Антуан Де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - читать онлайн книгу. Автор: Куртис Кейт cтр.№ 179

У Шассе создалось впечатление, словно его знаменитый гость просто прилетел в Марракеш отдохнуть на неделю, и Сент-Экзюпери, очевидно, ничего не имел против: все выглядело именно как приезд для непродолжительного отдыха. Его задача состояла прежде всего в том, чтобы услышать и рассказать, и он ни разу не проговорился никому о том, не поручал ли ему чего-нибудь Жиро ни официально, ни конфиденциально. Но в Касабланке, где он отыскал своего старого друга Анри Конта, Антуан проявил меньше скрытности. Там, как и в Марракеше, большая часть офицеров целиком доверяла Жиро. Сторонники Де Голля, однако, развернули активную пропаганду, изо всех сил старались переманить солдат из регулярных армейских единиц и рекрутировали в свои ряды молодых юношей, сумевших тайком выбраться из Франции. Конт наблюдал, как эмиссары-голлисты обрабатывали двух его племянников, и разделял негодование Сент-Экзюпери по поводу этих бесстыдных попыток создать «подлинную» армию под предлогом избавления от первородного греха петенизма и коварного разложения духа, заставлявшего войска проявлять лояльность к Жиро.

На обратном пути Сент-Экзюпери сделал небольшой крюк через Аджуду, близ алжирской границы, куда перебазировалась из Лагуа его бывшая эскадрилья «Аш». Здесь, согласно журналу вылетов, он провел вечер 26 мая и до того, как отправился спать, несколько часов подряд поражал своих друзей-пилотов карточными фокусами. На следующее утро он прилетел на аэродром Ла-Сениа, около Орана, где состоялась его мимолетная встреча с бывшим штурманом Мермоза Жаном Дабри. На перелете до Алжира его «симун», это заметно потрепанное «такси», принялся яростно дрожать, и в какой-то момент Сент-Экс испугался, как бы крылья не треснули прямо в воздухе. «Старина, – описывал он потом свои ощущения доктору Пелисье, – я никогда ничего подобного не видел. Я действительно испугался». Но техника перестала неистовствовать как раз вовремя, и Антуан благополучно приземлился в Мезон-Бланш и даже смог попасть на обед на роскошной вилле Анны Эргон-Дежардан. На вилле его ждал сюрприз в виде Андре Жида, только-только прилетевшего тем утром из Туниса.

Когда Сент-Экзюпери позвонил в Летний дворец и сообщил Жиро о своем возвращении, его пригласили на очередной завтрак. Этот, похоже, прошел в более узком кругу, чем первый, поскольку Шамбре там не присутствовал. Сент-Экс, не теряя времени, выразил свое негодование по поводу того, что в Касабланке фактически повторяется «подстрекательство к дезертирству», которому он стал свидетелем в Нью-Йорке в случае с кораблем «Ришелье».

«Ешьте», – сказал Жиро, кивая на хлеб и джем, к которым его гость, пытаясь обо всем рассказать, едва прикоснулся. Между глотками Сент-Экс продолжал свой полный пессимизма доклад, предостерегая генерала от худшего исхода, если подобным методам голлистов не противостоять, пока наконец Жиро не остановил его: «Достаточно! Вы можете положиться на того, кто убежал из Кенингштайна».

Когда Леон Ванселиус прибыл в Алжир через три месяца, Сент-Экзюпери поведал ему даже более драматичную историю о том, как закончился тот завтрак. Согласно этой версии он закончил свой доклад Жиро словами: «Если генерал Де Голль прибудет сюда, с вами покончено. Вы никогда не осуществите свою мечту. Никогда не вступите в Мец» (город, где Жиро занимал пост военного губернатора и который он намеревался освободить во главе своего войска). Этого Жиро не смог вынести и, нетерпеливо бросив салфетку на стол, воскликнул: «Почему бы вам просто не назвать меня идиотом, Сент-Экс?!»

Сент-Экзюпери пришлось ждать еще одну неделю, пока утрясались последние формальности, особенно тяжелую неделю, отмеченную самым пиком взлета карьеры Жиро и началом ее заката. Алжир кишел летчиками и армейскими офицерами, среди них было много знакомых Сент-Экса. От них к нему стекалась информация о разжигавшейся вражде, уже начинавшей разрывать Алжир на части. В Алжир примерно тогда же, когда и Сент-Экс, прибыл генерал Одик, и его, как и Шамбре, тут же определили в штаб Жиро. Там же жил и Роже де Синети, двоюродный брат красавицы Одетты, за которой Сент-Экзюпери ухаживал в шато Пассе. Это на его вилле в Борж-эль-Амин, в предместьях Алжира, заместители Роберта Мэрфи, Кеннет Пендар, Джон Бойд и Феликс Коул, установили радиопередатчик, готовясь к высадке в Северной Африке. И еще майор Оливье Мартен, участник делегации французских военно-воздушных сил в Лондоне, которого британцы посадили под домашний арест за отказ присоединиться к Де Голлю. Он с тех пор присоединился к штабу Марселя Пейрутона, генерал-губернатора Алжира, в ком Сент-Экс, кажется, находил до удивления родственную душу и чьим обществом дорожил особо. (Впрочем, их симпатия была, очевидно, взаимной.)

Сент-Экзюпери еще не покидал Алжира, когда Де Голль прилетел туда в воскресенье, 30 мая, и тотчас же подтвердились самые худшие предсказания Антуана. Едва лидер «Свободной Франции» успел обменяться рукопожатиями с Жиро на летном поле, как заявил тоном, не допускающим никаких возражений: «Мне нужна голова Одика». Жиро планировал сделать Одика одним из шести членов «Освободительного комитета», образованного в Алжире, но Де Голль твердо намеревался избавиться от человека, которого он стремился арестовать еще в Лондоне.

Разница между двумя французскими лидерами сразу же бросалась в глаза. В отличие от Жиро, чьи отъезды и приезды, да и передвижения по городу оставались незамеченными, поскольку он повсюду перемещался на транспортном средстве, которое было «непретенциозным и столь французским, совсем как парижское такси» (если цитировать Кеннета Пендара), Де Голль с помпой отправился на Форум возложить венок у Монумента павшим. Несколько тысяч голлистов мобилизовали по этому случаю (возможно, столько всего собралось их в Алжире того периода), и их активность вылилась не только в раздачу значков и фотографий генерала. Одик, бродивший вокруг площади в штатском, внезапно оказался окруженным тремя или четырьмя голлистами, засовывавшими ему в руки банкноты. «На, возьми это и покажи немного энтузиазма!» Генерал отклонил предложение, но после этого не слишком удивлялся, слыша, как толпа принимается энергично скандировать: «Наш вождь – Де Голль!» – подчиняясь не совсем стихийному порыву. Удовлетворенный столь гладко организованным «триумфом», Де Голль сел в автомобиль и горделиво вернулся в свою виллу на холме, в сопровождении шумного эскорта из мотоциклов (к этому Жиро вообще никогда не прибегал).

То, в чем Сент-Экзюпери (как и Шамбре, Одик и другие) безуспешно пытался уверить Жиро, теперь стало осуществляться. Искры полетели на первом же заседании комитета, основанного в качестве временного органа по охране соблюдения национальных интересов Франции. Де Голль начал с ультиматума провести чистку «лиц, занимавших должности при правительстве Виши», начиная с Марселя Пейрутона, генерал-губернатора Алжира. Генерал Жорж, которого британская разведка тайно вывезла из Франции по особому распоряжению его друга Уинстона Черчилля, с горячностью ринулся на защиту человека, чье единственное преступление состояло в желании продолжать сражаться в Тунисе в 1940 году и кто позже, в качестве министра внутренних дел Петена, приказал арестовать Пьера Лаваля. Внутреннее Сопротивление? Де Голль утверждал, будто хорошо информирован о состоянии дел. Жорж знал кое-что об этом, поскольку покинул Францию через два года после лидера «Свободной Франции». Имела значение лишь та Франция, которая не состояла только из препирающихся между собой групп Сопротивления. Многие из них настолько погрязли в выяснении отношений, вызванном завистью и ревностью, что не гнушались выдавать друг друга оккупационным властям. «Есть одна Франция, и она не принадлежит ни петенистам, ни голлистам, ни жироистам. Все мы едины, и роднит нас одна и та же ненависть к врагу. И мы обязаны достичь такого единения, такого союза».