры уже внутри самого монашеского сообщества — жить ли, обладая собственностью и землями, с огромными богатствами, или наоборот — вернуться к «нестяжательству», полностью отказаться от материальных благ, полученных сверх меры.

Но это будут уже споры следующего столетия.

* * *

Некоторые монашествующие подвижники поддерживали отношения с именитыми князьями порой даже на расстоянии, с помощью переписки. Князю Юрию в Звенигороде было проще, близкая и непосредственная духовная опека, поддержка и даже в некотором роде защита в лице Сторожевского игумена были у него почти десять лет.

С кончиной старца Саввы правитель Звенигородский осознал — какую он понес потерю. Для сохранения светского авторитета и даже народного признания любому князю необходимо было покровительство почитаемых духовных подвижников.

Оставшись один, без преподобного Саввы, Юрий станет искать себе нового наставника и советчика. Но не тут-то было.

Как мы уже говорили, невольное положение его как соперника великого князя, как сильного и богатого воеводы, «неразбуженного медведя», имеющего по многим поводам свою, независимую точку зрения, помешает ему в поисках духовного отца. Ведь Савва ушел из жизни почти одновременно — в один год — со вдовой Дмитрия Донского — Евдокией. А это означало, что ее роль арбитра между сыновьями в вопросах престолонаследия закончилась. Юрий становился неугоден для Москвы, великого князя — своего брата и многочисленного московского боярства.

Вот в какое время Юрий Звенигородский обратился с письменным посланием к Кириллу Белозерскому, считавшемуся уже тогда одним из влиятельнейших старцев и подвижников Руси. Судя по всему, переписка между ними была довольно продолжительной по времени. Об этом мы узнаем из строк Кирилла: «как я тебе, господин, и прежде этого писал». В новом послании князь просил только одного — молитв преподобного, его отеческих советов и наставлений, а также возможности приехать к нему лично. В этот момент очень сильно заболела его жена Анастасия. Ему требовалась поддержка. Такое обращение и такое преклонение перед духовным лицом могли считаться вполне обычными даже для облеченного властью светского человека. Казалось бы — почему нет? Но неожиданным «ударом» стал полный отказ Кирилла стать наставником Юрия в какой бы то ни было форме. Заметьте, не простой отказ, а именно категорический!