Калигула - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Князький cтр.№ 51

Однако ни высокая образованность, ни трудолюбие не стали главными чертами, характеризующими Клавдия в глазах окружающих. Увы, бедняга имел стойкую и непререкаемую репутацию глупца. Бабка Клавдия Ливия Августа относилась к нему с величайшим презрением и предпочитала общаться с внуком… через рабов. Мать Антония прямо именовала сына «урод среди уродов», добавляя, «что природа начала его и не кончила». Обычной для укора кого-либо в тупости у нее была фраза: «Глупее моего Клавдия» ^{207}. Да и сам Тиберий племянника не жаловал и, когда тот настойчиво выпрашивал у него консульскую должность, как бы в насмешку ограничился лишь присылкой знаков консульского достоинства. Вот потому-то колебания Тиберия в пользу наследника Клавдия были недолгими. Оставался выбор между Тиберием Гемеллом и Гаем Цезарем.

Гемелл был родным внуком, но слишком юные годы не позволяли отдать ему первенство. Напомним также, что порочность его матери Ливии Ливиллы будила в Тиберии сомнения в происхождении внука. Действительно ли он его прямой потомок? Гай был сыном ненавистной Агриппины и братом замученных Нерона и Друза, старших ее сыновей… Но он смиренно вел себя на Капрее, а нелепые странствия его в переодетом виде по злачным местам Тиберия не огорчали. Так что все постепенно складывалось в пользу нашего героя. Твердо решив установить в Риме династический порядок передачи власти, Тиберий сам предельно сузил круг претендентов. Второй Сеян теперь был решительно невозможен. Ветер великой удачи все сильнее дул в паруса Гая, и он не мог этого не осознавать. Тем более, кстати, требовалось соблюдать предельную осторожность, не давая мнительному злому старцу поводов для недовольства. Чем такое недовольство может внезапно закончиться — он знал прекрасно. И по судьбе, казалось бы, всесильного и неуязвимого Сеяна, и по трагедии своей собственной семьи, да и, как мы помним, он на Капрее мог воочию видеть, как заканчивается жизнь тех, кто неугоден принцепсу. А может, это жуткое зрелище притягивало его, поскольку ни на минуту не оставляла его мысль, что и сам он может оказаться на месте осужденных…

Итак, исключив племянника из числа возможных преемников, Тиберий решил объявить своими наследниками обоих внуков в равной степени. Завещание было составлено в двух списках: «Один был сделан собственноручно, другой продиктован вольноотпущеннику, но по содержанию они не различались… По этому завещанию он отказывал наследство в равной доле своим внукам Гаю, сыну Германика, и Тиберию, сыну Друза, назначив их наследниками друг друга» ^{208}.

Формально Тиберий передавал Гаю и Гемеллу только имущество, а не власть, но все понимали, что значит такое завещание на самом деле. Наследник божественного Юлия Октавиан немедленно стал важнейшей политической фигурой в Риме еще в рамках республики, а Тиберий в качестве наследника божественного Августа никем, кроме мятежных легионов на далеких берегах Рейна, в Империи как новый правитель государства не оспаривался. Теперь же, пусть наследство и делилось поровну, у Гая были преимущественные права, поскольку Тиберий Гемелл был еще несовершеннолетним.

Тем временем у Гая Цезаря Калигулы появился новый друг, прибывший с далекого Востока, отношения с которым могли иметь для него печальные последствия, приведя к краху всех надежд на законное наследство. Другом этим был Агриппа, внук знаменитого царя Иудеи Ирода Великого, сын Аристо-була и жены его Береники. Он и ранее бывал в Риме, жил там и в это время очень сдружился со своим сверстником Друзом — сыном Тиберия. Дружбу эту поощряла Антония (жена Друза — брата Тиберия, мать Германика и бабка Калигулы). «Антония очень высоко ценила мать Агриппы Беренику и хотела вывести в люди также сына ее» ^{209}. В этом, однако, она не преуспела, несмотря на все свои старания. Агриппа после смерти матери проявил себя человеком чрезвычайно легкомысленным и расточительным: «Когда же Береника умерла и он стал самостоятелен, Агриппа растратил свои средства отчасти постоянными ежедневными кутежами, отчасти путем той расточительности, с которой он раздавал деньги. Наиболее значительные суммы пошли в карманы императорских вольноотпущенников, так как Агриппа рассчитывал на их поддержку. Вскоре он впал в такую бедность, что не мог далее жить в Риме ^{210}. Разорение Агриппы совпало со смертью Друза. Скорбя о сыне, Тиберий запретил его друзьям показываться ему на глаза, дабы они не будили в нем мрачных воспоминаний ^{211}. Агриппа был вынужден вернуться в Иудею, которая после смерти Ирода Великого стала римской провинцией и управлялась римскими наместниками — прокураторами.

В родных краях денежные дела Агриппы пошли совсем уж плохо. В конце концов у него образовался гигантский долг, выплатить который не было никакой возможности. Самым печальным было то, что его долг перед императорской казной составил 300 тысяч сестерциев, что грозило большой бедой. Агриппа пытался занять денег в Александрии, но потерпел очередную неудачу. Тогда он решил вновь отправиться в Италию к императорскому двору, надеясь добиться расположения Тиберия и загладить свою вину. Тиберий милостиво согласился принять Агриппу и на приеме был весьма любезен. Однако на следующий же день после приема Тиберий получил письмо от Геренния Капитона, одного из римских наместников на Востоке, извещавшего императора, «что Агриппа задолжал ему 300 тысяч сестерциев, пропустил срок оплаты и, когда ему напомнили об этом, бежал из страны своей; таким образом, теперь Геренний совершенно не знает, как вернуть эти деньги» ^{212}.

Тиберий, естественно, разгневался. Бережливый император не мог не возмутиться столь безобразным поведением Агриппы в денежных делах, да еще и казну затрагивающих, и лишил незваного гостя из Иудеи доступа ко дворцу. Но тут на помощь Агриппе пришла его старая покровительница Антония, к которой он сообразил обратиться. В память о своей дружбе с Береникой Антония изыскала необходимую сумму, и злосчастный должник немедленно расплатился, чем вернул себе расположение Тиберия. Император вновь принял своего царственного по происхождению гостя и даже приставил к своему внуку Тиберию Гемеллу, поручив сопровождать его повсюду. Однако потомок Ирода Великого предпочел сблизиться с другим наследником Тиберия. Для начала он умело вошел в доверие к некоему императорскому вольноотпущеннику Фаллу, бывшему родом из иудейской Самарии. Фалл успешно занимался ростовщичеством и, зная о расположении Тиберия к Агриппе, охотно ссудил ему миллион сестерциев. Агриппа сразу вернул долг Антонии, дабы сохранить ее расположение. Последнее ему удалось. Более того, Агриппа быстро подружился с внуком Антонии Гаем. Огромные деньги, оставшиеся в его распоряжении после возврата долга Антонии, позволили так угождать Калигуле, что скоро Агриппа достиг значительного влияния на старшего из сонаследников Тиберия.

Конечно же внезапная дружба Агриппы с Гаем не была случайностью и не добрыми отношениями с бабкой Гая Антонией она объясняется. Агриппа быстро сообразил, кто в Риме ближе всех к обретению высшей власти после неизбежного ухода престарелого императора в мир иной. Агриппа даже решил не скрывать своих настроений от самого Гая. Когда они однажды вместе отправились на прогулку и у них зашла речь о Тиберии, то Агриппа открыто выразил пожелание скорейшей смерти императору, дабы Гай, как наиболее достойный во всех отношениях, занял его место.