"Пятая колонна" и Николай II - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 25

Вильсона поддержали самые влиятельные банкиры и промышленники: Морган, Шифф, Варбурги, Рокфеллеры и др. Хауз стал ближайшим советником и личным другом президента. Взялся направлять его политику, подмяв под себя госдепартамент и аппарат Белого дома. Еще одной чертой Вильсона, вполне подходящей для покровителей, стала ненависть к монархиям, особенно к русской. Вдобавок он был воинствующим протестантом и соглашался с доводами Хауза, что православие «слишком ортодоксально», слишком нетерпимо к протестантским конфессиям [4]. А значит, русские вообще «не настоящие» христиане.

Главным, на чем сосредоточили усилия новый президент и его администрация, стали отнюдь не нужды «маленьких людей», а финансовые реорганизации. В США из-за нехватки средств для развития национальной промышленности действовал закон, запрещавший вывоз капиталов за рубеж. Вильсон и Хауз добились его отмены. А кроме того, провели закон о создании Федеральной Резервной Системы (ФРС), по функциям соответствующей Центробанку, имеющей право печатать доллары, но она является не государственной структурой, а «кольцом» частных банков и независима в своих решениях от правительства. Отныне в Америке вполне официально возникла вторая, теневая структура власти, финансирующая правительство. Не так уж трудно понять, что подобные шаги предпринимались в ожидании грядущей войны. Олигархи США заранее готовились наживаться на займах и поставках сражающимся сторонам.

Впрочем, предвидеть скорое столкновения было не столь уж трудно. В 1911–1912 гг. в Германии были приняты законы о чрезвычайном военном налоге, увеличении армии, программа модернизации вооружений. Рассчитана она была до 1916 г. Но вскоре постановили, что программа должна быть выполнена раньше — к весне 1914 года. Военные приготовления активизировала союзница немцев, Австро-Венгрия. Они втягивали в альянс Турцию.

Важное внимание уделялось и развертыванию сетей разведки. Одним из руководителей германских спецслужб стал крупнейший из немецких банкиров Макс Варбург. Он курировал деятельность «Комми-ферейна», профессионального объединения немецких приказчиков и коммивояжеров в разных странах. Для них специалистами военного министерства была разработана форма отчетов, которые они обязаны были регулярно посылать в правление союза. Отчеты превратились в полноценные разведдонесения. Циркулярами генштаба № 2348 от 7 апреля 1908 г. и № 2348-бис от 22 июня 1913 г. в представительства разведки были превращены филиалы немецких фирм в России, в число их сотрудников направлялись профессиональные шпионы [56].

Можно ли считать случайным совпадением, что одновременно с этими событиями начался новый подъем у российских революционеров? Им снова стала помогать западная общественность. Если в 1908 г. Австро-Венгрия отказалась принять Ленина, то сейчас она распахнула двери для большевиков. Да и сам Ленин до недавнего времени цеплялся за альянс с меньшевиками. А теперь почувствовал себя достаточно сильным, получил какую-то поддержку.

В январе 1912 г. он смог провести в Праге всероссийскую конференцию — и уже не общую, а чисто большевистскую. В резолюциях провозглашалась «беспощадная война против царской монархии», против «партий помещиков и капиталистов». Был создан свой ЦК, отдельный от меньшевиков. В Австро-Венгрии у Ленина нашелся активный помощник — Якуб Ганецкий. Выходец из семьи богатого торговца и промышленника, по данным Н. Н. Берберовой — родственник Парвуса. Он добился разрешения Владимиру Ильичу поселиться в Кракове, в австро-венгерской части Польши.

До сих пор Ганецкий курировал в партии побеги революционеров из ссылок, обеспечивал каналы перехода границы. Соответственно, был связан с австрийскими спецслужбами. Сейчас он стал опекуном и правой рукой Ленина, и «окна» на границе как раз пригодились. Квартира Владимира Ильича в Кракове и горном местечке Поронине, куда выезжали на лето, стала подобием штаба. Из России сюда и обратно ездили курьеры, переправлялась литература. Не заметить столь бурной деятельности было невозможно, но Крупская вспоминала: «В Кракове полиция не чинила никакой слежки, не просматривала писем» [39]. Значит, получила команду не мешать.

Большевики в союзе с меньшевиками смогли провести избирательную кампанию в IV Думу. Но после этого 6 большевиков, получивших депутатские мандаты, образовали отдельную фракцию. Под ее эгидой в Петербурге началось издание легальной газеты «Правда». Партия эсеров формально в выборах не участвовала. Но кандидаты эсеров прошли в Думу под маркой «народных социалистов», как Чайковский, или «трудовиков», как Керенский.

Была предпринята и попытка объединить перессорившуюся российскую социал-демократию. Самой подходящей фигурой выглядел Троцкий. Он занимал промежуточную позицию между большевиками и меньшевиками. В августе 1912 г. в Вене была организована еще одна партийная конференция. Инициатором выступал Троцкий. Но и у него нашелся умелый помощник, лидер киевских социал-демократов Ларин (Лурье). Впрочем, с объединением ничего не вышло. От большевиков отказались присутствовать «цекисты» (ленинцы), «примиренцы», от меньшевиков — плехановцы. А приехавшие делегаты переругались между собой. В результате возникла лишь небольшая фракция «межрайонцев» во главе с Юреневым — она искала примирения между большевиками и меньшевиками, ориентировалась на Троцкого.

И тогда же, в 1912 г., внутри России был дан старт информационной войны. Хотя на этот раз не было никаких «погромов». Экономическое состояние страны было превосходным. Предлогов для нагнетания напряженности в обществе как будто не наблюдалось. Но такой предлог создали искусственно — им стали нападки на… Распутина. А Григорий Ефимович по-прежнему оберегал наследника Алексея, спасал его во время приступов. Такие случаи многократно фиксировали царские врачи, другие очевидцы. Об этом писала придворная дама Юлия Ден. Правда, ее мышление было слишком рациональным, она объясняла исцеления «совпадениями». Но удивлялась, что «совпадения» происходили постоянно.

Самое поразительное чудо отмечал врач Боткин — приступ у Алексея был особенно тяжелым, а Григорий Ефимович уехал к себе в Покровское. Доктора прилагали все усилия, но мальчику становилось только хуже. Уже заготовили Манифест о смерти наследника… И вдруг пришла телеграмма из Посровского: «Пусть врачи не мучают Маленького, молюсь, он здоров». Пораженный Боткин писал: внутреннее кровотечение действительно остановилось. Мало того, старец Григорий уверенно предсказывал полное исцеление! Говорил, что по достижении 16 лет мальчик станет совершенно здоровым! Медицина не могла этого сделать, а он мог!

Исцелял он не только царевича, а многих других. Та же Ден, не верившая в чудеса, вспоминала, как ее маленький сын заболел дифтерией в тяжелой форме, доктора помочь не могли. Но стоило позвать Григория Ефимовича, он быстро пришел, помолился, и на следующий день ребенок оказался здоровым, к страшному удивлению врачей. Сына великого князя Петра Николаевича Распутин избавил даже от эпилепсии. Продолжались и встречи царя и царицы со своим духовным другом просто для беседы. Они происходили нечасто. Иногда через месяц, иногда через 2–3 месяца. Но Николай II и его супруга очень ценили эти встречи. Простая и искренняя вера Григория Ефимовича оказывалась созвучной их собственным устремлениям. Укрепляла и поддерживала их. Распутина искренне полюбили и царские дети.