1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Кершоу cтр.№ 108

«Тяжелое впечатление производят крайне слабо охраняемые колонны в десятки тысяч русских пленных, тянущиеся пешим маршем в направлении Смоленска. Будто живые покойники, бредут эти несчастные, изможденные голодом люди по дорогам. Многие так и гибнут на них, от голода и потери сил».

Русский солдат — подлинная загадка. Несмотря на все невзгоды, порождаемые тоталитарным режимом, он готов был героически защищать этот режим.

Стремительное наступление немцев сметало все на своем пути, вермахт занимал город за городом. 3-я танковая группа продвинулась дальше всех — на целых 400 километров, тогда как 9-я армия на марше одолела всего 220 километров. Александр Игоревич Кристаков мирно жил в деревушке под Вязьмой. У них было небольшое хозяйство — гуси, куры, пара свиней и корова. Затем им приказали перегнать домашнюю скотину в колхоз в Горках. «Немецкие самолеты, — по словам Кристакова, — все время атаковали нас с малых высот». Кристакову удалось уцелеть, и он, вернувшись в родное село в начале октября, пережил страшные дни. «Всех кур и гусей немцы отбирали, чтобы самим сожрать», — рассказывает он. А коровы их семья лишилась на следующий год. На следующий день после того, как советские войска освободили их деревню, Кристаков случайно наступил на мину и в результате взрыва ослеп.

15 октября немцы вышли к Ржеву. «Я тогда потеряла работу», — вспоминает бывшая почтовая служащая, называющая себя Татьяной Григорьевной. Это был для нее тяжкий удар — не на что стало жить. Ее второй муж погиб под Ленинградом. «И вот я застряла здесь с четырьмя детьми на руках, а есть нечего». Осенью 1941 года Татьяне Григорьевне было 33 года. Немецкую оккупацию они пересидели в подвале. А за четыре дня до прихода немцев Ржев бомбили. «Такой ужас! — пишет Нина Семеновна в своем дневнике. — Что же будет дальше?» И ночью уснуть было нельзя. Гестаповцы постоянно стучались, задавали одни и те же вопросы: «Где коммунисты? Где они прячутся?» Один офицер, стоявший на квартире неподалеку, все время хвастал — мол, Москву и Ленинград давно взяли. «Я ничего ему не отвечала, я ему не поверила». Нина Семеновна так и не дожила до прихода советских войск, она погибла от голода в оккупации, потому что немцы конфисковали все имевшиеся у нее продукты.

Калинин пал 14 октября 1941 года. Николай Антонович Шушлаков рассказывает: «Немцы, когда пришли, разрешили жителям города в течение пяти дней грабить все, что попадется. И вдобавок освободили из тюрем всех уголовников, чтобы и те могли вдоволь поворовать». Две недели спустя Александра Жолова и ее подруга Любовь Карализова пришли в город. «Боже мой, что мы там увидели!» — невольно восклицает она. Женщина хоть и прожила в Калинине всю жизнь, «но не могла узнать родного города». Повсюду были одни развалины, застывшие на рельсах трамваи с выбитыми стеклами, воронки от бомб и снарядов. Электроэнергии в городе не было. Около трамвайного парка они увидели немецкие танки. Солдаты со смехом и шутками разбивали на части статую Ленина на площади. А на пьедестале, где раньше стоял памятник Ленину, красовался огромный флаг со свастикой. Когда на следующий день какой-то молодой человек попытался этот флаг сорвать, его поймали и повесили вниз головой у того же пьедестала. «Двое суток спустя он умер, — продолжает Жолова, — но это лишь укрепило нашу решимость бороться с ними».

С начала октября и в ноябре самолеты люфтваффе постоянно атаковали транспортные узлы, военные и промышленные объекты, расположенные вокруг Москвы. Работница одной из фабрик Наталья Павличева помнит, как почти каждую ночь выла сирена воздушной тревоги. Им приходилось дежурить на крышах.

«И вот группу наших, таких же, как я, девчонок, послали на крыши сбрасывать зажигалки. Мы и сбрасывали их, если они попадали на крышу. Страшно было, конечно, тебе ведь всего 17, но привыкаешь в конце концов».

Рассказывая все это, Анастасия Егорова темпераментно жестикулировала.

«Конечно, нам было страшно. Упадет эта зажигалка, фосфор горит, разбрасывая искры, а тебе тут же надо подбежать, ухватить ее щипцами и бросить вниз. А искры летят во все стороны, обжечься ничего не стоит. Но мы потом пообвыклись, даже руками в перчатках хватали их за корпус и тут же совали в ведро с водой».

С падением Калуги 13 октября и Калинина 14 октября немцы существенно приблизились к Москве на северном и южном направлениях. Слабая линия обороны от Волоколамска до Малоярославца и Можайска оказалась в нескольких местах прорвана. Но в Москве ни о чем не знали. Актриса Мария Миронова вспоминает, как они «все время слушали радио, подробно обсуждая все новости». Вся жизнь была сосредоточена на этом. «Тревожное это было время, причем для всех, даже для самых знаменитых актеров». Рабочие на заводах спали прямо у станков, отстояв 12-часовой рабочий день. Шестнадцатилетняя Наталья Жирова, изготовлявшая части для снарядов «катюш», вспоминает: «Нам часто казалось, что Москва окружена, и поэтому мы даже не ходили домой после работы».

ЦК партии и Государственный комитет обороны приняли решение об эвакуации части госучреждений, включая дипломатические миссии, в расположенный на Волге Куйбышев, в 850 километрах от Москвы. Операция эта началась в ночь с 15 на 16 октября 1941 года. На железнодорожных вокзалах происходило настоящее столпотворение, нередко людей затаптывали насмерть. В городе началась паника, имелись случаи мародерства. В середине октября 1941 года коммунистический режим находился на грани падения. Представители властей пытались покинуть город, прихватив с собой нажитое, на восточных окраинах Москвы происходили дорожные заторы. Циркулировали слухи, что вопрос о сдаче столицы — дело решенное. Все учреждения и промышленные предприятия столицы не работали. Желающие во что бы то ни стало покинуть Москву буквально атаковали немногочисленные поезда.

«16 октября был страшный день в Москве, — вспоминает журналист Малюхин, переживший панику на Казанском вокзале столицы. — Составы были сформированы не из обычных пассажирских вагонов, а из товарных и вагонов метро», — вспоминает он. Поезда следовали только в одном направлении — на восток, отправлялись хаотически, следуя вопреки всем мерам безопасности один за одним, чуть ли не вплотную друг к другу, в пределах видимости». Из мавзолея на Красной площади было эвакуировано в безопасное место мумифицированное тело Ленина. Но сам Сталин оставался в Москве. И это сыграло стабилизирующую роль. Гавриил Темкин, участвовавший в рытье противотанковых рвов, рассказывал, что слух о том, что Москву собираются сдать, катастрофически подорвал боевой дух членов их бригады. «Всем вдруг стало все равно», — уточняет он. Какой смысл было тратить силы на возведение оборонительных рубежей? Политрук, попытавшийся было вразумить рабочих, призвать их продолжать работу, понял, что ничего у него не выйдет, и украдкой исчез в неизвестном направлении. Тем временем значительно похолодало. У Темкина украли нижнее белье, подметка на сапоге отвалилась, и молодой человек вдруг почти физически ощутил, что шансы уцелеть стремительно уменьшаются.

19 октября генерал Жуков объявил в Москве осадное положение ^[58]. В городе начали действовать законы военного времени, включая комендантский час и расстрел на месте всех преступных элементов. Прорыв немцами можайской линии обороны между Калинином и Калугой и, кроме того, в районе Наро-Фоминска создал серьезную угрозу для Москвы. Жуков у стен столицы принимал те же меры, что и раньше под Ленинградом. Он распорядился эшелонировать оборону в глубину, перекрыть все важные подходы к столице. Срочно проводились инженерные работы по возведению дополнительных укреплений и противотанковых заграждений на всех участках вероятного наступления немцев. Для проведения упомянутых работ были мобилизованы 70 000 учащихся московских школ и 30 000 заводских рабочих, вооруженных лопатами и кирками. Вера Евсикова вспоминает: