"Гнуснейшие из гнусных" - читать онлайн книгу. Автор: Ежи Климковский cтр.№ 79

По вопросам политическим ни к какому согласию не пришли. Сикорский высказал Андерсу претензию по поводу его политики в Советском Союзе и вывода армии из СССР. Он подчеркнул, что именно это явилось главной причиной происшедшего позже разрыва отношений, за что ответственность несет Андерс, а также, разумеется, и Кот. Сикорского это очень волновало. Он говорил, что в результате этого престиж польского правительства на международной арене упал, и будет очень трудно договориться на мирной конференции, если до этого польско-советские отношения не будут нормализованы. Сикорский категорически запретил Андерсу в будущем вмешиваться в какие-либо политические дела. Отныне он должен был заниматься только войсками, их организацией и обучением — и ничем больше.

Решать политические вопросы на Ближнем и Среднем Востоке Сикорский поручил министру Ромеру, а общие проблемы большого значения отныне брал на себя. Андерс выслушивал эти замечания, как бедный студент. Желая, однако, хоть немного подсластить горькие пилюли, которых Андерсу пришлось столько проглотить в один прием, Сикорский подарил ему… свою книгу «Над Вислой и Вкрой».

Само собой разумеется, Андерс внутренне кипел, но чувствовал свое бессилие и вынужден был подавлять в себе огромную ненависть к Сикорскому.

Когда Сикорский находился в Ливане, у нас в армии очень активно комментировались различные его распоряжения. Наибольшее внимание привлекал факт снятия и перевода в резерв ряда генералов и полковников. Широко обсуждалось также назначение генерала Копаньского начальником штаба в Лондоне — вместо генерала Кшмецкого, а последнего — командиром 3-й дивизии. Распространялось множество слухов и об Андерсе — между прочим, поговаривали о том, что он будет снят.

В этот момент Андерс чувствовал себя одиноким и покинутым, против него выступили даже легионерские старейшины, возмущенные тем, что он не защитил их перед Сикорским. Лучший его приятель, Богуш, не знал, как себя вести в создавшейся обстановке, поскольку не мог предугадать, кто одержит верх. Он прикинулся больным и, на весь период пребывания Сикорского уйдя в тень, оставил Андерса в одиночестве.

Тогда Андерс решил сделать реверанс в сторону молодых. 27 июня, в день своих именин, когда мы его официально поздравляли, он, обратившись ко мне, выразил желание провести этот вечер у меня в полку. Меня это очень удивило.

В данном случае Андерс был заинтересован лишь в одном: показать, какие у него хорошие отношения с молодежью. Одновременно он хотел разузнать, о чем я разговаривал с Сикорским, зачем и в качестве кого еду в США. Вечер был неприятный. Чувствовалась искусственная и напряженная атмосфера. Разговор не клеился, на все вопросы я отвечал уклончиво. Я сказал, что лишь в Каире, куда меня вызывают, все окончательно выяснится. Через несколько часов Андерс от нас уехал, так и не узнав ничего конкретного.

После отдыха в Ливане Сикорский полетел в Каир, откуда должен был направиться уже в Лондон. В основном все было сделано и урегулировано. Только вопрос об Андерсе не был решен со всей ясностью и определенностью. Предстояла реорганизация командования армии: Сикорский принял решение отделить функции командующего армией от функций командира корпуса. А пока обе функции находились в руках Андерса. Сикорский поставил этот вопрос совершенно ясно и, обращаясь к Андерсу, сказал:

— Вы можете избрать либо то, либо другое: можете остаться командующим армией, тогда я назначу командира корпуса. Если же вы захотите стать командиром корпуса, я назначу командующего армией.

Ни один из вариантов Андерса не устраивал. Командующий армией по положению был выше, но он не имел солдат. Войска непосредственно подчинялись командиру корпуса, который по существу являлся хозяином положения. Андерс считал, что, если он оставить за собой должность командира корпуса, то есть фактического командира, ему придется в какой-то части отказаться от положения «вождя» в пользу командующего армией, что для него было неприемлемым. По мнению Андерса, никто кроме него не мог занимать высшей должности. Если бы он согласился остаться командующим армией, а Сикорский назначил кого-нибудь командиром корпуса, то Андерс фактически оказался бы командиром без войска, следовательно, был бы лишен силы, с чем он также категорически не мог примириться. Словом, ни одно из предложений Сикорского его не устраивало. Андерс хотел и впредь безраздельно властвовать в армии, совмещая функции командующего армией и командира корпуса и имея двух заместителей — одного по армии, другого по корпусу.

Между прочим, позже, уже после смерти Сикорского, этот замысел на некоторое время был осуществлен. А сейчас Сикорский не хотел на это соглашаться. Однако он уехал, так и не решив вопроса.

Окончательное решение он хотел принять уже в Лондоне. Андерс хорошо знал, что дело решится не так, как он хотел, он имел все основания полагать, что оно решится не в его пользу. Говорили, что Сикорский намерен даже совсем отозвать Андерса с Ближнего Востока, но приказ задерживается из-за отсутствия кандидата на его место.

Напряжение в отношениях между Андерсом и Сикорским за последнее время усилилось. Англичане едва сдерживали строптивого Андерса, заверяя его, что все будет как нельзя лучше.

Пока же Сикорский не произвел никаких изменений Андерс оставался на своей прежней должности. В отличие от санации, так много потерявшей из-за инспекции Сикорского на Ближний Восток, Андерс сохранил пока прежние позиции.

Перед отлетом Сикорский еще раз вызвал меня в Каир, чтобы дать окончательные инструкции относительно предстоящей мне работы в Вашингтоне. Разговор свидетельствовал о том, что, вопреки усилиям, не удалось добиться отмены решения о моем отъезде в США. Сикорский настоял на своем, ссылаясь на то, что я буду нужен в Америке для дела.

Он до сих пор не мог понять некоторых поступков англичан и поэтому в ходе беседы показал мне телеграмму, полученную от Черчилля несколько часов назад. Черчилль поздравлял его с победой на Среднем Востоке. Сикорский не мог понять, какую победу имел в виду Черчилль. Стоявший рядом полковник Марецкий был явно встревожен. В поздравлении было что-то, чего ни тот, ни другой не понимали. В той же телеграмме Черчилль просил Сикорского «немедленно возвратиться». В связи с этим Сикорский отказался от намерения поехать в Африку, где хотел ознакомиться с положением проживавших там в лагерях поляков, и решил возвратиться в Англию. Видимо, там его ожидали какие-то весьма важные дела, если его так срочно вызывали и даже заблаговременно предоставили в его распоряжение самолет. Он был очень раздражен по этому поводу, тем более что через несколько дней в Каир должен был прибыть заместитель министра иностранных дел СССР, с которым он хотел обсудить вопрос польско-советских отаошений. А телеграмма Черчилля срывала эту встречу.

Сикорский еще раз вернулся к вопросу о моем отъезде в США. Спрашивал, знаю ли я английский, а услышав, что нет, прикомандировал в мое распоряжение инженера Хрыневича в качестве переводчика. Я специально просил назначить именно Хрыневича, так как он знал не только английский язык, но и условия жизни в США. Он должен был сопровождать меня в пути в течение всего моего пребывания там. Хрыневич из солдат был произведен в подпоручики.