Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 48

Два раза в год приходит теплоход с запасами провианта. А затем месяцами не увидишь другого белого человека. Пока в один прекрасный день с тревогой не сообщат с наблюдательного поста о первых потоках пыли на горизонте и по дюнам – значит, мягко ступают верблюды. Иногда это бывает лейтенант, иногда капитан. В последний раз, к вечному позору сержанта, капитан гибко спрыгнул со своего седла и вытер пот со лба, чтобы услышать отвратительные новости: «О, мой капитан, это ужасно! Мне нечего вам предложить. Все выпито». Подвал был сух, они выпили все вино, даже выкурили табак. Это так угнетающе подействовало на сержанта, что он написал рапорт о своей отставке.

На сей раз им повезло. Подвал переполняли сокровища. Любовно, словно откупоривал самое благородное из старых вин, сержант разлил драгоценные запасы своего гостеприимства. Гости из Франции! Какой подарок небес! В тот вечер, как только солнце скрылось в ореоле скрытой славы, они болтали и болтали. И сержант, служивший далеко от дома так долго, неспособный, подобно другим, трепаться о блондинках из Шавиль или брюнетках из Буржан-Бресс, говорил с определенной нежностью о тех, кто раз или два раза в год нарушал его одиночество на одну расточительную ночь. «Как сказал мне лейтенант… Как сказал мне капитан…»

Гостям были выданы одеяла, но они расположились на песке, не пожелав спать с остальными внутри форта. Среди ночи они были разбужены всепроникающим холодом пустыни, достаточно сильным, чтобы дать почувствовать прозрачность одеял. В то время как сержант дремал в помещении внизу, все три пилота просидели остаток ночи на террасе наверху. Небо было осыпано звездами, многие из которых Сент-Экзюпери никогда не видел прежде и не знал их названий. Он смотрел в новое небо – с Большой Медведицей, спрятавшейся в углу небес. И там, в созвездии Тельца, мерцала звезда, к которой с головокружительной скоростью мчалась Земля. Пока они болтали, три звезды в ночи тихо упали вниз. Три быстроногих звезды… бесшумно украденных прежде, чем спящий сержант смог бы поймать их. Сент-Экзюпери испытал столь сильное впечатление, что загадал три желания, будто только что увидел первую четверть луны. Первое – чтобы эта наполненная звездами ночь длилась тысячелетия. Второе – чтобы его желание услышали. А третье… третье… касалось всех женщин, чтобы они были чуткими!

* * *

Получая удовольствие от блестящих рассказов Сент-Экзюпери и его неожиданно мастерской игры в карты, товарищи по пилотному цеху не могли не заметить его склонности к мечтательности и некоторой заторможенности в отношении механических объектов, источников опасности – например, двигателя. Подтверждений невнимательности ждать долго не приходилось. На следующее утро коллеги Антуана начали готовить к запуску двигатель «бреге» Гийоме. После прохладной ночи в цилиндрах появился конденсат, и требовалось много раз провернуть пропеллер, чтобы просушить их. Работу следовало выполнить вручную, так как «бреге» не имел никаких стартеров, и Ригель с Гийоме скоро взмокли от провертывания большого деревянного винта. «Контакт!» – кричали они, когда пропеллер занимал вертикальное положение, а Сент-Экзюпери, сидевший в кабине (для собственной безопасности), включал зажигание. Лопасти устремлялись вниз с покашливанием двигателя, а пилоты следом кричали: «Глуши!» – если ничего не получилось. Процесс следовало монотонно повторить, чтобы снова наполнить цилиндры горючей смесью… «Контакт! Крути… Глуши!.. Крути… От винта… Контакт! Крути…» – пока, внезапно взревев, двигатель не задрожал от избытка сил. Гийоме и Ригель проворно отбежали в сторону, после чего Сент-Экзюпери, чьи помыслы витали где-то далеко, выключил зажигание, как он делал это неоднократно прежде. Можно себе представить гром проклятий в тишине пустыни, которые последовали за этим… Но позже они все смеялись над его хронической рассеянностью. Это стало любимой притчей для пилотов на маршруте, одной из первых среди множества «анекдотичных историй о Сент-Эксе».

* * *

Дакар, вслед за первым волнующим знакомством с пустыней, вселил мрачное разочарование. После Сен-Луи-дю-Сенегаль, где оранжевые дюны пустыни Сахара сменялись буйной растительностью садов и набережных водоемов Центральной Африки, забитыми челноками и черными гребцами, пейзаж здесь был более сухой, более плодородный и, в какой-то степени, более обжитой, но вызвал у Сент-Экзюпери меньше восхищения. Конечной целью маршрута был Дакар, столица французской Западной Африки, где типично провинциальная французская колония возвеличилась над многочисленным африканским обществом. За четыре года произошла радикальная перемена в отношениях с губернатором, который в 1923 году отказался пошевелить пальцем ради помощи первой исследовательской миссии Латекоэра на том основании, что не уполномочен поощрять «спортивные достижения». В том, что эти летчики были спортсменами, не существовало и тени сомнения, они были даже слегка сумасшедшими, раз летали с еженедельной почтой, независимо от погоды и даже в те четыре изобилующих штормами летних месяца, когда пилоты французской армии предпочитали повесить свои мокрые плащи и шлемы в вестибюле и отсидеться в теплой компании в клубе. Но местным жителям не потребовалось много времени, чтобы оценить выгоды от железных коней Дора, чьи «спортивные выкрутасы» губернатор не имел полномочий поддерживать: люди могли теперь писать домой и получать ответ через каждые две недели вместо полутора месяцев. Вокруг новых героев засиял ореол восхищения, эти «рыцари воздуха» привлекали к себе все больше внимания. Особенно для парня с фамилией Сент-Экзюпери открылись все двери. Он написал домой матери: «Я был принят почти всюду, меня даже приглашали танцевать! Следовало сбежать в Сенегал, чтобы выйти в свет».

Именно в кафе с танцами, куда часто заходили пилоты Латекоэра, Ноэль Гийоме (жена его друга Анри) впервые встретила Сент-Экзюпери. Он танцевал с девушкой на целую голову ниже его. На его лице блуждала радостная улыбка, столь гордая, будто он вышел из государственного забвения. При этом Антуан постоянно наступал с ловкостью медведя на развязанный шнурок. Он повторял движения, только чтобы быть «одним из обычных парней» и не скучать на вечеринке. Сент-Экзюпери отлично знал свои диковинные размеры и не получал особенного удовольствия от танцев – «спорта для жиголо», как он их иногда называл.

Нескольких недель такого времяпрепровождения было достаточно, чтобы испытать глубокое отвращение ко всему. Он пробовал, в целом не очень успешно, скрывать это от своих компаньонов. Они уже привыкли к его капризам и не были очень удивлены, увидев его однажды вечером в дакарском ночном клубе в обнимку с томами «Диалогов» Платона, равнодушного к звукам оркестра. «В этом весь Сент-Экс!» – поговаривали они, загадочно перемигиваясь, словно зная, что можно ожидать от интеллектуала, бывшего определенно «оригиналом». Настроение менялось у него внезапно, и затем Антуан ничего не мог поделать, как только опустить занавес, отгородив себя от внешнего мира. «Люди здесь как рыбы на берегу, – жаловался он матери, – они не думают ни о чем, и не грустны, и не счастливы. Сенегал просто освободил их от самих себя». Кое-кого он порицал еще откровеннее, называя «свалкой хлама» со всего Сенегала и Дакара, которые он прозвал «наиболее неприятными из предместий метрополии». Все столь безвкусно, второразрядно, банально… Каждый столь бесцеремонен и бесстыден, обращаясь к неграм со снисходительным «ты», отчего негра бросает в дрожь… Прозябающие на фоне рекламных объявлений Дюбоне… И – о, эта невыносимая безродность! – назначение друг другу свиданий в кошкином доме! «И это все вокруг меня, познавшего коварство людское, способного разобраться в человеке, лишь оставшись с ним наедине!» – так Сент-Экс писал Шарлю Саллю.