На туманном Альбионе - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Марченко cтр.№ 20

– Так у нас чемпионат стартует четырнадцатого апреля! Это у вас тут, в Англии, круглый год играть можно, снег по праздникам видите, а у нас ещё сугробы по колено. Знаю, что Стрельцов тренируется в основе «Торпедо», прознал откуда-то, что ты за него слово замолвил, сказал: «Вот, даже олимпийские чемпионы за меня просят!»

– Кстати, пункт насчёт того, чтобы тебя отпускали на игры сборной страны – просьба её наставника Морозова, мы как-то сами не догадались. Мы с Николаем Петровичем кулуарно пообщались, говорит, есть у него на тебя виды. Просто с отъездом в Англию ты на какое-то время выпал из поля зрения тренеров сборной, не будут же они сюда летать специально смотреть игры с твоим участием, приходится довольствоваться статистическими выкладками и информацией из вторых рук. Вот и расскажу Петровичу, как ты здорово играешь.

Порадовав меня новостями, Ряшенцев улетел в Москву, а я снова окунулся в мир футбола и музыки, умудряясь сосуществовать в них, словно в параллельных вселенных. Роллинги на своих концертах уже вовсю исполняли песню «неудовлетворённого», а теперь я подсунул им новую вещицу – Can’t stop. RHCP ещё и в проекте нет, а их песня, по-моему, в репертуар The Rolling Stones впишется как нельзя лучше. В любом случае потенциальный хит.

Ну и о своём творчестве я не забывал. Вернее, наш с Роллингами продюсер, который за небольшую долю организовал мне в течение марта и апреля ещё восемь концертов, причём ставка моя постепенно росла и в итоге достигла 20 фунтов. После чего я заявил Эндрю, что хотел бы: а) набрать сессионных музыкантов, потому как бардовское исполнение мне уже наскучило и б) записать с этими музыкантами полноценный альбом. Говоря о бардах, я так и сказал – bardos, как звучит в оригинале на кельтском. Во всяком случае Олдхэм меня понял и пообещал подсуетиться с музыкантами.

Много времени у него это не заняло, для кастинга потенциальных новобранцев он на вечер арендовал клуб The Marquee, находящийся по соседству с уже знакомым мне Flamingo. На сцене и того и другого клуба с помощью Эндрю я уже засветился, причём The Marquee мне нравился больше, хотя я и сам не понимал, за счёт чего. Может, потому, что зал был почти в два раза просторнее.

И вот я и Эндрю сидим в зале, за специально поставленным к сцене столиком и экзаменуем претендентов на попадание в мой коллектив, который я уже решил назвать Sickle & Hammer, то есть в переводе «Серп и молот». Название я согласовывал опять же с Москвой через Федулова, причём не единожды. Разрешение получил, но с условием, что репертуар я должен буду в случае его изменения также согласовывать с загадочными членами худсовета, имён которых мне не смог назвать даже Федулов. Мол, я курьерской почтой отправляю ваши тексты в Москву, а уж с кем они там дела решают, не могу знать.

В общем, ровно в шесть вечера на сцену вышел первый претендент на участие в группе Sickle & hammer – высокий и тощий обладатель ярко-рыжей шевелюры, заявивший, что охренительно играет на гитаре. Для испытуемых у нас был приготовлен полный набор арендованных у Роллингов инструментов, но этот заявился со своей гитарой.

– Ну давай, сыграй нам что-нибудь, – предложил Олдхэм.

Да-а, учитывая, что я искал лидер-гитариста, намереваясь со своей гитарой вписаться в ритм-секцию и сделать упор на вокал, игра этого рыжего клоуна не выдерживала никакой критики даже по сравнению с моими, как я считал, скромными потугами. Хотя экспрессии у него было хоть отбавляй. Но лажал парень безбожно, пытаясь изобразить блюзовую фразу с вариациями.

– Спасибо, оставьте нам свой номер, мы с вами в случае чего созвонимся, – прервал я его выступление, и после того, как горе-музыкант исчез, повернулся к продюсеру: – Эндрю, а много у нас кандидатов на место лидер-гитариста?

– Человек пять, плюс трое басистов и двое барабанщиков. Даже один скрипач припёрся со своей скрипкой, хотя я его предупреждал, что скрипачи нам не нужны.

– Скрипач, говоришь? Хм, интересно… А можно его послушать прямо сейчас?

– Да как скажешь!

Эндрю скрылся за кулисами и вскоре вернулся, следом за ним на сцену тенью выскользнул неприметный молодой человек в круглых очках и со скрипичным футляром в руках. Молча поклонился и вопросительно посмотрел в нашу сторону.

– Привет, как тебя зовут?

– Юджин, – негромко представился парень. – Юджин О’Коннелл, выпускник Королевской академии музыки.

– Что ж, Юджин, давай посмотрим, что ты умеешь, – предложил я. – Сыграй для начала что-нибудь из классики.

Музыкант извлёк из кофра скрипку, закрепил её между плечом и подбородком, взмахнул смычком, и со сцены понеслись волшебные звуки интродукции и рондо-каприччиозо Сен-Санса. Я даже заслушался, честное слово. Эндрю, похоже, тоже понравилось виртуозное исполнение. Но мы всё же искали музыканта в рок-группу, поэтому он прервал затянувшийся сольный скрипичный концерт хлопками.

– Это здорово, но время дорого. Мог бы ты сыграть более современное произведение?

– А что именно?

– Ну, что-нибудь, неужели ничего не знаешь?

Парень оказался в небольшом замешательстве. Я решил прийти ему на помощь, поднялся на сцену и взял в руки уже подключённую к примочке гитару. Кстати, на Западе насобачились делать неплохие примочки, пожалуй, даже лучше тех, что я клепал в Москве. Сыграть сольную гитарную партию из песни «Я свободен» для меня самого было настоящим удовольствием. Выдав последнюю ноту, я вопросительно посмотрел на замершего рядом парня со скрипкой:

– Сможешь повторить?

– Попробую…

Оказалось, у этого скромняги ещё и хорошая память. Отыграл почти один в один, после чего мой вердикт был окончательным: для группы Sickle & Hammer этот скрипач подходит.

– Благодарю вас, сэр!

Ну вот и улыбнулся, а улыбка у парня приятная, располагающая. Эндрю не возражал, поэтому я записал телефон парня, который, как оказалось, жил с матерью-разведёнкой, и отправил его восвояси.

– Что ж, одного, хоть и внепланово, но нашли, – констатировал я. – Давай, Эндрю, загоняй следующего.

Поток конкурсантов иссяк к десяти вечера, и я, уставший, но довольный, подбил результат. На роль барабанщика мне виделся немолодой, чуть за сорок, музыкант, до этого ни в каких группах не игравший, барабаны были его хобби, а работал он… мясником на рынке «Боро». Звали этого волосатого здоровяка Джон «Гризли» Пэйтон. Прозвище Гризли, как он пояснил, ему дали на рынке, мол, такой же волосатый и здоровый. И правда здоровый, палочки в его руках казались игрушечными, но барабанил он весьма прилично, хорошо чувствовал такт, когда я взял гитару и попросил его поддержать ритм. Ударнику-самоучке я пообещал позвонить, как только группа решит собраться, ещё до того, как отправить его восвояси и прослушать последнего на сегодня конкурсанта: свой выбор я уже сделал.

С бас-гитаристом тоже определился. Люк Салливан вряд ли мог считаться виртуозом, однако выбирать особо было не из кого – помимо него на место в коллективе претендовали ещё двое, но их уровень оказался ещё ниже. Этот тоже был самоучкой, даже нот не знал, ну ничего, исполнение можно подтянуть, было бы желание. Да и к изучению нот парень с лысой, как коленка, головой обещал приступить немедленно.