Ведьмины байки - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Громыко cтр.№ 24

– А я тоже колдовать умею! – хвастался изрядно захмелевший дайн. – С малолетства ложки взглядом двигал, потом девкам на сенокосе подолы будто ветром поднимать наловчился. Только это – секрет, ни-ни! – Дайн таинственно зашипел на приложенный к губам палец. – В храме… ик!.. узнают – отлучат, ибо сие одержимость бесовская, служителя божьего недостойная. О, закусь!

Блюдо с гусем медленно поползло в нашу сторону. Я похолодела. Маги и священнослужители традиционно недолюбливают друг друга, но к Дуппу я успела проникнуться искренней симпатией и попыталась воспрепятствовать продвижению «закуси». Увы, у каждого мага есть несколько излюбленных, самых удающихся заклинаний, перебить которые непросто даже втрое сильнейшему противнику. Блюдо кругами заскакало по скатерти, гусь подпрыгивал на яблоках. Гости в ужасе косились на веселую птицу, на всякий случай отодвигаясь от стола.

– Ой, поле широ-о-окое! – неожиданно завопил Дупп, забрасывая руку мне на плечо и раскачиваясь из стороны в сторону. – Да раздо-о-ольное!

Я потеряла концентрацию, блюдо перевернулось, гусь лихо взмыл над головами молодых, описал изящную дугу и воткнулся клювом в свадебный пирог.

– Госпоже ведьме больше не наливать! – громоподобно прошептал Олуп девке с кувшином.

Я раздраженно сбросила руку дайна и, чтобы скрыть смущение, положила в миску немного салата, безо всякого аппетита ковыряясь в нем ложкой.

– Во па-а-але пшеничка стоя-а-ала! – тем временем продолжал Дупп, осовело таращась на бесхозную ниву у леса и сам себе дирижируя куриной костью. – Ой да ка-а-аласистая стоя-а-ала!

Пшеничке от его кошачьего фальцета полагалось полечь на корню. К счастью, очередной кубок медовухи уложил самого дайна – Дупп битой тушкой сполз с лавки и с блаженной улыбкой растянулся под столом, вместо подушки обеими руками обхватив мой сапог.

Свадьба окончилась далеко за полночь. Объевшиеся и опившиеся гости постепенно разбредались по домам, обещая вернуться на рассвете. Не без труда стряхнув дайна с сапога, я вместе с немногочисленными уцелевшими гостями отправилась провожать молодых на сеновал. Жених честно попытался перенести невесту через порог – обхватил ее за пояс, расставил ноги и поднатужился, постепенно заливаясь краской. Она жеманно захихикала, но от земли не оторвалась. Я пришла бедняге на помощь, и приподнятая магией Паратя величаво проплыла в дом.

Дверь захлопнулась, гости еще немного пошумели у крыльца, выкрикивая советы молодому, потом выпили на посошок и разошлись. Не все – на столе сладко сопела сваха, из-под скатерти до половины торчали сапоги дайна, а чуть поодаль улизнувшая из конюшни Смолка неспешно лакомилась свадебным пирогом, дележ которого перенесли на завтрашнее утро. Я мысленно застонала —кобыла успела обгрызть многострадальный каравай по кругу и облизать крем с макушки. Завидев меня, грозную, Смолка малодушно поджала хвост и ускакала в темноту. Искать черную кобылу по потемкам не имело смысла, и я, махнув рукой на каравай (он принял прежний вид, но кушать его я бы все-таки не советовала), решила наведаться в гости к пчелкам.

Сад был небольшой, яблонь двадцать. Под каждой стоял улей – выдолбленная колода в соломенной шляпке. Там-сям темнели кусты крыжовника. С трех сторон щерился кольями плетеный забор, четвертая открывалась длинным полем, щедро унавоженным к зиме. Я с опаской побродила между ульями, но все было тихо. Пчелы мирно почивали, выставив стражу у летков. Самые обычные, рыжие и мохнатые пчелы. Разочарованная, я уже собиралась уходить, но решила немного подышать свежим воздухом – после застолья меня слегка водило из стороны в сторону, и я боялась окончательно разомлеть в духоте натопленной избы.

Усевшись на траве возле задней стенки улья, я подобрала сочную паданку, потерла о рукав куртки и с удовольствием ею захрупала. Ночь выдалась ясная, безветренная. Я умиротворенно любовалась яркими звездами и с тем же благодушием засмотрелась на медведя, сноровисто перелезающего через забор. Медведя?! Опомнившись, я подавилась яблоком, беззвучно разевая рот и хлопая себя по груди.

Ничего не подозревающий зверь спрыгнул на землю, осмотрелся и на задних лапах потопал к ульям. Высокий и тощий, он держался по-человечески прямо, негромко насвистывая себе под нос. Онемев, я глядела, как он поочередно обходит колоды, прикладывает к ним ухо, осторожно постукивает по стенке когтистой лапой, приподнимает, опускает и переходит к следующей, то и дело поддергивая шкуру на поясе, как спадающие штаны. Меня он не заметил, а вот улей, за которым я пряталась, приглянулся ему больше других. Довольно рыкнув, медведь облапил колоду, с натугой приподнял и прижал к мохнатой груди.

Поддавшись внезапному и, скорее всего, хмельному порыву, я вскочила и ухватилась за улей с другой стороны. Медведь пошатнулся от неожиданности, но лап не разжал.

– Пусти! – глухо взревел он сквозь плотно стиснутые клыки с вываленным языком. Я чуть не выронила улей, но быстро опомнилась и вцепилась пуще прежнего.

– Лапы прочь от частной собственности, пчелокрад!

– Жадина! – рявкнул медведь, упираясь задними лапами. – На кой он тебе сдался? Выбери любой другой!

– Я не воровка! – возмутилась я, наугад пиная ногой под улей. Медведь пошатнулся, но устоял.

– Ври больше!

Но тут пчелам надоело бесцельно трястись в колоде, и они решили внести посильную лепту в дележ улья. Подбадривая себя громким жужжанием, они высыпали из летка с безрассудной отвагой защитников осажденной крепости.

Неожиданная атака застала нас врасплох. В темноте пчелы и впрямь ничего не видели. Они кусались на ощупь.

Непотребно ругаясь, мы с медведем бросили улей и кинулись наутек. Поскольку выход был один – через калитку, к ней мы и устремились, пыхтя бок о бок. Медведь галантно приотстал, пропуская меня вперед. Лобастая звериная башка отвалилась и повисла у него за плечами, сменившись темноволосой макушкой.

Пчелы не отважились на длительную ночную вылазку и, язвительно пожужжав нам в тыл, отстали у обмолоченных снопов за амбаром.

Тяжело дыша, мы с возмущением разглядывали друг друга. «Медведь» оказался худощавым мужчиной лет тридцати, с узким пронырливым лицом, темными глазами и ястребиным носом. Волевой подбородок тщательно выбрит, волосы заплетены в косицу. Троюродный брат невесты, вспомнила я. Сидел в дальнем углу стола, вгонял в краску хихикающих соседок, сказал какой-то сальный тост про хомут для молодого. Выдавал себя за стражника в отпуске, щеголяя новехоньким, с иголочки, кожаным камзолом, расшитым серебром по воротнику и обшлагам.

– Менес, – представился он, блеснув улыбкой.

Я брезгливо посмотрела на протянутую лапу. Спохватившись, «медведь» высвободил руку из шкуры, но я по-прежнему не спешила с рукопожатием.

– Ведьма, – холодно сказала я. – А шкура вам идет. Прямо как по вас сшита. Даже не верится, что съемная… пока съемная.

Улыбка поугасла.

– Уважаемая госпожа ведьма, – тщательно подбирая слова, начал Менес, – я никогда бы не позволил себе этот глупый маскарад, если бы знал, что перебегаю вам дорогу. Простите. Я готов искупить свою бестактность… э-э-э… двумя серебряными монетами.