Ермак - читать онлайн книгу. Автор: Борис Алмазов cтр.№ 63

— Да будя те... — махнул рукой Старец.

Атаманы посовещались и решили далее идти со всеми опасениями.

— Ежели те, что сбежали, ничего Кучуму не донесли, так теперь непременно молва пойдет, — сказал Мещеряк.

— И пущай идет, — сказал Пан. — Пущай опасаются. Окул, иди сюды.

Окул, деловито натягивая штаны на поротую задницу, подбежал во всей готовности, с видом проштрафившейся собаки.

— Здеся я!

— Точно ли энти, в рыбьей коже, огненного боя не знают?

— Да точно, как Бог свят! Они со страху ажник попадали! Може, кто и обделался... Гы-гы...

— И разбежались! — сказал Кирчига.

— То-то и оно, что разбежались, — вслух подумал Ермак. — Кабы вовсе не знали, они стояли бы да глазели, что это такое. Они знают, что сперва гром, а потом смерть. Потому и разбежались.

— А может, они грозы боятся, а тут будто гроза, — засомневался Черкас.

— Так, не так, а пойдем дале вот как... — сказал Ермак и, взяв прутик, нарисовал на песке, как идти стругам, чтобы не мешать стрельбе. — И выплывать нужно скорее. Тут река узка. Как жиманут с двух берегов, только с нас юшка брызнет, — закончил он, стирая ногой нарисованное. На стругах казаки без команды заряжали пищали и пушки.

Поскольку было неясно, с какого берега ждать опасности, три большие пушки разместили так: впереди на струге Единорог, а в двух корпусах от него, по бокам, две Девки и Соловей.

Две же маленькие, что в Чусовом городке отливали, — на самых передовых стругах. Стрелки с рушницами сели на носу и на корме стругов, крепя их на рогульках вдоль бортов.

— Ну что, братья казаки, — сказал Ермак. — Первый выстрел холостой, опосля читай молитву. Как дочитал, а враг не разбежался — изо всех стволов! И напролом!..

— Ладно будет! — согласились казаки.

— Надо бы по берегам разъезды послать, чтобы чуть впереди стругов шли, — предложил атаман Яков Михайлов.

— Нет, брат, — сказал Ермак, — тут тебе не Волга. По этим берегам дозоры не пройдут — лесисто, болотисто. А течение вон какое быстрое. Они нас задержат. А вперед их загодя выслать — погубить.

— Нет уж, что Бог даст... идем веема. Вместях! сказал Гаврила Иванов. — По одной, значит, судьбе-планиде.

— Верно, — согласились казаки, расходясь по стругам.

Теперь на окружавшую красоту внимания не обращали, с трепетом ожидая, что из-за следующего поворота грянет какая-либо опасность.

Ермак все прикидывал да рассчитывал: знает Кучум о том, что они в Сибири, или не знает? Ежели знает, то с какого дня и какие меры принять может?

Перед ночлегом — а для него выбрали узкий мыс, на который незаметно не проберешься, — долго толковали атаманы, сколько у Кучума может быть войска.

По допросу многих людей там, в строгановских вотчинах, все ясачное население Сибирского ханства исчислялось в тридцать тысяч человек.

— Это если собрать всех... — шептал Ермак, не и силах уснуть.

Вода ласково лепетала у носа струга, на котором он лежал, огни костров отражались в воде. О чем-то тихонько переговаривались караульные на стругах и на берегу, храпели казаки в пологах под бортами.

— Если собрать всех. А когда ему было собрать? С Алеем ушло тысячи три. Вот это его войска и есть... На них и рассчитывает. Остальных может собирать и бросать против нас только частями. Значит, против пас сейчас пойдут заслоны на реке. Вот их и надо прорывать. Прорывать — и вперед! Застрянем, поворотимся — он успеет подтянуть с дальних окраин, а навстречу нам ударит Алей — и все...

Ермак помнил, как это бывает, когда со всех сторон наваливаются враги и казаки, прижавшиеся спинами друг к другу, машут саблями, бьют из пищалей и тают, тают... Потом кто-то отчаянно бросается на врага. Бывает, что и прорвется, но чаще — распадется плотная кучка, похожая на ежа, на отдельных людей, хлынет на них конница, и все...

— Бить кулаком, не распыляться, токмачить их, токмачить... — шептал атаман.

— Спи ты, неугомонный! Что ты все возисси, как жук в навозе! — ворчал на него спавший под боком Старец. — Спи! Всего не передумаешь! Спи!

— Языка надоть! Ох, как надоть! — сказал Ермак. — Хорошо бы мурзу, чтобы все Кучумовы думки пересказал... Ведь знает он, что мы уже тута, знает уже! Что же не нападает? Чего он ждет?

Кучум ждал возвращения Алея. Ему нечего было бросить против казаков. О том, что они перевалили Урал, он узнал, когда они еще в Туру не вышли.

И прекрасно понимал, что здесь бы их и смять. Здесь бы и вырезать, а мешки с головами отослать Строгановым, чтобы неповадно было за Камень соваться. Понимать понимал, а не успел... Некем было успеть!

Вся конница ушла громить Пермские городки, под руками у хана осталось две-три сотни охраны, и все... Что могло ему угрожать здесь, за стеною Каменного пояса?

Опасность была с юга — оттуда приходили калмыки и ногайцы... Там против них были и засеки, и гарнизоны, там население было сплошь татарским, мусульманским, верным... А здесь Кучум никак не ожидал удара. Здесь ни крепостей, ни засек... Народ в основном лесной, не воинственный. В Аллаха не верует, ислам не исповедует, хана все время норовит обмануть. Единственно, что знает, — ясак платить, и то платит, когда деваться ему уже некуда.

Которую ночь Не спал Кучум, метался по кибитке. Душно ему было среди ковров и благовонных курильниц, где курились дорогие смолы, привезенные из Индии через Бухару. Ходил в гарем, но жены и наложницы были скучны и только раздражали. Как всегда, ломило воспаленные трахомой глаза. И мази восточные не помогали. Ходил с повязкой на глазах, на ощупь. А когда снимал липкую ткань и, превозмогая боль, открывал глаза, то все видел как в тумане: размытые силуэты. Каждое движение век усиливало боль! Проклятая трахома превратила его в слепца!

Он лишен был большей части удовольствий, которые мог бы получать, сообразуясь со своим положением: он не мог охотиться с беркутом или соколами, любоваться красотою своих коней, жен и наложниц.. Только мысли неотвязные мучили его в липкой, провонявшей лекарствами темноте.

Слепота — проклятие Едигера. Кучум не сомневался, что ее наворожил убитый им хан Сибирский Едигер, это его плевок принес Кучуму слепоту, ведь до этого ничего не было. Кучум видел далеко и ясно, как сокол.

Он любил мысленно возвращаться к тому времени, когда во главе ногайских, башкирских, бухарских отрядов он ворвался в Сибирское ханство этого ничтожества, этого слюнтяя — Едигера, который много лет крутился как черт на свечке, все никак не мог выбрать, кому стать холопом!

Как все удачно складывалось! Едигер — власти-гель с душою зайца, никогда не имел достойного войска и не умел воевать!

Покойный владетель Бухары хан Муртаза, да благословит Аллах его память, сказал Кучуму:

— Сын мой! Ступай в Сибирь и уничтожь предателей и воров из рода Махмета Табуйги! В этих негодяях уже нет благородной крови чингизидов. Они готовы служить кому угодно! Это не монголы, а недостойные кыпчаки! Их матери и бабки были из народа кыпчаков — потому и кровь у них изнежилась. Иди и вырежь их всех. И помни: никто не должен уйти от твоего благородного гнева и ярости.