Юрий Звенигородский - читать онлайн книгу. Автор: Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) cтр.№ 66

Упомянутая и весьма условная «смоленская партия» к моменту окончательного захвата Смоленска литовцами в 1404 году уже совсем исчезла. Некому было ее поддержать. Даже «смолянин», духовный старец Савва Сторожевский уже был в очень преклонном возрасте, чтобы влиять на такие события. В это время он практически уходит в скитское житье, отдаляется все более в своей келье-пещерке рядом с горой Сторожи, у основанного им Звенигородского монастыря.

Даже если еще могло все как-то восстановиться или же могла продолжиться какая-то борьба за возвращение Смоленска, то им помешали другие события. Именно они совершенно бесповоротно перечеркнули все возможные на сей счет планы и усилия. О чем речь?

Потеряв в 1404 году Смоленск, Юрий Святославич отправился к союзникам по антилитовской оппозиции — в Новгород, где его приняли и даже дали во владение 13 городов. Затем он обосновался в Торжке. И тут — седина в бороду, бес в ребро — произошло событие, вошедшее в светскую и церковную историю.

В Торжке поселился также изгнанный вместе с Юрием из Смоленска князь Семен Михайлович Вяземский. Жили они как друзья — душа в душу. Но вдруг Юрий Святославич страстно влюбился в жену князя Семена. Звали ее Ульяна, и она категорически отвергала любые ухаживания со стороны воздыхателя.

Юрий привык получать свое. Однажды, в порыве отчаяния, он, получив очередной отказ от Ульяны, взял да и убил своего друга — ее мужа, князя Семена, а затем решил силой овладеть ею самой.

Женщина защищалась, как могла, даже ранила насильника ножом в руку и выбежала на улицу. Разъяренный князь Смоленский догнал Ульяну, выхватил меч и изрубил ее буквально на куски, а останки приказал бросить в реку.

При нашествии ордынцев на Руси видали многое. Но такое преступление просто ужаснуло всех. Летописи повторяли потом одна за другой долгие столетия: «И бысть ему в грех и в студ велик и с того побеже к Орде, не терпя горького своего безвременья, срама и бесчестья».

Вот почему оказался Юрий Святославич в Рязанской земле («в Орде», как тогда писали), в отчине своего тестя. Бежать ему уже было некуда. Принял его здесь некий пустынник Петр, у которого князь исповедался в своих грехах, а затем, как утверждают поздние источники, скончался в монастырском покаянии. Ульяна же (под именем Иулиании) и ее супруг князь Семен были причислены к лику русских святых. Невинно убиенные за правду и за любовь издревле почитались в народе.

Если бы Юрий Святославич не «замарал» себя в связи с любовной историей и убийством, то кое-что в истории могло пойти по-другому. Но он был заклеймен позором от имени всей Русской земли. Вот почему князь Юрий Звенигородский и Савва Сторожевский не приняли к себе Юрия Святославича в последний год его жизни, хотя для Юрия он был тестем, да и Анастасия могла бы пригласить к себе отца.

К этому можно добавить лояльность Звенигородского князя к брату Василию — великому князю, невозможность в то время портить отношения с Литвой, сильные позиции митрополита Клприана. И лишь только когда в 1406 году Киприан скончался, можно было бы пригласить Юрия Святославича в Звенигород. Но именно в это самое время он и натворил ужасных дел в Торжке, убил семью князя-друга и стал «злодеем» Руси. Только сбежав в Орду, а затем в монастырь под Тулой (по территории то была также — Орда, где он мог чувствовать себя в безопасности), он сумел оправдаться перед потомками и даже, как раскаявшийся грешник, был признан затем… местно почитаемым святым. Говорят, что его мощи до последнего времени лежали в Николаевском Веневском монастыре… Таковы парадоксы русской истории в целом и особенные страницы истории русской святости.

На этом мы и закончим рассказ о «смоленской партии» и о падении великого княжества Смоленского. И отправимся на Север, во владения князя Юрия Дмитриевича, доставшиеся ему по наследству от Дмитрия Донского. В Галич Мерьский.

Из книги С. Сытина «Древний город Галич Костромской губернии. Рассказы о его прошлом и настоящем. Бытовые очерки и обычаи жителей. Историческое, географическое положение. Промышленность и торговля. С рисунками», изданной в Москве, в 1905 году: «Город расположен живописно при обширном озере, у подошвы высокого юго-восточного берега, который, обогнув его дугою гор, как неприступным валом, придает ему неимоверную привлекательность и разнообразие. Когда опускаешься с Костромской дороги, прежде всего открываются позлащенные верхи церквей и колоколен; потом пред взорами стелются ряды разноцветных крыш, как будто плавающих на зеркальной поверхности озера, которое с другой стороны обложено синими горами, как кольцом. Климат Галича считается нездоровым, особенно в большие жары, когда вода в озере цветет. Много воспоминаний пробуждает этот город...»

* * *

Тот, кто бывал в Галиче, — не забудет об этом городе никогда. Нет-нет, не в среднерусском Галиче или в каких-либо местах еще южнее, которые носят похожие названия (сколько их, одинаковых, было на Руси!). А на Севере, в сторону Костромы и Чухломы. В Галиче, гордо именующем себя также странным и старинным словом Мерьский.

Здесь издревле жили необычные народы. Но чудь, вопреки удачным и незабываемым словам поэта, на самом деле ничего не «чудила», да и меря — не «мерила». Жили себе в своем языческом мире, давно забытом потомками. Сюда пришли славяне, потом русские православные монахи. Так в этих замечательных по красоте и по духу краях появились россыпи монастырей и церквей. Века XIV и XV в этом отношении были самыми известными. Тогда многое здесь и построилось. Да вот, к несчастью, не все сохранилось.

Галичу не везло на реальность. Но весьма везло на таинственность.

Галичское озеро — предмет многочисленных легенд, пересудов, ужасных и кровавых историй. Когда еще в давние времена первые картографы составили его рисунок, то крайне удивились — перед ними проявилось… сердечко, очень похожее на символическое изображение сердца человека. Да и теперь на всех снимках из космоса мы видим это «сердце России» в виде озера. Одно радует, что его никто пока еще не связал с каким-нибудь «лох-несским» чудовищем.. Хотя предание о страшном озерном кладе бродит от поколения к поколению. Связано оно как раз с временами князя Юрия Звенигородского и Галичского, в особенности с его сыном — князем Дмитрием Шемякой. Де утопил он в глубине вод несметные сокровища, чтобы его врагу — Василию Темному (сыну Василия Дмитриевича) не достались. В трудный момент выгнал на середину Галичского озера большую ладью, доверху набитую золотом, да и пробил в днище дыру.

Но, мало того, успел еще и совершить страшное заклятье. То есть клад этот — заговоренный, не простой. Если кому он и «дастся», то беды не избежать. А чтобы «дался» — надо чего только не натворить! Намекают на обряды с какими-то двенадцатью молодцами и двенадцатью жеребцами, с первенцами-младенцами и пр. При этом изредка проклинают и самого Шемяку — то ли за то, что клад не могут найти, то ли по инерции, как это положено было в официальной историографии, — воевал ведь против великого князя. И никто не вспоминает, что все-таки и он тоже был некоторое время тем же Московским князем великим, находился на престоле, как и его отец, — Юрий Дмитриевич.