Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - читать онлайн книгу. Автор: Альбрехт Кессельринг cтр.№ 63

Я находился в передовом штабе генерала Шмальца из танковой дивизии «Герман Геринг», когда, к моему огромному облегчению, ко мне явился с докладом полковник Хайльман, командир 1-го парашютно-десантного полка, который я в глубине души уже списал со счетов. Парашютисты высадились перед британскими войсками, не вступив при этом в контакт с германскими частями ни на одном из флангов. В ходе боя они были окружены наступающими частями Монтгомери, но, к счастью, все же сумели прорваться к своим. Идея выброски десанта с воздуха в тылу британских войск была расценена как чрезмерно рискованная, поскольку тактический принцип, гласящий, что нельзя допускать слишком большого численного превосходства со стороны противника, сохранял свою актуальность даже для парашютистов. В то же время случайная высадка нашего воздушного десанта в нашем собственном тылу совершенно неожиданно позволила нам добиться успеха: когда вскоре там же высадились британские парашютисты, нам удалось их уничтожить. Этот наш весьма ограниченный успех в значительной степени расстроил план наступления Монтгомери.

В целом я был удовлетворен. Хубе был, что называется, человеком на своем месте. Ему помогал его блестящий начальник штаба фон Бонин. Меня, однако, беспокоила медлительность Верховного командования вермахта, которое все еще удерживало отдельные части 29-й панцер-гренадерской дивизии в Калабрии и слишком поздно ввело в действие в той же Калабрии 26-ю панцер-гренадерскую дивизию.

Хотя, как и на ранних фазах войны в Средиземноморье, руководство операциями формально находилось в руках итальянцев, на практике оно осуществлялось командованием 14-го танкового корпуса и командующим Южным фронтом. Наши совместные усилия, направленные на то, чтобы внешне все выглядело пристойно и взаимное уважение союзников друг к другу было сохранено, привели к тому, что на описываемом этапе нам удалось избежать личных раздоров с итальянцами. Что касается взаимоотношений с Хубе, то они были совершенно идеальными. Тот факт, что в течение долгого времени я был persona ingrata по той причине, что по собственной инициативе принял решение эвакуировать войска с Сицилии, не слишком меня волновал, поскольку с военной точки зрения эта операция была проведена успешно.

Хубе вывел свою дивизию из боя с исключительным искусством, до последнего момента сдерживая наступающего противника. То, как ему удалось переправить ее через пролив, стало завершающим штрихом в его замечательных действиях в качестве командира дивизии.

Остается лишь сказать, что при всех выпавших на его долю несчастьях командованию войск Оси невероятно повезло. Больше всего ему помогла методичность, с которой осуществляли наступательные действия войска альянса. Кроме того, концепция наступления, которой следовал противник, предоставляла нам достаточно большие возможности для противодействия. То, что он не провел крупномасштабной операции по блокированию острова и не нанес удара по побережью Калабрии, дало нам несколько недель, в течение которых мы смогли организовать оборону, располагая очень незначительными силами и средствами. Медленное продвижение наступающих войск противника и удивительное распыление его сил позволяли стягивать значительные подкрепления для обороны отдельных районов по мере того, как угроза им становилась реальной. То, что противник не сумел использовать последнюю возможность помешать германским войскам пересечь Мессинский пролив путем нанесения по ним мощных и тщательно скоординированных ударов с моря и с воздуха, было едва ли большим подарком с его стороны, чем то, что он не смог сразу же, 17 августа, также форсировать пролив и приступить к операции преследования. Несомненно, войскам обеих сторон досталось – им пришлось действовать с невероятным напряжением, под палящими лучами летнего солнца, в скалистых и почти лишенных растительности горных районах. Однако взятая альянсом передышка, которая продолжалась до 3 сентября и отнюдь не была продиктована обстановкой, также стала для Оси подарком.

Захват Сицилии противник осуществлял медленно, преодолевая глубоко эшелонированную оборону, при мощной поддержке корабельной артиллерии и авиации. Это означало, что еще не пришло время, когда нам следовало начать беспокоиться по поводу возможности проведения противником операций в районах, удаленных от военно-морских и военно-воздушных баз. Опасность скорее таилась в тех огромных количествах боеприпасов, техники и военного имущества, которые войска альянса могли расходовать практически без счета.

Уроки, полученные на Сицилии, привели меня к следующим выводам: глубоко эшелонированные оборонительные порядки являлись обязательным дополнением к береговым укреплениям, поскольку разрушительное воздействие огня корабельной артиллерии по находящимся на расстоянии прямой видимости фортификациям делало оборону «в линию» бесполезной. Несмотря на сокрушительное фиаско береговой обороны итальянцев, массированный огонь по наиболее уязвимым целям, другими словами, по разгружающимся транспортным судам, приближающимся к берегу десантным баржам и только что высадившейся живой силе противника был и остался лучшей оборонительной тактикой. При действиях в условиях глубоко эшелонированной обороны локальные резервы должны быть настолько сильными и располагаться так близко друг к другу, чтобы у них была возможность в случае необходимости нанести противнику ответный удар и выравнять положение. Части первого эшелона основных резервов нужно располагать как можно ближе к побережью, чтобы они могли в темное время суток выдвинуться как можно дальше вперед и в максимальной степени занять боевые позиции на линии фронта.

...

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Когда 31 января 1943 года итальянский маршал граф Кавальеро был смещен со своего поста, я, естественно, попросил Муссолини освободить меня от моих обязанностей командующего. Мы с Кавальеро были больше чем товарищами по оружию, и я думаю, что он разделял мои чувства. Я защищал Кавальеро и предупреждал Муссолини о возможных негативных последствиях замены его на Амброзио, которого в моем присутствии неоднократно резко критиковали итальянские офицеры и который, по моему мнению, не обладал способностями, необходимыми для командующего столь высокого уровня. Муссолини умолял меня забрать обратно мой рапорт, в очередной раз заверил меня в своем «братском доверии» по отношению ко мне и в стремлении к более тесному личному сотрудничеству в будущем. К сожалению, должен признаться, что, вопреки доводам рассудка, я дал ему себя уговорить.

Изменения в атмосфере, царившей в итальянском Верховном командовании, я почувствовал сразу же. Я отказался от предложения Амброзио возглавить командование всеми войсками Оси в Тунисе, предположив, что он просто хочет избавиться от меня как от неприятного и авторитарного немецкого командира и наблюдателя, а также лишить меня моего влияния в Риме. Договоренность, согласно которой ни один приказ не мог быть издан без моего одобрения, оставалась в силе. Реализовывать ее было нетрудно, поскольку большинство приказов разрабатывалось и составлялось моими штабными работниками или офицерами связи. Несмотря на временами невыносимое высокомерие Амброзио, я сохранял лояльность по отношению к нему. Единственным изменением обычной процедуры с моей стороны стало то, что я прекратил лично бывать на совещаниях и стал отправлять туда в качестве своего представителя моего начальника штаба. С Муссолини я теперь встречался лишь изредка, да и то только для обсуждения самых неотложных вопросов. Поначалу я думал, что неприкрытая враждебность Амброзио по отношению ко мне вызвана чувством соперничества, но вскоре произошел целый ряд событий, после которых стало ясно, что он стремится к изменению существующей системы, а возможно, и к чему-то гораздо большему. Поскольку адмирал Риккарди и генерал Фужье остались на своих постах командующих соответственно военно-морскими и военно-воздушными силами Италии, а новый командующий сухопутными войсками, генерал Рози, был хорошо воспитанным и порядочным человеком и держался по отношению ко мне по-дружески, я честно попытался преодолеть мое недоверие к Амброзио, исходя из абсолютного взаимного доверия, существовавшего между Муссолини и мной. Мои изначальные опасения по поводу того, что, заменяя Кавальеро на Амброзио, Муссолини сам роет себе могилу, на какое-то время рассеялись в результате изменений в правительстве, происшедших 8 февраля 1943 года. В то время ни я, ни наш посол фон Макенсен, ни наш военный атташе фон Рннтелен не верили в наличие непосредственной угрозы существующему режиму [14] . 24 июля даже Муссолини все еще чувствовал себя крепко сидящим в седле.