Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Молотов cтр.№ 59

«Быков был в светлом пиджаке, в белой рубашке и галстуке с красно-желтыми квадратами. Темные брюки. Под глазами — темные круги усталости. Он не уселся за свой стол, но опять-таки, следуя чьей-то хорошей выучке, сел за стол совещаний, а мне указал место напротив. Слева помещался большой аквариум — черные камни и желтые плоские, крупные, как блюда, рыбы стояли в нем.

— Я много слышал о вас, Анатолий Петрович. Я внимательно слежу за вашей судьбой и хотел бы написать о вас книгу, — начал я. — Если, конечно, вы не будете возражать. Предваряя ваши вопросы, сразу скажу, что мне интересен более всего контраст между тем социальным классом, к которому вы принадлежали от рождения в простом городе Назарове, и тем местом под солнцем, которого вы добились. Вы стали сверхбогатым человеком, вас знает вся страна…

Где-то тут он меня перебил и увел инициативу. Он сказал, что вот сегодня беседовал с коллегой — депутатом Законодательного собрания, коммунистом, и пытался получить от него ответ, почему компартия не сплотит вокруг себя все силы общества, чтобы предотвратить окончательную гибель страны. Он звучал как патриот, как я сам в свое время в 1991–1993 годах в моих статьях на страницах «Советской России», этот Быков. Но он был свежий патриот, а я давний, потому я знал, что с коммунистами объединиться невозможно.

Я сказал ему, что объединяться надо, но КПРФ не способна объединить общество, коммунисты-зюгановцы понимают объединение как положение, при котором командуют и возглавляют они, а остальные силы безвозмездно трудятся на них.

Я сообщил ему, что написал 27 книг, и только одна из них — это портрет, это книга о Жириновском — «Лимонов против Жириновского», но Жирик мне откровенно не нравился. Вам я симпатизирую. По нескольким причинам. Ну, во-первых, я начинал свою жизнь в рабочем поселке, в пригороде Харькова… Во-вторых… (Я из вежливости не сказал ему, что в юности мечтал стать крупным бандитом, у нас в Салтовском поселке в пригороде Харькова была такая социальная мода — пацаны мечтали стать крупными бандюка-ми.) Во-вторых, я сохранил для себя… В-третьих, сказал я, у нас в России не о ком писать, у богатых отсутствует жест, порыв. Богатые просаживают деньги в казино, пьют коньяк по 10 тысяч долларов бутылка, но где жест? Что кому хорошего сделал Березовский? О политиках тоже нечего писать. Зюганов — серый. В прошлый мой приезд в Красноярск меня повели смотреть храм, построенный вами, Анатолий Петрович…

Тут я наконец коснулся живой его души под костюмом. Достал. Он сказал, что построил пять храмов: три православных, синагогу и достраивает мечеть. Что в Америке он общался с любавичскими евреями и вот построил в Красноярске синагогу. Его все спрашивают почему, не еврей ли он… Он никак не еврей, но ему хочется, чтоб все конфессии жили в мире, и он подает пример вот такого ровного отношения ко всем религиям и нациям. Иначе Россия развалится!

Меня предупредили, что он говорит плохо. Но он говорил хорошо! Может, ему не хватало актерских модуляций, подчеркивания, ударений, но в беседе двоих было достаточно и тех, что были. Тот, кто меня предупредил, очевидно, давно его не слышал.

Время от времени пищал селектор да неслышные ярко-желтые рыбы меняли положение в аквариуме. В первый момент встречи он сообщил, что у меня есть 20 минут, а мы сидели уже более получаса. Меня предупредили: «Вам придется говорить, а он будет молчать, слушать вас». Все происходило с точностью до наоборот. Анатолий Быков говорил, а Эдуард Лимонов пытался вставить слово. Лимонов хотел подчеркнуть общее происхождение, но о рабочем поселке он ничего не успел сказать, так же как и о своей книге на эту тему, о «Подростке Савенко». Писатель хотел сообщить ему детали своей биографии, чтобы стать ближе, расположить его. Но «бык» не давал вставить слово.

Возможно, он нуждался в ком-то, вот так вот пришедшем со стороны, чтобы выговориться. А вся его речь была только о храмах, которые он возвел, о госпитале, которому он только что дал один миллион рублей на оборудование, о людях, которые ему пишут, взывая о помощи. Ни слова о КрАЗе, ни слова об акциях, ни слова о тюрьме венгерской или красноярской. Ничего такого. Как позднее обнаружилось, в тот день, позже, у Быкова был назначен пересмотр дела в краевом суде. Вечером стало ясно, что краевой суд оставил в силе приговор районного суда: Быкова оставили на свободе. Интересно, что этот человек, олигарх, или кто там — «крестный отец», ни словом не упомянул ни о суде, ни о том, что, возможно, приговор краевого суда будет не в его пользу и ему придется опять отправиться в тюрьму. Хладнокровный, как хирург, он открывал перед писателем письма и зачитывал, копался в ранах жизни. А ему писали, как президенту, как имеющему возможность помочь, как хозяину, как батьке. Как человеку, о котором известно — этот Быков людям помогает.

Я вспомнил батьку Костенко, — рассказывает Эдуард Лимонов, — приднестровского комбата, убитого людьми Лебедя, вспомнил сцену в сарае, где он, сидя среди своих ребят, принимал население, вершил суд: приказывал дать бензину одному, чтоб отвезти жену в роддом, другого — бывшего полицая — приговаривал к высшей мере. Интересно, что судьба забросила меня тогда в 1992 году к Костенко, а теперь вот, спустя восемь лет, к Быкову. И Костенко был для Лебедя врагом, и Быков его злейший враг. И у меня есть все основания полагать, что в сентябре 1996 года меня зверски избили ногами в голову — люди Лебедя. С тех пор темные пятна и трещины на глазном яблоке не дают мне забыть Александра Иваныча.

Глядя на Быкова, я пытался обнаружить в нем что-то от гангстера. До визита к нему в одной газетке я вычитал следующее:

«В период с 1993 года по 1996 год в Красноярском крае были убиты 48 бизнесменов, связанных с торговлей алюминием, и 27 криминальных авторитетов, пытавшихся взять «алюминиевые» предприятия под свой контроль. Вряд ли человек, считающийся хозяином края, совсем ничего об этом не знает».

Интересно бы знать, что думают люди, обращающиеся к Быкову за помощью, о 48 бизнесменах и 27 криминальных авторитетах и их судьбе? Скорее всего, если людей спросить, они пробормочут: «Туда им и дорога, а вот Быков людям конкретно помогает. Дает. А кто у нас еще дает в России? Только отбирают».

Эдуард Лимонов точно говорит о закрытости своего собеседника. Кто такой вообще Быков? Пожалуй, это воплощение русской мечты, круто поднявшийся в девяностых, ставший одним из самых влиятельных политиков, но поглощенный термидором в большей степени, чем все остальные герои, так или иначе присутствующие в современном политическом и медиапространстве. И в девяностых Анатолий Быков был фигурой, как говорится, с репутацией. Пресса про него писала так: «Конечно, все знают, что он — Толя Быков, бывший бандит, руководитель группировки. Но никто его с пистолетом не видел, а про группировки слухов много ходит». Ну, и далее, в том же духе.

Родился будущий миллионер-предприниматель Анатолий Быков в захолустном райцентре Красноярского края Назарово. Еще в начальных классах он серьезно увлекся боксом. Чемпионом, правда, не стал, зато без проблем поступил на кафедру физвоспитания Красноярского педагогического института.

Стать тренером после получения диплома у Быкова не получилось. Поэтому он два года трудился на скромной должности учителя физкультуры в средней школе родного Назарова. Здесь о нем помнят: