Калигула - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Князький cтр.№ 15

В Риме известия о мятежах вызвали немалую тревогу и римляне недоумевали, почему медлит Тиберий, почему он остается в Риме при таких страшных известиях. Кому же, как не ему, ныне уже во всем блеске императорского величия самолично подавить возмущение? Справятся ли с этим нелегким делом его сыновья, как родной, так и приемный?

Тиберий, однако, не спешил покидать столицу, и на это у него были свои резоны. Ведь мятежи, к несчастью, вспыхнули в двух областях почти единовременно. Да и области эти лежат в разных направлениях от Италии. Потому, отправившись усмирять бунт в Паннонии, принцепс мог невольно способствовать усилению мятежа на германской границе, и наоборот… Далее: если неудачу потерпит Друз или Германик, то еще не все потеряно, тогда он сам бросит решительный вызов взбунтовавшимся злодеям. Но неудача самого императора — это уже беда, грозящая благополучию самой Римской державы, судьбе ее высшей власти. Наконец, надо помнить, что в Италии стоят только преторианские когорты, императорская гвардия, опираясь на которую, мятеж боевых легионов не подавишь, а времени на набор нового войска просто нет. Думается, оставаясь в Риме, Тиберий поступил совершенно правильно и упрека за это ни в коей мере не заслуживал. Он умел выжидать, умел просчитывать грядущий ход событий, и его ожидания оправдались. Да, чтобы успокоить излишне разволновавшихся обитателей столицы, он сообщил, что уже избрал себе спутников для похода, были оснащены корабли, даже подготовлены обозы… но сигнал к походу так и не прозвучал. То государственные дела вынуждают принцепса оставаться в Риме, то приближение зимы совершенно не способствует выступлению… Наконец, правильность действий Тиберия (или бездействия) подтвердилась известиями о прекращении сначала паннонского, а затем и рейнского мятежа.

По получении вестей о подавлении бунтов в легионах Тиберий сделал специальное сообщение сенату, восхвалив обоих своих сыновей. Приемному сыну, Германику, как подавившему более опасный мятеж — на Рейне, напомним, находились восемь легионов, в Паннонии только три, — досталось много больше похвал. Тиберий даже перестарался: его похвала Германику прозвучала столь напыщенно, в таких витиеватых выражениях, что иные сенаторы немедленно усомнились в искренности императора. Хвала же Друзу была высказана словами четкими и ясными, без излишнего многословия, что вызвало доверие. Понимая, что сделанные Германиком уступки легионерам были необходимыми, Тиберий подтвердил их, а дабы Друза никто не упрекнул в несоблюдении данных им обещаний, распространил уступки рейнским легионам и на паннонские.

Возможно, что Тиберий действительно не слишком удачно построил свою речь в похвалу Германику, для эффекта употребив слишком напыщенные слова, но едва ли он заслуживает упрека в неискренности. Дело в том, что если Друз только усмирил мятеж, то Германик сделал явно больше. Предводительствуемые им недавно мятежные легионы во искупление своей вины совершили победоносный поход за Рейн, безжалостно обрушившись на германцев. Германик понимал, что лучший способ восстановить единство в легионах — военный поход, причем поход победоносный. Главное же, что эта мысль соответствовала настроению самого войска: «Все еще не остывшие сердца воинов загорелись жгучим желанием идти на врага, чтобы искупить этим свое безумие: души павших товарищей можно умилостивить не иначе как только получив честные раны в нечестивую грудь» ^{51}.

Дабы энтузиазм войска проявился в бою, Германик немедленно приказал навести мост через Рейн, и на восточный его берег стремительно переправились двенадцать тысяч легионеров, двадцать шесть когорт союзных войск (численность одной когорты в то время — 600 человек), а также восемь ал (в одной але было 500 всадников) конницы. (Конница, кстати, во время мятежа вела себя безупречно.) Миновав пограничные укрепления, построенные Тиберием во время его походов на германцев в 10–11 годах, армия Германика пересекла лес, именовавшийся Цезийским, и воины в соответствии с римской боевой традицией разбили и сильно укрепили военный лагерь. С фронта и тыла его защищали земляные валы, с флангов — засеки. Время для нападения на германцев было выбрано чрезвычайно удачно. Племя марсов, обитавшее в междуречье впадавших в Рейн рек Лупия и Рура (современные Липпе и Рур), не ожидало никаких неприятностей от римлян, после недавних кровавых войн укрывшихся за укрепленной рейнской границей. Более того, римлянам удалось приблизиться к местам проживания марсов по ранее не используемой и потому не охраняемой германцами дороге. Опытные римские военачальники во главе с Германиком верно рассчитали, что марш по трудной, неизведанной, но не охраняемой неприятелем дороге куда быстрее приведет их к победе, нежели поход по короткой на первый взгляд удобной дороге, но находящейся под наблюдением германцев. Когда римляне были уже у цели, их обрадовала еще одна новость: ночью марсы собираются справлять свой праздник с пирами и игрищами, а это означает их совершенную неготовность к бою! Для полного счастья ночь оказалась ясной и лунной.

Успех римлян был полным. Германик огнем и мечом опустошил местность в радиусе полсотни миль (римская миля — полтора километра). Все поселения марсов были уничтожены, римляне не щадили никого, ни стариков, ни женщин, ни детей. Сровняли с землей и главную святыню племени — святилище богини Танфаны.

Со стороны римлян, поскольку германцы были застигнуты врасплох и по случаю праздника бражничали (кто устал бражничать — те спали крепким сном), практически не было потерь. Впрочем, войску Германика противостоял почти безоружный противник, и потому доблести в такой победе было не много. Если вообще была…

Жестокий разгром беззащитных марсов, поругание святилища Танфаны не могли не привести в ярость соседние германские племена. Воины из племен бруктеров, тубантов и узипетов выступили в поход и подготовили засаду в лесистом ущелье, по которому должен был пролегать обратный путь войска Германика. Но римская разведка своевременно предупредила своего полководца, и он принял необходимые меры. Боевой порядок римлян при отходе был таков: вперед Германик пустил конницу, за ней шли когорты вспомогательных войск, далее следовал 1-й легион, затем — обоз, прикрытый слева 21-м легионом, а справа — 5-м. Тыл обеспечивал 20-й легион, за которым в арьергарде шли уже наименее боеспособные части союзников. Хотя римляне и были готовы к нападению неприятеля и засада вовсе не стала для них неожиданностью, бой оказался очень упорным, и в какой-то момент в их рядах все же возникло замешательство. И вот тогда Германик бросил вперед 20-й легион. Подскакав к воинам, он воскликнул, что настало время искупить свою вину боевыми заслугами. Обращение оказалось своевременным, и кровью германцев воины 20-го легиона смыли с себя свои прегрешения, обеспечив всему остальному войску беспрепятственное возвращение в лагерь. Что ж, Марс благоприятствовал Германику в его походе на марсов.

Тиберий достойно вознаградил племянника и приемного сына за успешный поход за Рейн. Германику был назначен триумф. Надо сказать, награда в данном случае явно несоразмерная. Сам Тиберий трижды удостаивался триумфальных отличий, но что то были за победы! Завоевание обширнейших и многонаселенных земель Иллирии и Паннонии, подавление там же страшного мятежа, грозившего самому Риму, разгром полчищ германцев… Тиберий, конечно, не мог не знать цену скромному и, строго говоря, скорее вредному, нежели полезному для положения римлян на рейнских берегах успеху Германика, — ведь поход на марсов уже вызвал большую войну с германцами, в которой для Рима никакой политической необходимости в то время не было. Скорее всего, Тиберий руководствовался мыслью, что какая-никакая победа, да еще и сразу после подавления опаснейших армейских мятежей, это не худший знак начала успешного правления. Как-никак его предшественники, божественный Юлий и божественный Август, обретали власть после братоубийственных гражданских войн, он же, Тиберий, и власть получил законным образом, и волнения в легионах оказались недолгими, а тут еще и победа над германцами, опаснейшим врагом. Потому-то и награда Германику оказалась столь высокой. Пусть и не по заслугам, но своевременно. Помимо этого, назначенный триумф должен был служить Германику поощрением впрок. Понимая, что разгром марсов недостаточное основание для столь великой награды, Германик обязан был стремиться в начавшейся войне к подлинно великим победам, дабы вступить триумфально в Рим, уже будучи покрытым достойной этого события славой.