Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Керстен cтр.№ 88

Но чтобы германский идеал снова овладел душой и разумом немецкого народа, было недостаточно; Гиммлер хотел, чтобы этот идеал проявился в физических чертах людей и чтобы согласно закону Менделя возродился первоначальный тип германца со светлыми волосами и голубыми глазами. Все СС должны были состоять из светловолосых людей: Гиммлер хотел, чтобы его окружали только высокие голубоглазые блондины. Секретарши для отделов СС с целью поощрения браков между соответствующими парами также подбирались в соответствии с этим стандартом. После окончательной победы Гиммлер намеревался оставить на всех важных должностях лишь блондинов, а его люди из СС получали бы разрешение на брак лишь в том случае, если бы их избранницы были светловолосыми и голубоглазыми.

Гиммлер говорил мне, что вычислил, исходя из закона Менделя: если проводить такую политику в течение 120 лет, то немцы вновь приобретут истинно германский облик; история будет благодарна ему за это, и через тысячу лет дело его жизни станет цениться так же высоко, как дела короля Генриха I – в настоящее время. По представлениям Гиммлера, Великий Германский рейх стал бы вечным лишь в том случае, если немецкую кровь очистить от всех чужеродных элементов. Для Гиммлера темные глаза и волосы были не более чем внешними признаками неполноценности; с другой стороны, голубым глазам он всегда доверял. Гиммлер рассматривал историю Европы как вечную борьбу между неполноценными темноволосыми расами и светловолосой германской расой господ.

Этой теории резко противоречили темные глаза и волосы баварцев. Гиммлер преодолевал это затруднение, утверждая, что искренняя поддержка, оказанная баварцами Гитлеру при борьбе за власть, свидетельствует об их германских настроениях и германском складе ума. Кроме того, лучшие баварцы попали в СС и женились на светловолосых женщинах. В следующем поколении, возможно, баварцы будут выглядеть точно так же, как остальные немцы.

Гиммлер порой очень серьезно утверждал, что человек со светлыми волосами и голубыми глазами не способен на такие же дурные поступки, как человек темноволосый и темноглазый; он никогда не наказывал светловолосых голубоглазых служащих СС так же сурово, как темноволосых. В подобных случаях он всегда требовал, чтобы ему принесли фотографию соответствующего человека; точно так же он поступал, когда вставал вопрос о помиловании заключенных. Если приходилось выбирать, кого из узников освободить, Гиммлер неизменно отдавал предпочтение голубоглазым блондинам. Мерзавцы со светлыми волосами и голубыми глазами с огромным мастерством пользовались этой слабостью Гиммлера.

Такое отношение и его последствия приводили к постоянным битвам Гиммлера с самим собой. Он защищал германский расовый тип, однако его собственный круглый череп был очень далек от нордического. Гиммлер всецело стоял за спорт и атлетические достижения, но сам не отличался ни гибкостью, ни подвижностью. Было очень забавно наблюдать, как он старается приспособиться к собственным правилам. Брандт со смехом рассказывал мне, с каким трудом Гиммлер пытался получить спортивный разряд в забеге на одну милю, о его попытках плавать и какие коленца он выделывал, вставая на лыжи – в последние годы он очень старался научиться ездить на них. Далее, Гиммлер утверждал, что истинный германец никогда не болеет, и тем сильнее страдал от жестоких желудочных колик, едва не лишавших его сознания. Он требовал, чтобы каждый член СС не делал себе ни малейших поблажек, но сам порой совершенно раскисал от фурункула на шее или же, заболев гриппом, сбегал из своей штаб-квартиры лечиться в Хохенлихен.

Гиммлер был баварцем, но горячо преклонялся перед прусскими королями, особенно перед Фридрихом Великим и Фридрихом-Вильгельмом I, королем-солдатом, который хотел расстрелять собственного сына, поскольку тот не подчинялся ему как солдат. Гиммлер в своих речах постоянно ссылался на такую прусскую суровость как на пример для подражания. Снисходительно относясь к оплошностям в повседневной деятельности, он неизменно прибегал к безжалостным наказаниям, когда под угрозу ставилось исполнение конкретных приказов. Он вынес смертный приговор Коху, коменданту лагеря Бухенвальд, за коррупцию и издевательства над заключенными, несмотря на то что этот человек был штандартенфюрером СС и обладателем золотого партийного значка: «Любой, кто ставит себя вне рамок сообщества, причиняя ненужные страдания, должен быть безжалостно наказан». Он даже был вынужден расстрелять своего племянника: того неоднократно и решительно предупреждали, а затем и наказали, но он все равно не оставлял своих гомосексуальных склонностей, которые, по мнению Гиммлера, подрывали нравственность в стране.

Гиммлер утверждал, что офицер ваффен-СС должен сочетать в своем лице железную дисциплину и величайшую боеспособность со всесторонним образованием и исключительными расовыми качествами; его достижения должны превышать достижения офицера вермахта. Гиммлеру хотелось стать главнокомандующим ваффен-СС, но фактически он был их идеологом и начальником вооружения, неукоснительно снабжая их оружием, обмундированием и боеприпасами. Гиммлер сам питал известные военные амбиции: почему бы ему не повторить в малом масштабе достижения фюрера? Его школьные друзья говорили, что у него всегда было два увлечения – военное дело и преступность. Гиммлер отрицал это, но ему действительно польстило, когда его назначили главнокомандующим Резервной армией после покушения на жизнь Гитлера. Он получил командование группой армий «Висла» – несомненно, в результате интриг Бормана и его окружения, которые задались целью продемонстрировать его некомпетентность и лишить его расположения Гитлера; но он, конечно, никогда бы не согласился на эту должность, если бы не мечты о военной славе, оказывавшие на него подспудное воздействие.

Слово Гитлера было законом для Гиммлера, стоявшим превыше всех его собственных идей и распоряжений; когда Гитлер говорил, Гиммлер сразу же забывал о собственных убеждениях. Он рассматривал приказы Гитлера как решения вождя германской расы, обязательные для исполнения, – как требования иного, высшего мира. Они даже заключали в себе божественную силу. Ему было очевидно, что Гитлер находится в тесных отношениях с этим иным миром, будучи наделен особым даром истолкования его посланий и выполняя их. Фраза «фюрер всегда прав» имела для Гиммлера мистический смысл. Гиммлер расстрелял бы родного брата и без колебаний застрелился бы сам, если бы фюрер приказал это. Ведь Гитлер, будучи фюрером Великого Германского рейха, должен знать, почему он принимает именно те, а не другие решения, пусть сам Гиммлер не мог их понять или считал их ошибочными – в последнем случае это можно было объяснить лишь нехваткой проницательности у самого Гиммлера. Гиммлер становился мистическим орудием высшей власти, от которой исходили приказы фюрера.

Эсэсовцы на своих ремнях несли девиз: «Моя честь – моя верность». Так выражалась их абсолютная преданность своему фюреру Адольфу Гитлеру, поскольку охранные отряды (СС) считали себя его личными телохранителями. Эта клятва, которую приносили телохранители Гитлера во время борьбы за власть, стала девизом СС. Но такая верность была просто верностью одному человеку. Гиммлер ничего не знал о второй стороне верности, о доверии между хозяином и слугой, которая представляла собой сущность старонемецких феодальных государств, чья история оставила нам поразительные примеры такой верности. Едва Гитлер выказывал недовольство кем-либо из вождей СС, подчиненных Гиммлеру, последний немедленно сдавался: ему не хватало силы воли, чтобы защитить своего человека, хотя он ясно понимал, что поступает несправедливо. Брандт мог рассказать мне о множестве подобных возмутительных случаев. Он называл это принципом «диктатуры, смягченной преданностью». Гиммлер никогда не мог настоять на своем, даже в практических дискуссиях, посвященных важным вопросам внутренней политики.